Я вижу поле Куликово. Поэма, часть 3

Сам Дмитрий в шлеме серебристом
Полки возглавил и не ждал.
В ряды врагов врубался быстро,
Войскам приказы отдавал.

И в бой вступил одним из первых.
Как воин дрался в гуще тех,
Кто рассекал ряды неверных,
Не дав врагам развить  успех.

Он первым был в кровавой сече.
Ни перед кем не отступал.
Рубил, колол, конём калечил.
От ран на теле не стонал.

Под меч кривой свой щит подставив,
Копьём монгола он достал,
И шансов к жизни не оставил,
На стременах отважно встав.

Не раз спасали латы плечи,
Когда дружину в бой он вёл,
И лишь устав, оставил сечу,
Он на совет к князьям ушёл.

А сеча в яростном угаре,
Людей валила и коней.
Но в каждом русского ударе
Смерть находил монгол злодей.

Рубились люди, грызлись кони.
Стоял над степью стон и вой.
Упавший на земь здесь не помнил,
Убитый он или живой.

Дыбились кони лишь мгновения,
И падал первым, кто устал.
Нет от коней копыт смасения,
Кто в траву раненный упал.

Вся степь от жуткой сечи стонет.
Монголы, русские лежат.
В крови копыта, в пене кони.
И смерти трудно избежать.

Был славен русский воин в сече,
С мечом в кольчуге, удалец.
Всю тяжесть битвы взяв на плечи,
Приблизил ворога конец.

Летели стрелы чёрным градом.
Кромсая мёртвый и живых.
Дышала степь кровавым смрадом,
Приняв монголов и своих.

Из ран потоки крови лились.
Враг лишь убитый замолчит.
И кровью вражьей обогрились,
Кольчуги русских и мечи.

Степь серебрит ковыль осенний,
Но битвы след лежит на нём.
Рождало солнце сотни теней,
Ходило небо ходуном.

Спешила смерть, дань собирая,
Закончить к ночи свой обряд,
Погибших в битве не считая,
Монгол и русских клала в ряд.

Минуты дрался воин в сече,
Его сметал смертельный вал.
Дышать от пыли было нечем,
Упавший на земь не вставал.

И жизни гасли словно свечи,
Но их тушила не вода.
Кровавый плыл над степью вечер,
Спешила смерть как никогда.

Зверели в сече даже кони.
Они шарахались от тел,
Лежащих грудами на поле,
Топча живых, кто уцелел.

А битва силу набирала.
Волной катилась как слеза,
И солнце яркое степное
Светило воинам в глаза.

Играло искрами в кольчугах,
На острие копья горя.
Скользило змеем по подпруге,
К копытам падало коня.

И в клубах пыли искупавшись,
Опять стремилось в небеса.
Кровавой бойни испугавшись,
Спешило в горы и леса.

Смерть чёрным вороном витала,
И лишь Перун был нем и глух.
Кровавым смрадом степь дышала,
И крик предсмертный резал слух.

Ордынцы шли сплошной стеною,
Летали хищником крылатым,
И гибли сотнями порою,
Скрывая страх перед расплатой.

Волна волну в ковыль вгоняла,
И задний ряд теснил передних.
Упавших кони подминали,
А русский меч рубил последних.

Тяжёлый груз им  лёг на плечи.
За ними Русь, родная рать,
Но молодым в той страшной сече,
Врагов напора не сдержать.

Ударом конницы и пеших
Монголы русских центр теснят,
Но нет позора на умерших,
О том живые возвестят.

Не знала Русь подобной сечи.
На груде груда тел лежит.
Кровавой раной каждый мечен,
Но русич с поля не бежит.

Центр рассечён почти на двое.
Сдержать напор нет больше сил,
И оставляя поле боя,
Полк молодёжный отступил.

Нам трудно в это всем поверить,
Но тучи стрел к земле полк гнёт.
Московский полк несёт потери,
Свои позиции сдаёт.

Волынский полк в дубраве рядом.
Мамай не ведает о том.
Полк свежих сил стоит в засаде,
Чтоб заверишить монгол разгром.

Московских видя поражение,
Полк лишь команды к бою ждёт.
Уж рядом слышны обвинения:
-Мамай всех наших перебьёт!

И вот приказ, шумит дубрава.
Монголам в тыл заходит полк.
Удары русских слева, справа,
Меж двух огней Мамай, как волк.

И вновь войска пришли в движение.
Мамай засады здесь не ждал,
И видя войска поражение,
С остатком свиты побежал.

Полки рассеялись, смешались.
Разбит их фланг, отрезан тыл.
Холмы телами покрывались,
Мамай от злости зверем выл.

Забыл про дань потомок ханский,
Бежал, собрав остатки сил.
-Велие же Бог их Христианский
Коль моих воинов скосил!

Бегут монголы чёрной тучей,
Но их мечи и копья ждут.
Удар засады был могучим,
У Неприяды все умрут.

Бросая раненных убитых,
Бежит, кто может со всех ног.
Их сотни в полене зарытых,
В болотах их топил, кто мог.

Врагов убитых не считали.
Бог им грехи отпустит пусть.
Их как могли здесь убивали,
Мстя за поруганную Русь.

К закату солнце, стихла сеча.
Дань смерть с лихвою забрала.
На землю лёг сентябрьский вечер,
И стынут мёртвые тела.

Вот русич, меч в руках сжимая,
С улыбкой скорбной на устах,
Врага прикончил, умирая,
Лишь месть застывшая в глазах.

Разгром Мамая здесь был полным.
Среди лежащих груды тел.
Предвестник смерти ворон чёрный
На пир с гортанным криком сел.

У кромки леса волки рыщут,
Здесь только мёртвые лежат.
Среди убитых Князя ищут,
Владимир-князь,родимый брат.

Но Князя все зовут напрасно,
Не слышен Дмитрия ответ.
Быть может скажет месяц ясный,
Погиб князь Дмитрий или нет.

Разбив Мамая, долго гнали,
Остатки войск его былых.
Догнав, топили, убивали,
Мстя за погибших и живых.

Кровь пролилась рекой широкой.
Пожухла жёсткая трава.
Но в скорби воины глубокой,
Где рати русской Голова.

И даже ранненные встали,
Поняв, что надо его звать.
Гонцов в места боёв послали.
Искала Дмитрия вся рать.

Погибшим Княжича считали,
Но не смирилась с этим рать.
При свете факелов искали,
Живым надеясь отыскать.

Нашли его под дубом старым.
Помяты латы, треснул шлем.
Он битву выиграл по праву,
Сейчас лежал и тих, и нем.

На поле дрался вместе с братом,
В крови рубаха и чело.
Приблизив час с вргом расплаты,
Монголам выжил он на зло.

- Он снова с нами, жив, победа!
Кричала воинов вся рать.
От ран большого нету вреда,
И все спешат его поднять.

Был Дмитрий ранен в этой сече,
Но слава всем земным Богам.
Смерть обманул он с ней при встрече,
И на коня взобрался сам.

Окончание следует.