Конкуренция? Нет, война!

Вид войны определяется тем, против какого объекта она ведется. Если атакуется такой объект, как идея, то война называется идеологической. Если атакуется культура, то война называется культурной. И так далее.

Тип войны трудноопределим тогда, когда возникают сложности в оценках типа атакуемого объекта. Это еще идея атакуется или уже нечто большее? Атакуется культура или основы социальной жизни? Согласитесь, далеко не всегда можно провести четкие границы, хотя проводить их абсолютно необходимо.

В случае экономической войны такой проблемы нет. Тут объект воздействия задан достаточно четко – это экономический (ресурсный, финансовый, промышленный и т.д.) потенциал страны или иного атакуемого объекта – например, крупной компании.

Но этого мало. Нужна определенность и в другом вопросе: чем, собственно, война отличается от других типов воздействия на экономический объект? Например, от нормальной, порой очень жесткой, рыночной конкуренции.

Главное отличие в том, что при нормальной (ее еще называют добросовестной) конкуренции компании совершенствуют производство, внедряют новые технологии, снижают издержки и цену, повышают качество продукции. И за счет этого, в рамках установленных правил, побеждают на рынках – иногда разоряя конкурентов вполне беспощадно.

Но эта рыночная конкурентная беспощадность не имеет отношения к экономической войне. Экономическая война – это совсем другое. Это когда конкурент организует войну племен на территории, через которую должен пройти чужой трубопровод, либо диверсию на этом трубопроводе или заводе конкурента.

Приведу несколько цитат, доказывающих правомочность и необходимость данных разграничений.

Из выступления крупного американского банковского специалиста Феликса Рохатина на Венском форуме 1995 г.: «Смертоносный потенциал, заложенный в сочетании новых финансовых инструментов и высокотехнологичных методов торговли, может способствовать началу разрушительной цепной реакции. Сегодня мировые финансовые рынки опаснее для стабильности, чем атомное оружие». (America in the year 2000. Vortrag beim Kreisky Forum, 08.11.1995, Wien).

Из статьи в TheWallStreetJournalот 13.05.2010: «В поле зрения Комиссии по ценным бумагам и биржам попали шесть крупных финансовых организаций, которые подозреваются в недобросовестной игре на рынке производных финансовых инструментов... уведомления о начале расследований направлены Goldman Sachs, Morgan Stanley, JP Morgan Chase, Citigroup, Deutsche Bank и UBS. Все они... продавали... структурированные финансовые инструменты, заведомо зная о скором снижении их розничной стоимости и, более того, делая на это ставку».

Из интервью министра финансов Бразилии Гвидо Мантега: «Мир вступает в эпоху финансово-валютных войн». (The Financial Times от 09.01.2011).

Из статьи президента России В.Путина «Владивосток-2012: российская повестка для форума АТЭС»: «Принцип свободы международной торговли переживает кризис – вместо снятия барьеров мы то и дело наблюдаем рецидивы протекционизма и завуалированных торговых войн». (The Wall Street Journal-Азия, 9 сентября 2012 г.).

Убедившись, что наш разговор об экономических войнах не имеет ничего общего с конспирологическими спекуляциями, что понятие «экономическая война» – не выдумка отдельных умников, а общепринятое понятие, займемся исследованием экономических войн.

Экономические войны были всегда.

Экономическую войну вели в V веке до н.э. Афины (во главе Пелопонесского союза) против Спарты, запретив торговые отношения древнегреческих полисов с подконтрольными Спарте Мегарами. Что привело к «горячей» войне и обрушению могущества Афин.

Экономическую войну четырьмя веками позже вел Карфаген, пиратские корабли которого подрывали морскую торговлю Рима в Средиземноморье, а также снабжение Рима зерном из Египта.

Экономическую войну вела Западная Римская империя против Восточной, организуя пиратские набеги флота Венеции на порты и корабли Византии.

Экономическую войну вела Франция Наполеона Бонапарта против Англии, организовав в начале XIX века «континентальную блокаду».

Экономическую войну против Англии и США вела фашистская Германия, наладив производство и засылку в страны антигитлеровской коалиции огромной массы фальшивых долларов и фунтов.

