Советская Пасха

Когда ещё казалось многим,
Житейским скорбям нет конца,
Нам православные дороги
Хранили верные сердца.


          Мама не разделила моего восторга, когда, лет в семь, сияя, как новая октябрятская звёздочка, я заскочила к ней в кухню и сходу выпалила: «Христос Воскресе!». Наступила Пасха, все об этом знали: красили луковой шелухой куриные яйца, кто-то мазал их зелёнкой или крутым раствором марганцовки.

          Вздрогнув от моих слов, мама перестала поливать куличи белковым кремом и замерла с гусиным пером в руке, с видом провинившейся школьницы. После минутного замешательства, наконец, справилась с испугом и строго спросила: «Кто тебя этому научил?».

          Я рассказала, что мы с ребятами бегали на соседнюю улицу биться яйцами, там добрая старушка в белом платочке угощала нас конфетами и научила правильному приветствию. Отвечать следует: «Воистину Воскресе!». Христос - православный бог, пришёл на землю спасти всех, надо только верить и просить прощения за грехи, тогда и наступит жизнь вечная.

          Кому не хочется в семь лет жить вечно? Вот и я, тут же уверовала в такого доброго Бога. Незнакомая бабушка погладила меня по голове, назвала умницей, когда три раза обратилась со словами: «Христос Воскресе!», а я радостно откликалась: «Воистину Воскресе!».

          Неожиданно обретя тайные знания бессмертия, срочно решила поделиться ими со своей мамой. Моего восторга она не разделила, а осторожно посоветовала никому не говорить эти слова. Красить яйца и печь вкусные куличи у себя на кухне - это одно, а кричать на улице с пасхальным видом: «Христос Воскресе!» советская власть не разрешала. Если я хочу, чтобы меня приняли в пионеры, то об этой истории лучше помалкивать. Тем более бабушка нам совсем не родня, а дед и папа были коммунистами.

          Конечно, не рассказала мама о раскулаченных сородичах. Дед вступил в партию большевиков не ради идеи, а чтобы сохранить жизнь оставшимся членам семьи. Партийный билет был своего рода охранной грамотой, впрочем, особых гарантий народная власть никому не давала. О репрессиях говорить было опасно, а вот о взорванных православных храмах с большим удовольствием рассказывали в школе. Праздничное приветствие вскоре забылось: бессмертие хорошо, но жизнь без пионерской организации была неполноценной.