Мечтатель И. Бродский

Денег, у Иосифа никогда не было. Ну, почти никогда. Даже Нобелевскую премию он ухитрился получить в тот год, когда ее денежное выражение из-за дурного расположения звезд на биржевом небе было самым низким за всю историю....
В России он жил от случайного заработка до случайного заработка с частыми периодами полного безденежья. Действительно, если рубль случался в его кармане, то ненадолго. Он тратил свои маленькие деньги не задумываясь. Мне в ту пору казалось, что в основном на такси. Он не переносил общественного транспорта и готов был потратить последний рубль на такси, не думая о том, что будет есть завтра...
В 72-м году, по приезде в Америку, он ощутил себя богачом и немного этого испугался. Заработки были для холостяцкой жизни приличные, но по буржуазным стандартам у него не было ничего. Даже в лучшие времена его доход далеко уступал среднему доходу дантиста, у которого он лечил зубы, или, тем более, кардиолога. Но главное - у него не было недвижимости, не было сбережений, и он это понял, когда появилась ответственность за семью...
Деньги Иосиф на жаргоне своей юности называл " башлями", и мне казалось, что как-то даже торопился с " башлями" расстаться...
Как-то я наткнулся в своих старых бумагах на записку Иосифа. Он просит меня дать от его имени несколько сотен долларов одной общей знакомой из России и прибавляет, что отдавать все-таки жалко. Я никак не могу вспомнить, в чем там было дело, помню только, что это было довольно наглое, ни на чем не основанное требование человека, которого Иосиф на дух не переносил. И это был единственный на моей памяти случай, когда Иосиф пожалел денег. Но не дать не мог - ведь просили..."

Лев Лосев.



***


 Это та же вода, что несла крестоносцев, купцов, мощи св. Марка, турок, всевозможные грузы, военные и прогулочные суда и, самое главное, отражала тех, кто когда-либо жил, не говорю уже – бывал, в этом городе, всех, кто шел посуху или вброд по его улицам, как ты теперь.***

«А почему же вы туда ездите именно зимой?» – спросил меня однажды мой издатель, сидя в китайском ресторане в Нью-Йорке в окружении своих голубых английских подопечных. «Да, почему? – подхватили они за своим возможным благодетелем. – Как там зимой?» Я подумал было рассказать им об acqua alta; об оттенках серого цвета в окне во время завтрака в отеле, когда вокруг тишина и лица молодоженов, подернутые томной утренней пеленой; о голубях, не пропускающих, в своей дремлющей склонности к архитектуре, ни одного изгиба или карниза местного барокко; об одиноком памятнике Франческо Кверини и двум его лайкам из истрийского камня, похожего, по-моему, цветом на последнее, что он видел, умирая, в конце своего злополучного путешествия на Северный полюс, – бедному Кверини, который слушает теперь шелест вечнозеленых в Жардиньо вместе с Вагнером и Кардуччи; о храбром воробье, примостившемся на вздрагивающем лезвии гондолы на фоне сырой бесконечности, взбаламученной сирокко. Нет, решил я, глядя на их изнеженные, но напряженно внимающие лица; нет, это не пройдет. «Ну, – сказал я, – это как Грета Гарбо в ванне».

Иосиф Бродский


 Е г о г о р о д

Красота в кристалле редком
О Венеции – ЭССЕ.
Сын Земли –свободный, бедный,
И бессмертие в конце.

***

«Набережная неисцелимых»
Он любил тебя с тоской.
Юный, грешный и гонимый
Возвращался к ней зимой.
Детские мечты сплетались,
Спелись, склеились , сбылись.
В зеркалах не отражались,
В прозе вылились , срослись.
С ЭТИМ городом...
Гондолы.
Шик. Дворцы.Кругом вода.
Образ времени.И запах.
Водорослей,
Иногда.
Мерзлых.
Камень и рука.
Ощущение счастья в жесте,
Что б пригоршней из льда,
Радость в Новый ГОД чудесней.
Горизонт – он дарит миг,
Что , идя по глади долго,
Соплеменник мой возник,
В вечность тянет нас безмолвно.
Всплытие времени подчас
Ожидает нас внезапно,
Океан нам скажет внятно,
То, что хочет он от ВАС.

***

«Смерть в Венеции»…увы…
И об этом там мечталось.
Адриатики волхвы,
Предсказали ему старость.
Юному всегда душой,
Лорду Байрону России.
Строчки- Вы его скосили,
Кровью пишется зимой.
А когда ОНИ уходят,
Чудный остров им приют…
Те же волны,
То же море,
Барки, катера снуют.
Даже стыдно пересказом
Прозы Бродского порой
Бренную бумагу мазать,
Бить поэзию ногой.


Я сама в восторге от Венеции…
Но не была там зимой.
И каждый раз, уезжая оттуда , хочется вернуться,
НО мне постоянно не хватает времени.
А эту зимнюю Венецию… я не знала…

"Набережная неисцелимых"- место, куда укладывали в течение столетий умирающих от холеры , чумы и других эпидемий и эссе И. Бродского


***«Набережная Неисцелимых»