По мере глобализации и усложнения мировой экономики, экономическая война становилась все более системной и изощренной. С одной стороны, в ней начали выделяться такие «специализации», как торговая война, финансовая война, валютная война, энергетическая война, технологическая война и так далее. С другой стороны, эти «специальные» виды экономической войны начали использовать все более комплексно, но – в отличие от прошлых веков – все более скрытно, всячески маскируя или просто отрицая сам факт ведения войны.

На одном из очень статусных российских «мозговых штурмов», куда был приглашен мой друг, планировалось обсуждение проблемы «энергетической войны». Однако сразу после начала мероприятия один из его организаторов внезапно предложил сменить терминологию и говорить не об энергетической войне, а об энергетическом сотрудничестве, взаимодействии и т.д.

Смысл такого резкого поворота моему другу был совершенно ясен. Организаторы дискуссии, прочно вовлеченные своими бизнес-интересами в экономику воюющих с Россией субъектов, понимали, что использование аналитической (точной в отношении предмета обсуждения) военной терминологии и оптики описания проблемы не только весьма обидным для субъектов войны образом вскроет реальное содержание этой проблемы, но и чревато лично для этих организаторов вполне конкретными и адресными неприятностями в бизнесе.

Тогда мой друг (читатель, возможно, уже догадался, что это С.Кургинян) сказал: «Вы, конечно, можете отказаться от обсуждения энергетических войн и экономических войн вообще. Но тогда вы выпадете из контекста. Потому что это обсуждают во всем мире. Я лично участвовал в таких обсуждениях на крупнейших мозговых штурмах в ряде европейских и азиатских стран».

В ответ на это вице-президент одной из крупнейших энергетических компаний России сказал: «Вот Вы там это и обсуждайте, а здесь не надо». С.Кургинян немедленно покинул заседание и предупредил, чтобы его не утомляли новыми приглашениями.

А теперь расскажу о своей беседе в кулуарах международного семинара, проводимого нашим центром. Моим собеседником был один из очень известных американских экономических и политических аналитиков. Речь у нас зашла о чрезвычайно быстром экономическом росте Китая.

Мой визави признал, что эта проблема американскую элиту крайне беспокоит. И тут же резко отозвался о неких «высоколобых прогнозистах» из Пентагона и Госдепа, разрабатывающих сценарии военного противостояния США и КНР на море, в воздухе и на суше. Он сказал, что в современном мире такого рода военные операции – авантюрная бессмыслица. А затем заявил: «Я подсчитал, что если полностью перекрыть Китаю доступ к импорту нефти из Персидского залива и Северной Африки, темпы его экономического роста упадут с нынешних 11% в год до 3–3,5%». И мечтательно добавил: «Тогда Пекину – конец».

Как именно США могут перекрыть Китаю доступ к ближневосточной нефти, мой собеседник разъяснять не стал. И хотя в те времена (на рубеже XXI века) «арабской весной» еще совершенно не пахло, мне было примерно понятно, на что рассчитывает собеседник...

Когда авторитетнейший американский специалист в сфере мировой нефтегазовой промышленности Дэниел Ергин в 1991 г. издал свою огромную монографию «The Prize» (с англ. – приз, награда; русский перевод книгу назвали «Добыча»), он термин «энергетическая война» не употреблял. Но дал книге подзаголовок «Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть». И скурпулезно описал последние полтора века именно энергетических войн.

Когда хедж-фонд Джорджа Сороса «Квантум», привлекший к скоординированной спекулятивной операции финансовый потенциал крупнейших американских банков, в сентябре 1992 г. устроил мощную атаку на британский фунт стерлингов, главным ее результатом стал не солидный «навар» спекулянтов, а резкое торможение проекта введения единой европейской валюты. Неслучайно многие европейские политики в этот момент обвинили не Сороса, а именно США в «финансовой войне».

