Сороковые

              Б О Е В Ы Е               
 
      Прошло  70 лет  с  того  памятного  дня,  как  героические 
будни Великой Отечественной  стали уже историей, но до  сих  пор  бывшим  солдатам,  ветерамнам-фронтовикам  атаки  и артобстрелы, лица друзей, хранятся в  памяти фронтовые  истории.  Ещё пройдёт  и 80,  и  90,  и  1000,  но  эти  истории  будут уже сниться в снах их детей,  внуков  и  правнуков,  и  так  будет  всегда,  сколько  будет продолжаться жизнь  на  земле.
      В небольшом  селе  Поповичи  застала  связистов  весть  о  близкой  Победе.  В  Москву  вернулись  5 мая  1945  года.               
      «Батальон  готовился  к  праздничному  параду.  Новое  обмундирование, приподнятое настроение. Но вечером того  же  дня  была дана команда: по машинам! 
      И  вот уже  летит  состав  в  глубину  ночной  тишины.  Вопросов не задавали. Все думали, что едем домой. Но  шли  дни  и ночи,  но  конца пути не было  видно.  Несмотря  на  то,  что  связь  велась  на  колёсах,  но глубокая  конспирация никому не давала возможности узнать, куда идёт эшелон. Вот уже минули  Урал,  Сибирь, Казахстан и  остановились глубокой  ночью  в  степях  Монголии. Марш-бросок к  восточной  границе  и  вновь  фронт – уже  Восточный,  шла  война  с  Японией.    
      Только  в  1946  году  Сашенька  ехала уже обратно  через  всю  страну  домой.               
      Александра  Григорьевна  под стук  колёс  вновь  и  вновь  переживала весь свой фронтовой путь.
      Едва Шурочке исполнилось  восемнадцать  лет,  ушла  она  на  фронт  связисткой.  В первые же дни  получила  из 
дому  письмо,  в  котором  сообщалось,  что  погиб  её  отец,  воевавший с 1942 года. Шурочка сразу же бросилась к командиру роты, просясь на передовую, что толку от морзянки, когда гибнут  наши  солдаты. «Хочу  бить  фашистов!» А  сама   плачет  горькими  слезами.  Комроты  успокаивал девушку – не  помогло.  Тогда  он  заговорил  командирским  тоном: «Здесь  тебя  Родина  поставила.  Здесь  ты  поможешь  уничтожить  тысячи фашистов, а с винтовкой  в руках – с  десяток и  то, если  уцелеешь.  Выполнять  приказ  без  разговоров!»
      Потом  была  первая  боевая  связь  под  Белгородом,  где  она воевала в составе батальона связи  5-й  армии. Сашенька  и её  подруги  не ходили   в  рукопашную,  не  выносили  раненых с поля боя, но  от  их  оперативности  зависел  исход  боевой операции.  Самые  секретные  сведения  проходили  через  их руки, и не зря фашисты охотились за нашими связистами.
      Сколько было переполоха, когда, однажды вернувшись в  расположение  своей  части,  связисток  Саши  и  Вареньки не
оказалось в машине. Что случилось? Об  этом никто не  знал,               
даже водитель машины.  Лишь через двое суток  появилась в подразделении Саша. Без формы, в крестьянском платье, под
котором на груди было спрятано, доверенное  ей  военное  до-несение.  Одна,  без  подруги.  А  дело  было  так:
… Автомашина, в которой  ехали связисты  с секретными  бумагами,  вдруг  остановилась  у какого-то села: что-то случилось  с  мотором.  Воспользовавшись  передышкой,  девушки спрыгнули с  машины,  чтобы  нарыть  картошки  в  огороде.  В ту  же минуту  раздались  выстрелы: в селе были фашисты.  К счастью  к  этому  времени  водитель  успел  наладить  что-то  в  моторе  и  прямо с места  рванул, а девушки остались  лежать  в  канавах  по  разным сторонам  дороги.   Ночью   Саша   пробралась  в    ближайшую     крестьянскую  избу.  Постучалась. Открыла  женщина.  Она дала  ей  свою одежду, а солдатскую тут же  сожгли в печи. Сашенька завернула документы в тряпицу и спрятала, а сама  затаилась  на  чердаке.  Через два дня  услышала далёкое:  «Ура!»,  решилась  спуститься.  Вскоре  село   освободили,  и  Саша  отправилась  догонять  свою  часть.  Что  случилось  с  Варей,  она  не  знала…
   …Раннее  сентябрьское  утро. Над  Харьковом  вставало  золотистое  осеннее  утро,  каким оно было  40  лет назад,  когда  город был в  дыму пожарищ - освобождённый от фашистской               
оккупации. А теперь сюда съезжались бывшие фронтовики,  которые освобождали этот город.
  …Зал ожидания Харьковского вокзала. Вдоль рядов  кресел   взволнованно  ходит немолодая  женщина. Руки  нервно  теребят борта  жакета, на  котором  поблескивают  боевые  награды.  От  волнения она  не  замечала, как навстречу ей шла не-
высокая,  очень  милая  женщина,  в  глазах  которой    напряжённое ожидание.  Но вот глаза  женщин встретились. Обе
застыли в нерешительности: не обознаться бы. И вдруг:
-Боже мой!  Сашенька!... Ты ли это? - почти беззвучно  произносит   Варенька  и   бросается   навстречу,  но      останавливается,  споткнувшись  об  узлы,  чемоданы,  возвышающиеся  между ними. И ещё два  ряда  кресел.  Какое  маленькое   и  какое   огромное казалось им это  препятствие.  Секунды  показались  бесконечными.  Огибая  всё  это  нагромождение,  теряя  свои  вещи, шли, нет, бежали они навстречу друг другу.  И  вот они застыли лицом к лицу, узнавая и не узнавая одна другую.   
      Обнялись. Закружились,  приговаривая:
- Санечка!
- Варя!»  жива!  Здорова!  На подруг сразу же обратили внимание,  почувствовав  драматизм встречи.  Кто-то  уже  вручал  цветы:
 - Возьмите,  это  вам,  дорогие  женщины…               
      Через сорок лет  встретились две  боевые  подруги - связистки Александра Григорьевна  Дорофеева  и  Варвара  Порфирьевна Сибилёва…
      Быстро пролетело  время в бесконечных  встречах  с  однополчанами, полные радости и печали дни. Короткие
разговоры  о  житье-бытье  перемежались  долгими  фронтовыми  воспоминаниями.
      
