Богоматерь победы

О первой жене Наполеона, Жозефине, написано множество книг – воспоминаний, романов, сборников пикантных сплетен. Немудрено: четырнадцать лет эта женщина была рядом с Наполеоном, героем Европы начала восемнадцатого века, ставшего императором только благодаря самому себе и своей энергии. Более того, он сделал императрицей и свою супругу, единственную женщину, которую, по его собственному признанию, «немного любил».
Французы же считали Жозефину своего рода талисманом, прозвали ее Notre-Dame des Victoires (Богоматерь Победы).В чем-то они оказались правы: после развода с Жозефиной звезда Наполеона начала стремительно закатываться и окончательно погасла в ссылке на острове святой Елены. По воспоминаниям графа Монтолона перед смертью Наполеон прошептал три слова:
«Армия. Франция. Жозефина».

Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажери (а таково было девичье имя Жозефины) была креолкой, то есть дочерью мулатки и белого плантатора с Мартиники, и родилась 23 июня 1763 года на острове Мартиника, в то время – богатейшей французской колонии. Впоследствии Жозефина любила рассказывать, что в детстве старуха-негритянка нагадала ей, что однажды она станет «больше, чем королевой».
Но пока что судьба не очень благоволила ни к ее семье, ни к ней. Отец Мари-Роз почти разорился после страшного урагана 1766 года, и долго не мог поправить свои дела. Поэтому в возрасте шестнадцати лет юная красавица была выдана замуж за виконта Александра де Богарне, который был богат и в  то время пользовался большим успехом у женщин Мартиники.
В этом браке не слишком счастливом браке родилось двое детей, чья судьба сложилась не менее интересно, чем судьба их матери: сын Евгений, впоследствии вице-король Италии и герцог Лейхтенбергский, и  дочь Гортензия, впоследствии - жена голландского короля Людовика Бонапарта и мать Наполеона III.
В 1785 году виконт де Богарне, практически полностью охладевший к своей супруге, отпусти ее «проветриться» в Париж. Три года Жозефина наслаждалась воздухом Парижа, с удовольствием окунувшись в мир модных лавок и светских салонов. Но когда все возможные финансовые ресурсы (и терпение супруга) были исчерпаны, ей пришлось вернуться в родной дом на Мартинике.
Зато во Францию уехал сам виконт, которого неудержимо манила большая политика. Через год грянула революция и в 1789 году Александр де Богарне был избран депутатом Генеральных штатов. Несмотря на своё дворянское происхождение, он поддержал требования депутатов от третьего сословия о равноправии граждан и потому вошёл в состав Национального собрания, где последовательно занимал посты секретаря и президента собрания.
В том же 1879 году на Мартинике произошло восстание против рабовладельцев, когда-то райский остров стал полем кровавой резни, и Жозефина с детьми спаслись бегством на материк. В Париже высокое положение мужа и его связи позволили красавице-креолке войти во многие столичные дома и салоны, где она имела большой успех.
Виконт де Богарне в политике придерживался умеренных взглядов: не одобрял бунтов бедноты, травли революционерами королевской семьи и дворянства в целом. Поэтому с приходом к власти жирондистов он решил оставить политическую деятельность, вступил в революционную армию и сражался против австрийских и прусских интервентов. Вряд ли он догадывался о том, что этот путь приведет его  в скором времени на гильотину.
В 1794 году генерал де Богарне был назначен командующим Рейнской армией Французской республики, но после принятия уже якобинским Конвентом закона о недопущении дворян к службе в революционной армии вышел в отставку и вернулся в Париж. Где почти немедленно был арестован по надуманному обвинению в бездеятельности при обороне Майнца и казнен в день рождения супруги – 23 июня.
