Об отце

Ташкент не видел ни смертей,ни пыток.
Война запомнилась лишь чередой открыток.
В них папа над собою труня,
с любовью посылал привет Галуне.
А на открытках райские цветы,
как неосуществленные мечты.
И в них встречалось там и тут:
"Скорей бы Гитлеру капут!"
И чтоб ребенок мысль к себе примерил,
сказал,что Гитлером зовут там Бармалея.
И лишь заметная слегка
так всем понятная тоска
по детям,по жене,по дому
и по всему так дорогому.
И шли они сквозь минные поля
тепло отца в себе храня.
Таких, как мой отец заслуга велика,
войну они прошли с начала до звонка.
Да папа был не генерал,
но все,что есть во мне он щедро передал
и никогда бери да помни не сказал.
И хоть мой  муж изрядным был повесой,
но по сравненью с ним
любая жизнь казалась пресной.
Он из прощания с женой устроил шоу,
как все решив,что это расставанье небольшое.
Так в портупее и ремне
к ней на работу он приехал на коне.
Да повод оказался не пустяк,
чтоб показать,что он наследственный казак.
Кто знал,как далеки мы до побед,
и расставанье растянулось на пять лет.
Война не завоеванье кубков,
награда уж,что ты живой пришел,а не обрубком.
Чрез множество смертей прошел,
но все таки живой пришел.
И,хоть награды были даны,
войну закончил он всего лишь капитаном.
И вот стоит, устало подпирая стяг,
с однополчанами,а позади рейхстаг.
Под нами жил безграмотный мужик,
Всем уши прожужжал,что бывший фронтовик.
Он всех райкомовских достал,
ногою открывая двери,
он  в вседозволенность поверил,
хотя,если уж честно мерить,
войны последние два месяца застал.
У папы ж все наоборот,
соседу он был явный антипод.
Ни разу,ни на йоту
не пользовался военной льготой.
И ,хоть на войне был смел,
ни выбивать,ни клянчить не умел.
Но на войне ведь точно так,как в жизни,
не определишь,кто больше послужил отчизне.