Рассказ отца

Отец не говорил о той войне,
Лицо и сердце каменело у солдата,
Вопросы задавали ,спящей тишине,
Когда прощались, в землю сохраняя не распятым.

Один лишь раз в порыве страсти удалой,
Он вспоминал о бое, памятью о вече,
С однополчанами,приехав истиной живой,
Оставив сердце на последней встрече.

Что было там , где на поле лежат ,
Твои друзья , курившие последнюю перед атакой,
Они об этом и сейчас с живыми говорят,
У сердца комом,собирая Душу Бога знаком.

Комбат народ в войне боготворил,
Снимая ,наползавшую на голову пилотку,
Пригнувшись,проходил и говорил,
Нам надо взять,стоящую за немцами высотку.

Задача не решалась , ну никак,
Она заговорённая их обороной сразу,
Отдали им ,замки любви в слабеющих руках,
Когда бомбили ,по полю размазав.

Траншеи не успели сделать до конца,
Зато сейчас они полны водою,
В низину загнала пехота их, с лица,
Стерев у нас улыбку поневоле.

Приказ пришёл нам брать её опять
И пополнение из южного азарта,
Верно молитве и живёт под стать,
Пророку,их почтившему до старта.

Мешает тризны право,собираясь в уголок,
Молиться перед каждым вновь убитым,
И немец,дал им твёрдости зарок,
Накрыв всех миномётом знаменитым.

Дух воспитать не трудно в ратном деле,
Одна атака и ты с ясной головой
Или убит если так пули захотели,
Иль жив,хранимый матерью и верною женой.

Прислали вечером ударный батальон,
С заводов призванный народом,
Взойти на вечный славы пантеон,
Сразить врага атакой и исходом.

Комбат встал первый ,поднимаясь к эшафоту,
Его и срезал снайпер не спросив,
Кто поведёт в атаку необстрелянную роту,
Позвавшую собой ,измерить волю остальных.

И старшина,не умолкая словно оглушённый,
Кричал : «За Сталина ! Вперёд!Ура-ааа!,
И покатилось по полю оно и вдохновлённый,
Пошёл вперёд рабочий батальон с утра.

Десять минут продлилась вся атака,
Мы собирали автоматы и винтовки до зари,
Остались те,кто дал конечно маху,
Но уцелели и на поле залегли.

У немца был огонь кинжальный отработан
И в лоб и  без артподготовки нам его не взять,
Но эту истину мы выпахали с кровью потом,
А командира не спасла от смерти даже мать.

И восемьсот пришло тогда героев ,
И восемьсот легли на поле спящими в крови,
Так начиналось у блокады море крови,
В которой нас топили голодом любви.