В смертельной опасности оказалась и его семья: вскоре Жозефина с детьми были арестованы и будущая императрица Франции приговорена к смертной казни. Спасло ее, во-первых, то, что в тюрьме она стала любовницей также содержавшегося там генерала Гоша, который вскоре был освобожден и приложил все усилия для освобождения своей подруги по несчастью. Во-вторых, помогло то, что после переворота 9 термидора и последующей казни Робеспьера смертный приговор был отменен, а сама Жозефина освобождена.
Краткая связь с генералом Гошем была как бы «генеральной репетицей» перед встречей с Наполеоном. Луи Лазар Гош был выходцем из народа, самоучкой и самым талантливым полководцем своего времени (по мнению некоторых исследователей его дарования превосходили способности Наполеона). Уже в возрасте 25 лет он стал генералом, а в период 1793–1797 годов провел несколько блестящих военных операций.
Всего за месяц до ареста генерал женился на своей шестнадцатилетней невесте, но он не смог пройти мимо очаровательной Жозефины. Мысли о том, что оба они обречены, только подталкивали любовников в объятия друг друга. Роман продлился и после их освобождения, но надежды Жозефины на то, что Лазар бросит жену и уйдет к ней, не оправдались.
Из письма генерала Гоша другу (1794 год):
«Не говори мне больше о Розе(Жозефине). Я уступаю ее своему стремянному. Приличный человек может в отчаянном положении взять в любовницы шлюху вместо приличной женщины, но это не повод брать ее в жены. На свободе это вообще непростительно»
Его терпеть не мог Наполеон Бонапарт. Вместе с тем, Бонапарт так отзывался об уже мертвом сопернике через много лет:
 «Он был как скала у меня на пути - и или мне пришлось бы сокрушить его, или он бы сокрушил меня».
Но в 1797 году, будучи на вершине своих успехов, внезапно скончался, и причина его смерти по сей день неясна. Предположительно он умер от острой пневмонии, однако, существует версия, что генерал был отравлен.
Новая власть сочувственно отнеслась к молодой вдове, пострадавшей от якобинского террора. Прошло совсем немного времени, и она стала одной из самых модных женщин той поры. Именно она стала законодательницей моды на прозрачные платья античного силуэта без рукавов.
Гибкая, музыкальная, общительная, Жозефина могла быть любезной, очаровательной, как никто. Ее необыкновенное обаяние отмечал академик Фредерик Массон (в 1896–1900 гг. вышли четыре тома его трудов о Жозефине) в книге «Наполеон и его женщины»:
 «Кокетство, придающее утонченность каждому жесту, не упускающее из виду ни единой мелочи, обдуманное до мельчайших подробностей; какая-то необъяснимая лень в движениях; сладострастие, которое, словно легкий и вместе с тем опьяняющий аромат, разливается вокруг нее при каждом лениво-небрежном движении ее легких и гибких форм, – все это соединилось в ней как бы для того, чтобы сводить с ума мужчин…»
Действительно, это была обольстительная и чувственная женщина с красивыми каштановыми волосами, невинной улыбкой, очень длинными ресницами над миндалевидными темно-синими глазами, тонкими чертами лица, маленьким задорным носиком с трепещущими ноздрями, с соблазнительными бедрами, миниатюрными, узкими в ступне стройными ножками и вечно полуобнаженными маленькими и тугими грудями.
У нее был лишь один видимый недостаток: на редкость плохие зубы. Настолько плохие, что она научилась смеяться, не показывая их.
И одна печаль: финансовое положение. После выхода из тюрьмы Жозефина обнаружила, что имущество казненного супруга конфисковано, а сообщение между родной Мартиникой, откуда она могла получать определенные денежные суммы, и метрополией было фактически прервано из-за непрекращающейся войны с Англией.
Тем не менее, овдовевшая красавица быстро нашла выход. Она завязала дружеские отношения со многими представителями столичной богемы и стала любовницей политического деятеля виконта де Барраса, одного из лидеров термидорианского переворота, который снял для неё уютный особняк и оплачивал все ее расходы.