Когда в начале–середине 90-х годов ХХ века Международный валютный фонд щедро раздавал правительствам многих стран Юго-Восточной Азии кредиты, наращивавшие «до небес» государственный долг, немало экономистов говорили об угрозе попадания этих стран в «долговую ловушку». А в 1997 г. хедж-фонды того же Сороса, привлекая еще более мощный финансовый потенциал американских банков, устроили спекулятивную атаку на таиландский бат и на другие валюты региона. Возникшее «домино» крахов валют и фондовых рынков прокатилось по Индонезии, Малайзии и Южной Корее. Существенно пострадали Япония, Гонконг, Лаос, Филиппины. А далее волна кризиса докатилась до России (дефолт 1998 г.) и завершилась лишь в 2001 г. дефолтом Аргентины. И многие южноазиатские политики (наиболее резко – премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад) вполне аргументированно обвинили правительство США (игравшее главную роль в решениях МВФ и явно не чуждое спекулятивным атакам Сороса) в развязывании глобальной финансовой войны.
Когда Джон Перкинс – один из американских «спецэкономистов», много лет проработавший по целевым заданиям американской администрации над разрушением национальных экономик в Азии и Латинской Америке и их вовлечением под долговой, политический, технологический и т.п. контроль США – издал в середине прошлого десятилетия книгу «Исповедь экономического убийцы», она вызвала не только в США, но и в других странах серию негромких, но достаточно бурных политических скандалов. Хотя автора многие в США обвиняли в клевете на собственную родину, в книге было изложено слишком много конкретных и легко проверяемых фактов для того, чтобы кто-либо сумел опровергнуть главный вывод Перкинса: США многие десятилетия ведут на разных континентах последовательную, настойчивую и результативную экономическую войну.

Развитие нынешнего мирового экономического и политического кризиса обнажило в технологиях и механизмах экономических войн современного типа довольно многое.

Это сам запуск кризиса. В 1999 г. в США был окончательно отменен принятый еще в 1933 г. закон Гласса-Стиголла, запрещавший всем финансовым организациям, кроме инвестиционных банков, спекулятивные операции на финансовых рынках. Сняте этого запрета не только резко расширило глобальную «спекулятивную поляну», но и предоставило возможности почти неограниченного выпуска на мировые рынки огромного объема производных финансовых инструментов (деривативов), минимально или просто сомнительно связанных с реальными финансовыми и производственными активами. Именно обрушение в 2007 г. пирамиды «мусорных» ипотечных деривативов стало одновременно и источником огромных прибылей для эмитентов (прежде всего, американских), и «спусковым крючком» нынешнего кризиса.

Резко возросшие совокупные (реальные плюс виртуальные, деривативные) мировые финансовые ресурсы стали одним из важных факторов подпитки нового раунда специфических «программ помощи» МВФ. Специфичность этих программ заключается в том, что «кризисная» страна получает «спасительные» кредиты МВФ на таких особых условиях (бездефицитный бюджет, сокращение производственных государственных расходов и социальных программ, открытие внутреннего рынка для зарубежных компаний и т.д.), которые не ликвидируют, а углубляют кризис. И, соответственно, все глубже погружают «спасаемую» страну в кризисно-долговую ловушку.

В том же ряду именно современных экономических войн стоит и нынешняя игра США на ослабление и/или обрушение Единой Европы. В арсенале вооружений этой войны и мрачные (нередко вопреки экономической реальности) рейтинги стран ЕС, которые американские агентства (в особенности Standard & Poor’s и Moody’s) выставляют в продуманные «критические» моменты. В том же арсенале сговоры американских хедж-фондов с целью совместных спекулятивных атак на евро, о которых в 2011 г. писали мировые СМИ, и многое другое.

А еще есть «арабская весна», которая продолжает ввергать в хаос огромный регион мира (располагающий обильными и наиболее доступными нефтегазовыми ресурсами на планете) и провоцирует серии энергетических войн по всему миру.

А еще есть рост террористических (на суше) и пиратских (на море) атак на ключевые торговые и инфраструктурные мировые коммуникации...

Что в этой ситуации должна делать Россия? Прежде всего, не прятать голову в песок, уподобляясь страусу. Ведь именно об этой стратегии поведения говорил в полемике с С.Кургиняном вице-президент одной из наших крупнейших энергетических компаний. Смысл его высказывания очевиден: «Мы знаем, что против нас ведется война, но будем утаивать это от общества. Да и вообще делать вид, что она не ведется». Такая политика является в лучшем случае капитулянтской, а в худшем – откровенно предательской. Гражданам России пора открытыми глазами посмотреть на происходящее. И понять, что война против их страны ведется. Причем с использованием очень эффективных типов оружия.

А значит, либо – либо. Либо мы дадим отпор воюющему против нас врагу, либо исчезнем как государство и народ. Причем не в отдаленном будущем, а, возможно, еще до 2020 года.