Залив

 Жара нестерпимая. Марля на
 окне, как вуалька  ленивая,
 синее боков  рыбы-марлина
 даль созерцаю  залива я.

 Зерцало. Испод амальгамовый
 чернее, чем ночь в Феодосии,
 какой-то весь васькадагамовый,
 какой-то весь парадоксовый.

 Я буду хэмингуэистый,
 я буду, как Будда, спокойный
 под стенами Генуэзсскими,
 у кромки моря прибойной.

 А море в окошко - бликами,
 сверканьем дорожки брошенной
 от берега в даль, по лаковой 
 холстине с луною -брошью.

 Ну как довезти ту рыбину
 до берега не обглоданной,
 когда уже всё угроблено
 и лодка дышит на ладан,

 и парус мой -только марлечка
 от крымских нестрашник комариков...
 Ты -голая - в воду ... Мало чо
 обсудит синклит бухариков?

 Они за тобою с набережной
 следят и жуют свою феню,
 пока волна тебя бережно
 качает, как будто дельфиниху.

 А мне бы, как у Беляева
 с тобой вдвоём-Ихтиандром бы,
 чтобы мог я сюжета для его
 тебе под луной возносить мольбы.

 Мол был, такой бог ночной жары,
 дудевший в крепость, как в раковину,
 и с самой той первобытной поры
 всё ставят ему ту драку в вину,

 когда фингалы, как  шелковица
 в саду, где снимал я комнатку,
 когда тех дней бестолковица,
 как будто простынка скамканная

 волной на песочек -арфово,
 да песней моей надзаливною...
 Быть может, то просто дар фривольный
 лукавого Бога Залива?

 Залив из нас заливное ведь
 готовит, когда в желатине света,
 качаясь в ковчеге Ноеве,
 две твари-мы  ощущаем это.



   


© Copyright: Горбачев Юрий, 2015