С таким покровителем «прекрасная креолка» стала видной фигурой парижской светской жизни, одной из главных причудниц и законодательниц моды и пропагандисток неогреческого стиля женской одежды, которых называли «merveilleuses» —«великолепнейшие».
Уже в 1795 году в салоне своей ближайшей подруги Терезии Тальен Жозефина познакомилась с генералом Бонапартом. Наполеон был на шесть лет моложе неё, и в то время едва ли существовали предзнаменования той блестящей карьеры, которая ждала офицера артиллерии.  Сам же Наполеон оказался под сильным впечатлением и от личности Жозефины, и от ее удивительного обаяния. Осознавая, что по своему общественному положению она выше него, был весьма польщен ее приглашением на чашку чая…
Многоопытная любовница, Жозефина искусно делала вид, будто хочет оттолкнуть своего очередного кавалера, но потом, словно признав свое поражение, мягко уступала и становилась невероятно нежной. Она умела принадлежать, оставаясь где-то вдали, не давая покоя своему очередному избраннику. Попался на этот «крючок» и... Наполеон Бонапарт.
Как женщина, она соблазнила его на первой встрече, как дама — ослепила и внушила уважение своим видом полным достоинства… на следующее утро и на всю оставшуюся жизнь.
Хотя на первый взгляд Жозефина и Наполеон не имели ничего общего, их роднило очень многое. Оба они родились на маленьких островах, оба говорили по-французски с акцентом, оба после приезда во Францию чувствовали себя там чужими, оба познали бедность, а во время революции сидели в тюрьме.
В их темпераментах тоже было много общего: они были мечтателями, крайне страстными и способными мгновенно очаровать противоположный пол. И оба, похоже, первоначально совершенно не любили друг друга, их связывало только взаимное удовольствие от интимных отношений.
 Наполеон, уже находясь в ссылке на Святой Елене признавался:
 «Баррас, взяв меня на службу, посоветовал мне жениться на виконтессе де Богарне, уверив, что эта женщина удержится при любом режиме. Брак действительно помог мне в моем продвижении. Ее салон был одним из лучших в Париже, и, став его хозяином, я избавился от прозвища „корсиканец“. Благодаря этому браку я стал полностью французом.
Кроме того, я женился на Жозефине, думая, что она имеет большое состояние. У нее не было ничего… Но что-то в ней было, что безумно нравилось. Это была настоящая женщина».
По свидетельствам современников, Жозефина отличалась крайней расточительностью, и виконт де Баррас не стал чинить препятствий её новым отношениям. Но остальные друзья  отговаривали Жозефину от брака с корсиканцем: нищий военный – никакого будущего! Она и не думала прислушиваться к этим доводам: терять ей было нечего, да и возраст брал свое…
Родственники Бонапарта отнеслись к его браку с овдовевшей матерью двоих детей, мягко говоря, прохладно. Глубоко провинциальные мещанки ненавидели уже сам аристократизм будущей родственницы, а разница в возрасте приводила их в бешенство. С точки зрения матери, Наполеон должен был жениться «на порядочной корсиканской девушке». С точки зрения сестер… такая родственница была слишком экзотична для их семьи. Справедливости ради следует сказать, что братья были куда более терпимы, возможно, потому, что были умнее.
На протяжении всех тринадцати лет брака Наполеона и Жозефины дамы Бонапарт, получившие от него титулы и состояния, злобно интриговали против «вдовы Богарне» (иначе они ее и не называли), непрестанно уговаривая Наполеона расстаться со «старухой».
Тем не менее, брак был заключён 9 марта 1796 года. Наполеон усыновил обоих детей Жозефины и в качестве свадебного подарка преподнёс супруге золотой медальон с надписью Au destin; («Это судьба»). Через жену Наполеон получал доступ в высшие коридоры власти Директории и связи в тогдашнем французском светском обществе; Жозефину брак с революционным генералом страховал от придирок нового режима и обеспечивал ей статус добропорядочной женщины.
