Птичка Божья

             -  Знаешь,  какой он хороший у меня был,  мой Сашок?  О,  ты даже представить себе не можешь!
              Она шмыгнула носом,  как будто ей было не пятьдесят с хвостиком,  а лет на сорок меньше,  и смахнула слезинку со щеки.
              Собеседницу свою я воспринимала с трудом.  Стоило ей радостно открыть дверь в лавку,  как в животе у меня появлялся противный холодок.  Она спокойно могла бы олицетворять собою значение слов « громогласность» и «бесцеремонность».
Поначалу я даже не могла определить её возраст.  Странная–престранная особа: неухоженная,  плохо одетая и прокуренная до такой степени,  что я невольно пыталась возвести между нами барьер,  хотя бы мысленный.  Детские распахнутые глаза и манера говорить,  словно она каждую секунду находится под прицелом телекамер  –  нарочито громко и театрально.  Точно так же ведёт себя мой,   артистичный от природы,  пятилетний внук.
              Впервые она появилась,  когда её муж Сашок заболел.  Заболел неожиданно и тяжело.  Она старательно выспрашивала у меня все тонкости написания церковных записок,  подготовки к исповеди,  не менее старательно записывала всё это и очень долго благодарила перед уходом.
              Спустя какое-то время она пришла в чёрном платке с заплаканными глазами.  И смотрела на меня этими глазами так,  что каждое,  сказанное мною слово,  казалось мне сказанным всуе рядом с этими распахнутыми в мир глазами.
              Все сорок дней она прибегала в церковь,  чтобы поставить свечечку за Сашка.
              Потом у меня умерла мама…  Увиделись мы с моей собеседницей только несколько месяцев спустя.
Так же резко открылась дверь и вошла она,  распространяя вокруг себя запах одежды,  пропахшей никотином,  и улыбаясь во весь рот.
              -  Ну как же я рада тебя видеть!  –  сказала она с такой искренностью,  что не поверить ей было невозможно.
              Была Радоница.  И народ шёл в церковь нескончаемым потоком. Вздохнуть было некогда.
              Она появилась минут за десять до конца рабочего дня и радостно сообщила мне,  что пришла помолиться за Сашка.
              -  Щас я тебе расскажу такую историю про него,  закачаешься просто,  -  сказала она,  а я тоскливо посмотрела на стрелку часов,  приближающуюся к семи.  Одиннадцатичасовой рабочий день подходил к концу,  и я была уже просто на автопилоте от усталости.  А дел ещё переделать нужно было достаточно.
              -  Ты вот только послушай,  послушай…
Я кивала ей,  заполняя на следующий день свидетельства о крещении,  выискивая в святцах дни ангела  и одновременно следя за крыльцом  –  не идёт ли кто-нибудь ещё.
              Она говорила,  говорила.  Я слушала её вполуха,  как вдруг,  что-то заставило меня прислушаться внимательней.
              -  Он ведь,  Сашок,  рассказал мне как-то.  Ты знаешь,  он из Архангельска у меня.  Всё удивлялся,  что здесь,  стоит морозу опуститься до – 23,  как в школах отменяют занятия.  А он всё вспоминал,  как сам ходил в школу.   А школа в пяти километрах от деревни у них.  Мороз такой,  что ой-ё-ёй.  А идти нужно.  Да что ты!  Он ведь нахлебался в детстве.  Маленький такой был,  такой маленький…
Она так это произнесла,  что я посмотрела на неё невольно.  В глазах у неё стояли слёзы.
              -  Недолюбленный…   Детей четверо.  Мать померла рано.  А ты представить себе не можешь,  как он умел подарки дарить!  Так подарит,  что на сердце светло становится.  И плевать,  что это безделушка какая,  которая мне нафиг не нужна…
              -  Так вот,  шёл он как-то в школу.  Морозище был не детский.  И вдруг он видит,  как с ветки упала птичка в сугроб кверху лапками и не шелохнётся.  Он ведь,  глупый какой,  полез через сугроб,  достал эту птичку и сунул к себе за пазуху.  С ней и пришёл,  значит,  в школу.  А во время урока птичка отогрелась.  И пурх,  -  она озорно засмеялась,  изображая вспорхнувшую птичку.  –  И полетела по классу.  Шума было…  Сашку попало тогда здорово.
               Она вдруг замолчала и,  посмотрев на меня,  как обладательница тайного знания,  произнесла:
              -  Я знаю,  что Сашок теперь с Боженькой.  Я это чувствую.  Просто,   когда он умер,  Боженька поднял его,  как ту птичку,  и сунул к себе за пазуху…
              Она шла по нестаявшему местами снегу сутулясь.  Поворачивалась ко мне время от времени и улыбалась.  А я думала о странной этой жизни,   в которой мне повезло встретить по-настоящему счастливую женщину,  неухоженную и пропахшую табаком,  обладающую бесценным сокровищем  -  умением дарить и принимать тепло человеческое.