Тетрадка

я покуривал
бегали слоники
вдоль сервантовых полок шаля
на шкафу из куска электроники
музыкальное сыпалось ля

по душе и тревожной и гадкою
шкрёб мелодией грозный гобой
я сидел на коленях с тетрадкою
мелко списаной страшной судьбой
*
ей волосы мешали спать
она мотала их на руку
и он догадлив был по звуку
что тело спать легло в кровать

она чуть выше этажом
в хрущёвке ветхой проживала
среди своих звалась как алла
он непосредствено петром

таких историй на руси
хоть пруд пруди хоть вей верёвки
пестрят газетой заголовки
да хоть михалыча спроси

он все их складывал в тетрадь
пока стервец совсем был малый
там о любви артёма с алой
о том как встряла её мать

совсем житья нестало им
артём мамашей был унизен
юнцы возникли на карнизе
где шастал ветер нелюдим

пришли все школьные друзья
отговорить их бесполезно
двоих уже манила бездна
свершить побег из бытия

их брови ветер растрепал
порвал на них остатки формы
и сам михалыч хоть был мал
а понимал весь с горя чёрный

их бытовая западня
поймала накрепко навеки
снежинки клались им на веки
и на волосья до корня

но между пенных ветра струй
направив торс к ней дерзко-тонкий
сорвал он сладкий поцелуй
с в момент краснеющей девчонки

есть время камни собирать
и страшен час швырнуть их оземь
в их животах роилась рать
тех мотыльков чей вспорх нервозен

они прощались с кем смогли
кого узнали в жизни ранней
и пионеры всей земли
судили их в тиши собраний

закон тогда бывал таков
не то что нынешнее племя
не зная правил и оков
в нём все сношаются со всеми

серпом сразило по судьбе
любовь их детскую ванилью
покрылся тягостною пылью
их том в архивах ка-ге-бе

спустя полвека дети их
пришли разведать правду малость
фигура деда разрыдалась
михалыч горестно затих

года как волны о причал
и в мире всё давно не ново
михалыч череп покачал
лишённый всякого покрова

сам состоя из старых жил
был утомлён необычайно
он мне тетрадку положил
и сипло буркнул
продолжай на

я заглянул и слово мать
сорвалось в ракурсе привратном
внесла сухой старуха плат нам
чтоб слёз потоки утирать