Жених опоздал на церемонию на три с лишним часа – и даже не извинился. Комиссар Директории, заменявший мэра, то есть не имевший  никакого права соединять двух граждан именем закона, пробубнил брачный договор. Да и подпись свидетеля, если следовать букве закона, была недействительной, так как означенный молодой господин еще не достиг совершеннолетия.
Собственно, и сам брачный контракт Наполеона и Жозефины был полон сознательных неточностей и выдумок: так, ради Жозефины, которая была на шесть лет старше Бонапарта, неправильно указаны годы брачующихся: Наполеон прибавил себе два года, Жозефина сбросила четыре, и разница исчезла.
Через два дня после свадьбы Наполеон был вынужден оставить Париж, чтобы принять командование французскими войсками в Италии. Прибыв на место, он отправил супруге множество писем с настойчивыми просьбами приехать к нему, на которые Жозефина отвечала сухо и небрежно. В Париже она продолжала вести светскую и расточительную жизнь, получив после первых новостей о победах генерала Бонапарта прозвище Notre-Dame des Victoires (Богоматерь Победы), которое осталось за ней на всю жизнь.
Богоматери Победы, впрочем, было не до утомительных поездок в действующую армию: благодаря браку с «неистовым корсиканцем» она стала некоронованной царицей Парижа и законодательницей мод. В те времена элегантные дамы носили влажные(!) легкие платья из прозрачного мягкого муслина или нежного газа на голое тело. Только из-за военных действий в Европе эта мода каким-то чудом не добралась до России.
 Именно Жозефина и ее интимный кружок оказали серьезное покровительство талантливому портному Леруа, который с ее легкой руки стал одевать по последней моде весь императорский двор.
Леруа по праву считался лучшим парижским портным — крупнейшим представителем парижской моды ХIХ века, творцом новой моды в стиле ампир. Так для Жозефины, когда та стала императрицей, он придумывал совершенно необычные туалеты: платье, покрытое сотнями тысяч лепестков свежих роз, нашитых на тончайшую кисею и закрепленных бриллиантами; платье из перышек экзотических птиц, прикрепленных к основе жемчужинами; платье из тончайшего тюля, усыпанное бриллиантовыми звездочками.
Но Бонапарта такая супружеская жизнь категорически не устраивала. Желая поскорее окончить войну, чтобы воссоединиться с женой, Бонапарт за   пятнадцать дней одержал шесть побед над австрийцами, захватил двадцать одно вражеское знамя, опустошил музеи, присвоив полторы сотни картин и другие сокровища, ограбил библиотеки, стал обладателем пятидесятимиллионного богатства и подписал перемирие.
Значит, без Жозефины в этом победоносном марш-броске не обошлось, хоть и косвенно?
Пришлось ей ехать в Италию – чествовать победителя и наслаждаться роскошью итальянских дворцов и новоприобретенным богатством мужа. Там она провела больше года – и смертельно соскучилась по Парижу, куда она, наконец, вернулась в январе 1798 года в ореоле славы своего мужественного супруга и в сопровождении очередного любовника. Понятие «супружеская верность» для прекрасной креолки было сугубо абстрактным.
Она не испытывала к этому исключительному человеку такой же любви, что внушила ему, хотя, конечно, она гордилась тем, что он ее любит не менее, чем свою славу. Она наслаждалась этой славой, которая росла со дня на день. Кроме того, она получала не меньшее наслаждение от финансовых махинаций на поставках в армию, в которых принимала самое деятельное участие.
Но несколько месяцев спустя грянул первый гром. В марте информация о недостойных финансовых сделках и предосудительном поведении Жозефины была доведена до сведения Наполеона «доброжелателями». Жозефине чудом удалось унять его нешуточный гнев, убедив Наполеона в беспочвенности слухов, которые имели под собой весьма прочную почву.
- Так разведись со мной, если не доверяешь мне! – воскликнула она, исчерпав все другие аргументы.
