Авиаинструктору посвящается

Он был нам как второй отец- Захар Ильич Антипов.
Судов воздушных знал мат.часть как минимум пять типов.
Машины понимал чутьем, порой без лишних слов,
На кителе имелся знак в три тысячи часов.
Выпускников своих встречал с улыбкой почти детскою,
А форму старую носил- ту синюю, советскую.
Курсантов ставить на крыло была его работа,
Но с каждым днем грустнее шел к стоянке самолета.
Сутулясь, по рулежкам брел в ботинках старомодных,
Под нос чего- то там бубнил про пенсию и отдых.
Вот кресло занимал курсант, Василий Вознесенский,
Интеллигентный паренек, хотя и деревенский,
Исправно вел всегда конспект и книг прочел не мало,
в теории летал как бог, но практика хромала.
К размеру подогнал ремни, проверил связь и громкость,
поёрзал, что то вспоминав, и доложил готовность.
"Тебе ошибки исправлять прям нужно до зарезу,
На взлете буду помогать, потом к тебе не лезу".
Ан-2 конструкцией кряхтел, от лихости такой,
"Не надо так",- сказал пилот , "он тоже ведь живой.
Его бы надо пожалеть, учебная ж машина,
А ты его на запредел, как малая детина,
Куда ты так его в набор, ему ведь видишь- тяжко"
И матернул слегка мальца, без злобы но с оттяжкой.
Руки движением простым поставил номинАл,
Штурвалу дав обратный ход, опасный крен убрал.
С улыбкой хлопнул паренька, намокшего от пота:
"Ну, как даётся ремесло линейного пилота?
Меня ты друг не удивишь такими номерами,
Ты не борись с ним на руках, работай триммерами.
Да ты не дрейфь! ты молодец, я ж вижу к делу хватку,
И я когда то так летал, запрашивай посадку".
И вот по стыкам затихал резины стук глухой,
И кресло правое занял уже курсант другой.
В салоне жарко аж тошнит, курсантам сил упадок,
А он в кабине как гранит, семь взлетов семь посадок.
"Антонов" с писком тормозов к стоянке своей катит,
Инструктор , осмотрев салон , сказал: "Сегодня хватит".
Молодцевато сиганул с подножки самолета,
Прилег на травку под крыло, начАл разбор полета:
Кого хвалил, кого журил, ругался, но не шибко,
Курсант был должен четко знать в чем у него ошибка.
Он убеждал, что в самолет вложили душу, разум,
Кто душа в душу с ним живет- не подведет ниразу.
На нос фуражку напустил, лет десять как не новую,
Всем пальцем строго по грозил и отпустил в столовую.
Печатью бронзы в пластелин он опечатал двери,
Как будто бы подвёл итог своей большой карьере.
Что ж, старость - это не конец, нет от нее вакцины,
Вздыхая лазил по кылу, и одевал струбцины.
"Ну вот он, этот рубикон, конец моим полётам",
Ан-2 мотором остывал, и щёлкал под капотом,
Он с ним прощался как с родным,
На вдохе горько всхлипнул,
Ан-2 качнулся на ветру, и прИвязями скрипнул.
Ладонью ласково провел по крашеной перкАли,
"А ведь мне кажется вчера мы только начинали.
Вот и на пенсию пора, ведь мне шестой десяток,
А ты давай, будь молодцом, да обучай ребяток,
У каждого свой будет тип, Ильюшин или Тушка,
А в снах им сниться будешь ты, как первая подружка".
И по бетонке зашагал в ботинках старомодных,
Спасибо друг тебе за все, а я пошел на на отдых.