Три лирических стихотворения

                Полине Р.
    
                1.
     Я байк оседлаю, уеду к тебе,
     глубинную  ночь пропуская сквозь жабры,
     ты будешь как будто буддисту - Тибет,
     как воздух  предгорий  глотаемый жадно.

     Я буду лососем, попавшим в струю,
     на смерть уходящим порой икромёта,
     а лучше уж зэком  во встречном  строю,
     когда ты тюремщицею искромётной

     проходишь вдоль строя, чтоб сниться зэка,
     чтоб на рецидив обрекать неизбежно.
     Я гнать буду свой мотоцикл на закат-
     пока не избуду, пока не избавлюсь.

     Пока  в икромечущих стаю войдя,
      я не задохнусь от  блаженного крика,
     пока не подхватит, смывая вода,
     молоки , чтоб тут же смешать их с икринками.

     Вот так он и гибнет  упрямый косяк,
     ведомый на смерть неизбывным инстинктом,
     а может быть, всё-таки малость скостят,
     и истина - чтоб  отрешённым быть   синкхом.   

     В кювет, как в Тибет, улетая, карёжа,
     и раму, и руль,  наскочивши на камень,
     как будто за бабу чужую-по роже,
      и ты отъезжаешь, и это нокаут.

     Но в миг тот, когда ты проходишь вдоль строя,
     глазами в глаза, проверяя , тюремщица,
     в мгновение это нас двое, нас двое,
     и мне , понимаешь , такое мерещится,

      как будто с тобой, уходя от погони мы,
     на байке летим, и ты сзади прижавшись,
     мне шепчешь: «Твоя!»…И расставшись с погонами,
     тебе не составить разбитых скрижалей

     уже воедино. И грохот, и дым
     и  пыхнувший дО неба огненный   факел…
     С тобою вдвоём мы в кювете лежим.
     И скалясь, шепчу я последнее: «Фак ю!»

               
                2.



   Твои синие позеленели, твои карие покарали.
   Топоры о плаху звенели. Голове моей с плечь- не пора ли?      
   Не пора ли смеяться крале, лить вино, мять  льняные простыни
   парусов,
   на засов сераля запершись. Не пора ли- с пристани?
               
   Вдаль зелёных твоих, кругосветных, бирюзово-лагуновых, рифовых,
   безответно твоих - заветных, как кружки на гитарном грифе.
   Не в графья ведь, поди,-любовники, не в полковники эполетовые.
    Это лето  танцует полночью, в небесах играя браслетами.

   Знать, пора мне в воронку радужки падать, мачты ломая хрупкие,
   для того, чтоб матросам страждущим  стать на дне океана трупами…
   Чтоб в кораллы вросли шпангоуты, чтобы дно обросло ракушками,
   чтобы стала русалкой голой ты, меж моими плавая пушками.

   Догнивать  сундукам с пиастрами, в ножнах саблям сгорать от ржавчины,
   бриллиантам гранями острыми погружаться в пески наждачные.
   Знать, тогда уже по ту сторону окажусь твоих Сарагасовых,
   твоих сине- зелёных – тронутых словно рукопись в Сарагосе

   медной патиной нежной прозелени, изумрудов сверканьем сумрачным,
   предвкушеньем  взошедшей    озими, змей неона свеченьем уличным.   
   Дело в сущности ведь не хитрое, если занавес взмыл над сценою. 
   Ну зачем они мне малахитовые? Ну к  чему они мне бесценные? 

   Ну к чему эти рыбки аквариумные? Эти аквамарина росплески?
   Ведь такие мы твари умные! Ведь не фресковые то росписи!
   Не орамлено  то- галерейное, не Мане, лепеча  по какому -то…
   Да и дело, конечно, крайнее утонуть в том рясковом омуте.

     3.
    
     Похоже, что вОрами приняты меры,
     стволы порассованы по кобурам,
     до киллерской пули -последние метры,
     под пяткой банана скользит кожура.

     Конечно же, это ужасная пытка-
     попытка хоть как-то ещё устоять,
     когда уже навзничь ты весь -без остатка,
     и оптика оптом берется сиять.

     Как будто бликующий солнечный зайчик
     к тебе скаканул - и прищуренный глаз
     вставляется щелью в большую мозаику,
     и лучик от блика, как будто игла.

     Немало валялось банановых корок,
     а надо же - все ж ты на ту наступил,
     за коей следил из-за спущенных шторок
     какой-то тебя заказавший дебил.

     И вот твой затылок проломлен бордюром
     всем дурам на радость давно  нелюбимым.
     Зачем тратить пулю?И портить прищуром
     лицо-ведь морщины ж потом по любому!

     Ведь кто заказать мог? Ну разве жена
     чужая, какая музейная Муза,
     когда недолюбишь какую-хана,
     хоть даже -секрет для законного мужа.

     И вот из винтовки, что собрана ловко
     из зонтика ручки и логики дамской,
     она тебе целится прямо в головку,
     конечно же с мыслию тайной:"Отдамся!"

     Но корка банана ей в помощь , конечно,
     и пуля помады -назад в патронтаж,
     а так бы , бесспорно, свинчаткой конической
     вогнала б себя в сексуальнейший раж.

     Но сказано -шкурка! Задёрнута шторка,
     и муж на диване, такой бонвиван,
     и думает Муза -куда бы заторкать
     рожка АКМа железный банан.

     К чему ей улика -ведь мчится следак,
     чтоб все ж поискать в этом руку хамаса ,
     а вдруг он увидит-зияет чердак
     откуда стреляли, чтоб все ж не промазать?

     Террор паранджи поражает прицельностью
     и это , конечно, воспел Голливуд...
     Но с Музой развод после сцены постельной,
     как будто  с похмелья болит голова.
    

    2012