На это Наполеон пока не мог решиться и простил свою обожаемую супругу. Простил в первый, но далеко не в последний раз, а затем отправился в знаменитую египетскую экспедицию. На сей раз Жозефина даже поехала провожать супруга до Тулона, откуда отплывала эскадра.
В Египте, Наполеон вновь узнал о шалостях своей супруги. На этот раз он не пожелал слушать объяснений и отправил своему брату Жозефу письмо, в котором просил о подготовке развода. Семейство Бонапарт с восторгом принялось готовить развод, но… узнав о прибытии супруга во Францию, Жозефина отправилась к нему и снова сумела  добиться прощения, а также отговорить его от развода. Власть этой женщины над Наполеоном была поистине удивительной.
Бонапарт не только простил Жозефину и отказался от развода, но и оплатил огромные долги, которые она сделала в его отсутствие. Однако после этого эпизода отношение Бонапарта к Жозефине все-таки изменилось, чему отчасти способствовало то обстоятельство, что во время египетской кампании он сам обзавелся любовницей, прозванной «Клеопатрой Наполеона».
Теперь он, несомненно всё ещё любя жену, заводил на стороне кратковременные и длительные любовные связи. Также их семейная жизнь продолжала омрачаться размолвками, связанными с новыми долгами Жозефины. И, тем не менее, продолжалась. Как продолжались и бесконечные страстные письма Наполеона к супруге. Но беспечность Жозефины чуть не привела к катастрофе.
Поток писем от Наполеона внезапно прекратился, но она не придала этому значения. И зря, потому что в один прекрасный вечер на званом обеде у виконта де Барраса во время десерта вошел гвардеец и вручил хозяину дома депешу. Прочитав ее, он повернулся к гостям и объявил:
 — Бонапарт во Франции. Он высадился вчера во Фрежюсе. Через два дня он будет здесь.
Жозефина чуть не упала в обморок. Как только Бонапарт окажется в Париже, матушка Летиция,  братья Жозеф и Люсьен, зловредные сестрицы расскажут ему о ней все — ведь родня Бонапарта ее ненавидит. Надо лететь ему навстречу, снова очаровать его, свести с ума…
Попрощавшись, она немедленно отправилась к себе, и на следующее утро уже ехала вместе с дочерью в почтовой карете по направлению к Лиону. Но она разминулась с Наполеоном. Впервые в жизни она осуждала себя за глупость, опрометчивость и распущенность. Она, такая мастерица плутней, такая ловкая и изворотливая, покинута, обманута, отвергнута человеком, которого радостно приветствует вся Франция, который, наверное, завтра займет место Барраса, — а она так легкомысленно вела себя, не думая о том, что семья Бонапарта следит за ней и сообщает ему обо всем…
В это время Бонапарт в сопровождении пасынка Евгения Богарнэ прибыл в Париж и сразу ринулся на улицу Виктуар, чтобы увидеть Жозефину. Он не сомневался, что его ждут, и дом сияет праздничными огнями.
Когда его карета остановилась во дворе особняка, корсиканец забыл все разоблачения, все свои подозрения, испытанные в Каире, и мечтал лишь об одном — обнять и прижать к сердцу любимую жену.
Он выскочил из кареты, вбежал в дом и оцепенел в изумлении: вестибюль был пуст и не освещен. Он позвал, начал открывать одну дверь за другой: комнаты были пусты и холодны. Взбешенный. Бонапарт поднялся по лестнице и увидел слугу:
- Где моя жена?
— Она уехала встречать вас…
— Ложь! Она у любовника! Упакуй ее вещи и выставь их на лестницу — пусть забирает.
 В этот момент появилась матушка Летиция. Со слезами на глазах она обняла сына и разразилась гневной речью против Жозефины, которую несколько раз назвала. «шлюхой»… Потом приехали Жозеф, Люсьен, Элиза и Полина и, в свою очередь, осыпали обвинениями отсутствующую.