Н А   Л И Н И И   Ф Р О Н Т А               

Под  артобстрелом  три дня  сидели
В  силосной  яме  с  костлявым  дедом.
Он  задыхался,  курить  не  смея,
И  все  молчали,  как  онемели.
Земля  дрожала,  волной  ходила,
В  углу  рожала  молодка  сына.
Вот  крик  младенца,  как  весть  Победы,
Слезой  настигла  седого  деда…

Он  полез  по  лесенке, 
Крышку  приоткрыл:
Посмотри,  сердечный  мой,
Как  устроен  мир!
Выкурил  цыгарочку,
Опустился  к  нам,
Взял  на  руки  мальчика
И  к  груди  прижал…

К  вечеру  последние
Немцы  отошли.
Ночь  упала  светлая
В  сердце  тишины.
Лунные дороженьки
В  яму  протекли.
Заломило  ноженьки
От  сырой  земли…
Утром  троекратное:
«Кто  живой – вылазь!» –
Дуло  автоматное
В  мой  глядело глаз.
Первым  дед  с  малюткою,
Цыкая  на  нас,
А  его  там  шуткою
Русской  встретил бас:
«Что  ты,  дед,  хоронишься?
Покажи  бойца!» –
И  к  груди  комочек тот
Бережно  прижал…-               
«Тут  и  молодые  есть!» –
Прямо  в  губы – чмок!
И  зарделся  воин  весь,
И  немного  взмок…
То  ли  вспомнил  милую,
То  ль  родную  мать:
« Где  же  вы,  родимые?
Как  мне  вас  обнять?!»