Старый тайник

На чердаке старого дома,
В объятиях ласковых бархатной ночи,
Новый Хозяин тревожился очень,
Хотя ему было все с детства знакомо.

Особняк пережил этот много людей,
И много событий видели стены:
Как крало ворье в дому гобелены,
Как вспыхнул пожар от упавших свечей.

Приехал Хозяин наследством владеть,
Каким этот дом, по сути, являлся,
И вот, едва наверху оказался,
То необычность сумел углядеть.

Шкаф книжный, у стенки обычно стоящий,
Распахнут был настежь, просто как дверь,
Хозяин, раскрой же глаза, и поверь!
Это тайник, и он – настоящий!

Хозяин пошел, любопытством ведомый,
Внутри много пыли, везде паутина,
Стоит внутри стол, на столе том – картина,
Взглянул и застыл, громом как пораженный.

В белых одеждах, чудных, невесомых,
Ангел небесный с картины взирает,
От шока весь воздух вышел из легких,
И свет темных глаз красотой поражает.

Носик… К нему бы губами припасть,
Неуловимой харизмой чарует,
Не насмотреться на него всласть,
Очень уж сильно душу волнует

Губы – нежнее июньской клубники,
И с ягодой этой цветом поспорят,
Нежнее тех губ прелестной улыбки
И любящей матери трудно устроить.

Каскадами падают волосы с плеч,
Аккуратные ушки в глубинах скрывают
Нежные, прямо как соловья речь,
С ними лукаво ветер играет.

Шея… Без слов – предмет поклоненья.
При взоре на шею – падешь к ней во власть,
Хозяин стоит, а ноги – поленья,
Так норовят предательски пасть.

Симфония страсти – прелестная грудь,
Стеснительный взгляд уходит пониже,
Но только отводит глаза на чуть-чуть,
То грудь эта будто вздымается – дышит!

Талию можно лишь с арфой сравнить:
Стройна, бесподобна, безумно желанна,
Хозяин подумал: «Мне точно не жить,
Если нет рядом такой постоянно!».

Нежные руки – скульптурный ансамбль,
И сердце в груди удар пропускает,
Как только Хозяин представил вдруг сам,
Что эти вот руки его обнимают.

Ноги – баллады великих поэтов,
Их оголенность затмила немного,
Хозяин желал припасть на колено,
Поцеловать, и… «Королева довольна!» 

Стоял он, казалось, минуту от силы,
Но годы летели, как стаи комет,
Теперь в тайнике том лежит лишь скелет,
И тянутся руки к чудесной картине…