В этот вечер Бонапарт твердо решил развестись… Но на следующий вечер, вернувшаяся в Париж Жозефина, в полном смысле слова выплакала себе прощение, простояв несколько часов на коленях под запертой дверью кабинета супруга. Она напоминала мужу об их любви, об упоительных ночах сладострастия, о нежных ласках, беспрерывно тихо стонала, уверенная, что Бонапарт в своей комнате прислушивается к звукам у входной двери. К матери присоединились ее дети и тоже плакали Наконец, несгибаемый генерал сдался:
- Я не могу спокойно глядеть на плачущих; слезы двух злополучных детей взволновали меня, и я сказал себе: разве они должны страдать за провинности их матери? Что я мог поделать с собой? Каждый мужчина имеет какую-нибудь слабость…
Одна ночь «восторгов сладострастья» — и Жозефина была прощена. Но полученный урок она усвоила весьма основательно и стала более чем осмотрительной:  угроза развода была страшна женщине тридцати семи лет, увядающей, с испорченными зубами, с поблекшей кожей…
А двое детей, которых надо обеспечить? А долги, которые она сделала, купив Мальмезон и обставив роскошной мебелью особняк на улице Виктуар, а долги на приемы, на наряды? Если Бонапарт ее отвергнет, чем она будет жить? Ни Баррас, ни кто-либо еще не захочет заплатить полмиллиона франков в обмен на увядающие прелести … 
Вернувшись из Египта, победоносный, боготворимый французами Наполеон совершил знаменитый переворот, который готовился в доме Жозефины, а сама она со своим светским тактом играла определенную роль в организации подготовки заговора. Переворот покончил с Директорией и сделал Наполеона Первым Консулом. А мадам Бонапарт, естественно, стала первой дамой Франции.
 Одним из первых шагов нового властителя Франции стало… погашение кредита за замок Мальмезон постройки XVII века, который был перестроен и меблирован в античном стиле, который Жозефина приобрела в кредит и где поселилась вся семья. При замке был разбит английский парк, сделаны пристройки в неоклассическом духе. Жозефина начала устраивть в Мальмезоне празднества, пышные приёмы, превратив замок в подобие Версаля, куда она не была допущена в своё время.
Как первая дама Франции Жозефина играла важную роль в том, что Наполеон называл «политикой национального единения». Позднее на острове Святой Елены он вспоминал:
«Моя женитьба на мадам де Богарне позволила мне установить контакт с целой партией, необходимой для установления „национального единения“ — одного из принципиальных и чрезвычайно важных пунктов моей администрации. Без моей жены я не мог бы достичь взаимопонимания с этой партией».
Жозефина, олицетворяя собой старый режим, была связующим звеном между первым консулом и той частью аристократии, которую Наполеон рассчитывал привлечь на свою сторону. Она лично вникала в дела множества эмигрантов, писала чиновникам и министрам рекомендательные письма и ходатайства о возвращении конфискованного имущества бывшим эмигрантам и восстановлении их в гражданских правах, за что снискала еще одно прозвище -  «Добрая Жозефина» (la bonne Jos;phine).
2 декабря 1804 года в Соборе Парижской Богоматери Наполеон провозгласил себя императором Франции и возложил короны на себя и на Жозефину. За день до этого католическая церковь освятила их брак.
В знаменательный день коронации Жозефина превзошла саму себя.  Она все утро просидела в своей туалетной комнате, примеряя наряд и обдумывая, как расположить украшения.
Ее платье из белого сатина с серебряной и золотой окантовкой перехватывал в талии пояс из драгоценных камней. Белоснежный бархатный шлейф, отделанный русским горностаем, имел такую же окантовку. Низкий квадратный вырез, отороченный полукруглым рюшем, выгодно подчеркивал ее по-девичьи безупречную грудь, над которой возвышалась небольшая, прекрасной формы головка. Цепочки бриллиантов украшали узкий корсаж и рукава, но главное украшение из драгоценностей представляло собой ожерелье из шлифованных редких камней и бриллиантов. На голове красовался венец из жемчуга а белые бархатные туфельки и перчатки были оторочены золотом...
