Звезда коровьева

 1.ЧЕТЫРЕ РЫЦАРЯ

  И вот закончен путь земной
  и рвутся кони чёрной масти,
  особенно тот вороной-
  на нем верхом печальный Мастер.

  У Азозелло , как назло
  клык и пиджак не исчезают...
  А Бегемот:"Борзо зело!
  Смотри как звёзды лучезарят!"

  В ответ ему:"Не надо крови,
  чудес, оторванных голов!"
  Печальным рыцарем Коровьев
  тьмы перемахивает ров.

  Четыре рыцаря по небу-
  не тучи то, а плюмажи,
  как бы язык прилипший к нёбу,
  когда всё сказано уже.

  Сверкнёт звезда -пенсне Коровьева,
  кошачьим глазом ли Луна
  на землю зыркнет. "Как здоровье?"-
  пиджачник ухмыльнётся нагло

  после того, как комсомолка
  трамваем голову оттяпает
  и вот , увы, навек умолкнув,
  от комнатных уютных тапок,

  халата, чая недопитого -
  куда-то ввысь...И Берлиоз
  не понимает-это пытка
  или блаженство? Вот вопрос.


  2011

  2.ПОЛЁТ

  Деревья за окном , как волосы Марго,
  черней кошачьей шерсти до горизонта-пашня,
  в романах так бывает- я не успел моргнуть-
  и вот уже пора. "Заканчивайте шашни!"-

  крик Азозелло в ухо.И кони роют землю,
  и Воланд молчалив.И плащ по ветру реет.
  Цвет неба ядовит, как выпитое зелье,
  и бледная луна, как висельник на рее.

  Отчаливать пора, сколь это не печально-
  огонь в печах как будто пиастры в сундуках...
  Огония ли это? Иль танцы со свечами?
  Деревьев силуэты? Манто на мертвяках?

  Чего казалось проще -воскликнуть; "Брацы, чё вы!
  Неужто вы опять за Мастером и рыжей
  ведьмачкой - воплощеньем картёжной дамы черви,
  подальше от реальности понавострили лыжи!"

  Со СтИвинсоном на ночь? Булгаков под подушкой?
  Кот. Маг. Пират безногий. Да попка-попугай.
  Как Маргарите, пишешь опять своей подружке?
  И пышешь вдохновением. Давай - стихи слагай!

  Плащ Воланда накроет, лишь ветер дунет в парус,
  лишь конь рванет из рук горячую узду,
  и вот ты скачешь пО небу - с Марго своей напару,
  чтоб вместо бриллианта ей-вечернюю звезду.
 
 2010

 3. АННУШКИНО МАСЛО

  Знать, Аннушка масло уже пролила
  у самого у турникета,
  чтоб осень багряные факсы слалА
  морщинистым веткам  пикета.

  Видать, поскальзнулся  уже Берлиоз,
  и падает, знай, втихомолку,
  трамвайчик летит, как в дымах паровоз,
  и время винить комсомолку. 

  И словно слепой фотопленочный шрифт
  в глаза лозунгеют плакаты...
  Клён выпишет пьяному  тополю штраф,
  и горки как прежде покаты.

  И сивку уже укатали в умат,
  и Воланд  не басилашвилисто
  пошлет Берлиозову голову в ад
  по масляным рельсам извилистым.

  И сразу же вскачь с Маргаритой на бал,
  со свитой своей маргинальною,
  он прошлою ночью здесь буги лабал,
  из морга созвав вакханалию.

  Пока ещё кони копытами роют,
  пока ещё мучим мегренью Пилат,
  слепите, магистр, такого героя,
  чтоб с ним Маргарита бы переспала!

  Конечно, он где-то среди пациентов
  смирительных  клиник, он киник античный,
  и где-то, быть может, на сорок процентов,
  пророк иудейский из рощи масличной.

  Пока скакуны не готовы к полёту,
  он  пишет- ведь он же и Левий Матфей,
  и  тут же мигрень исправляет Пилату,
  который с похмелья  лежит на софе.

  Понятно, что Кот с Азазелло не сами
  в квартире устроят большой кавардак,-
  заезжий колдун-так бывает в нисане-
  с весами играет и этак и так.

  То вовсе не Ваня безродно –Бездомный
  со свечкой-огарком да плюс образок.
  То Мастер в ермолке. Храм вечных раздумий.
  Пусть пальцем, как дрелью, просверлят висок.

  Но нам ли в томах замусоленных рыться,
  чтоб выяснить, как почему и когда
  под шкурой Кота обнаружится рыцарь,
  кочующий из никуда в никуда?

  Натянем поводья, пришпорим гривастых,
  пусть даже смирительная нас обняла
  рубашка, навеки  к себе   заграбастав,
  ведь Аннушка масло уже пролила!