В момент самого действа коронации Жозефина сменила свой жемчужный венец на головной убор из аметистов и набросила на плечи пурпурную бархатную мантию, украшенную знаками мужа — изображением золотых пчел и вензельной буквы «Н». Эту мантию длиной в двадцать пять ярдов с огромным трудом поддерживали пять принцесс из семьи Бонапартов, сами с ног до головы усыпанные бриллиантами...
«Ни на чьем лице я никогда не видела выражения такой радости, удовлетворения и счастья, как то, которое отразилось на лице императрицы, — написала потом одна из дам, присутствовавшая при выходе новоиспеченной императрицы к публике. — Ее лицо светилось!»
Когда императорская чета стала подниматься по двадцати четырем ступенькам лестницы, ведущей к двум большим тронам, установленным на возвышении, коварные сестры Бонапарта улучили момент для того, чтобы унизить ненавистную им Жозефину, околдовавшую, как они считали их, брата. Они сделали ей «мелкую» гадость: уронили тяжелую мантию, и новоиспеченная императрица, поднимавшаяся по лестнице едва не полетела спиной вниз, когда огромная тяжесть бархата, богато украшенного золотом и соболями, резко потянула ее назад.
Публика успела лишь ахнуть, но Жозефина чудом устояла на ногах. Это Наполеон успел заботливо подхватить ее под локоть, что-то свирепо сказал своим сестренкам и они снова покорно взялись за шлейф креолки, ставшей императрицей Франции…
Увы, Бонапарт к этому времени заметно охладел к жене и стал изменять ей, тогда как Жозефина, напротив, остепенилась и привязалась к супругу.
Одна из приближенных Жозефины вспоминала впоследствии об императорской чете:
 «Как только он заводил новую любовницу, он становился груб, агрессивен и просто безжалостен по отношению к своей жене. Он, не задумываясь, сообщал ей о новой интрижке и ужасно удивлялся, что она не одобряет таких развлечений, которые, как он считает, ему полезны… Когда же мадам Бонапарт плачет и жалуется, он набрасывается на нее с такой руганью, какую я не могу воспроизвести».
Как императрица Жозефина, благодаря своей доброте, щедрости и такту, пользовалась во Франции большой популярностью, но бесплодие императрицы уже  стало темой салонных разговоров и предметом неподдельного интереса, что угнетало Жозефину, которая и сама понимала, что Наполеону нужен наследник, дабы  основать во Франции новую правящую династию.
Наполеон мрачнел, раздражался и грубил ей:
- Вокруг вас беременеют все, даже животные, но не Вы, мадам!
Подобные сцены кончались слезами Жозефины. Как всякая уважающая себя женщина, Жозефина умела плакать навзрыд и красиво падать в обморок. Увы, Бонапарт страшно не любил женских истерик.
- Слезы очень идут к женскому лицу, но не моей супруге — императрице Франции! Они делают ее уродливой! — ехидно сказал он как-то.
Вспыхнувшая в сердце Наполеона любовь к польской красавице Марии Валевской окончательно отодвинула образ жены на второй план. Жозефина стерпела и это, и то, что полька родила Наполеону столь желанного ему сына… А потом супруг решился развестись с ней.
 «Для того чтобы Наполеон решился порвать с женщиной, к которой его привязывали десятилетняя привычка, сильная страсть, даже тщеславие, с женщиной, которую он любил настолько, что призвал ее разделить с ним трон, – необходимо было, чтобы соединяющая их связь постепенно, нить за нитью, истерлась и порвалась и чтобы развод стал не только выгоден, но и неизбежен», – считал историк XIX века и самый известный биограф Наполеона Ф. Массон.
«С‘est la Viе» (се ля ви — такова жизнь), — буркнул Наполеон безутешной Жозефине на прощание после развода и никогда больше не виделся с ней один на один...
Формальным поводом к расторжению брака послужило отсутствие приходского священника на церемонии венчания 1 декабря 1804 года. Впрочем, Наполеон не стал дожидаться официального разрешения Ватикана и с присущей ему стремительностью выбрал себе невесту из одной из королевских семейств Европы – австрийскую эрцгерцогиню Марию-Луизу.
 Говорят, что всемогущий император плакал, подписывая сопровождающие развод бумаги, и три дня после этого просидел в своем дворце, не желая никого видеть.  Он пожертвовал Жозефиной, но разлука с ней не принесла ему ничего хорошего… Удача покинула Наполеона, как будто бывшая супруга унесла ее с собой.
Многие считают, что Бонапарт предпочел бы жениться на сестре русского императора, Великой княжне Екатерине Павловне, но та ответила презрительным отказом и почти мгновенно вышла замуж за принца Ольденбургского. Это, кстати, стало одной из причин вторжения наполеоновских войск в Россию – корсиканец всегда был мстителен.
Мария-Луиза родила желанного наследника в 1811 году и Наполеон тут же пожаловал ему титул «Короля Римского».
Жозефина, сохранившая по настоянию Наполеона титул императрицы, и именовавшаяся теперь  Её Императорское Высочество императрица Жозефина, герцогиня Наваррская, поселилась в оставленном ей по условиям развода Мальмезоне, где жила пышно, окружённая своим прежним двором. По-прежнему привязанная к Наполеону, с которым они, расставшись, оставались в дружеских отношениях, она переписывалась с императором и с участием следила за его судьбой.
Теперь всё своё время она посвящала своей давней страсти к ботанике. В оранжереях и теплицах Мальмезона ею была собрана богатейшая коллекция из экзотических растений со всего мира, многие из которых стали известны в Европе благодаря ей, а в зверинцах можно было увидеть редких животных и птиц (таких как эму, кенгуру, черный лебедь и т. д.). Особую известность получила её коллекция роз — их в саду Мальмезона насчитывалось около 250 сортов.
В 1814 году союзники по антифранцузской коалиции, особенно Александр I, отнеслись к ней с большой предупредительностью, как к еще одной жертве Наполеона, но не позволили ей сопровождать бывшего мужа на остров Эльба.
25 мая 1814 года состояние здоровья Жозефины резко ухудшилось после того, как она простудилась во время прогулки с Александром I, и через четыре дня она
скончалась от воспаления легких и гнойной ангины. Ей был пятьдесят один год.
Говорят, что последними ее словами были:
 «Наполеон… Эльба…»
 2 июня 1814 года состоялись похороны Жозефины в церкви Мальмезона. На них присутствовали представитель русского императора, представитель короля Пруссии, многочисленные французские принцы, маршалы и генералы. По воспоминаниям современников, попрощаться с императрицей в общей сложности собралось больше 20 тысяч человек.
Уже на Святой Елене, накануне своего последнего земного дня, если верить очевидцам, уста бывшего императора произнесли имя Жозефины, «несравненной Жозефины». В Мальмезоне, где она жила в эпоху падения Империи, её дети от первого брака воздвигли ей в 1822 году памятник.

P.S.Кстати, создать династию или хотя бы ее подобие Жозефина Наполеону все-таки помогла. Сын Гортензии Шарль Луи Наполеон стал императором Франции под именем Наполеона III.
Сын Евгения Богарне и Августы Баварской - Максимилиан Лейхтенбергский, вступив в брак с дочерью Николая I Марией Николаевной, стал основателем российской ветви семьи Богарне, в то время как их дочь Жозефина вышла замуж за короля Швеции Оскара I. Другая дочь, Амелия, стала второй женой императора Бразилии Педру I и императрицей Бразилии…
Нет, это не ошибка: именно Бразилии. А вы не знали, что эта страна чуть ли не век была империей? Я вам как-нибудь расскажу и об этом.