Город живых и мертвых

             За воротами кладбища куда-то шли и ехали живые люди, а в кладбищенской ограде, в городе мертвых никто не двигался с места. Здесь царила абсолютная неподвижность, свойственная вечности. Все обитатели города мертвых завершили свой путь по дорогам города живых и переселились в город вечности, переселились, чтобы никогда больше не покидать его пределов. На кладбище нет никакого движения, разве что рабочие, поддерживающие порядок на территории города мертвых, и немногочисленные кладбищенские посетители, похожие скорее на тени, забредшие на территорию чуждой им среды обитания. И если жители города живых нет-нет да захаживают в город мертвых, то насчет усопших никто ничего определённого сказать не может, а именно, посещают ли они тех, кто ещё жив. Впрочем, письменных свидетельств явления усопших живым существует немало, правда все они по преимуществу относятся к тому времени, когда Россия не была страной воинствующего атеизма. Вот некоторые из подобных документов:

             «1909 года, марта 29, в 1-ый день св.Пасхи учитель церковно-приходской школы в селе Павловских-Пустошах Александровского уезда, Владимирской губернии Евфимий Иванович Герасимов заявил старцу иеромонаху Алексию в присутствии духовника своего иеромонаха Дионисия о следующем: в сентябре 1908 года он отправился из села Неёлова, где проживала его семья, на обычные свои учительские занятия в вышеупомянутое село Павловское, где при училище находится его учительская квартира (в 50 верстах от Неёлова). Числа 20 октября его дочь Клавдия – 5 лет от роду захворала коклюшем, заразившись от братьев. 22 числа того же месяца, в день Казанской иконы Божьей Матери она скончалась. Телеграмма, в тот же день посланная к Евфимию Ив., своевременно не дошла до него, вследствие чего Клавдия была похоронена без него в пятницу 24-го числа. Занимаясь в этот день в своей квартире в 6 час. вечера записью дневных уроков в полном уединении, он, к своему удивлению, услышал голос Клавдии, которая возвестила о своем прибытии словами: папаня, я к тебе пришла в Павловское. Евфимий Иванович обратился к двери, откуда послышался голос, и увидел её стоящую посреди комнаты. Он спросил её: «с кем ты приехала?» Она ответила: «я пришла пешком одна». Когда он подозвал её к себе, она с улыбкой поцеловала его в губы, что он весьма явственно ощутил. Когда же он, направляясь в соседнюю комнату к сторожу, приблизился к ней, она внезапно исчезла на его глазах. Удивление его, равно как и сторожа, которого он уведомил, ещё более увеличилось, когда полученная 25 числа запоздалая телеграмма известила его о смерти дочери. 8 ноября Евфимий Иванович, навещая семью, узнал, что явление ему дочери было в самый день её погребения. Немало удивился он и тому, что Клавдия явилась ему в том  самом платье мраморного цвета, в котором была положена в гроб. Дивны дела Твои, Господи!»

                «Ещё в первый день Нового года распространился слух, что местный крестьянин Б. бесследно пропал. Исчезновение это показалось странным всем, видевшим Б. перед вечером в церкви. Но о таинственном исчезновении стали уже забывать. Прошло два месяца, как вдруг в одну из ночей приснился сестре погибшего сон, будто из земли встает её брат с бледным, как у покойника, лицом и говорит: «Сестра моя, будь на стороже, и берегись трех разбойников, убивших меня, ибо один из них живет с тобою вместе, а двоих других ты встречаешь ежедневно. Я давно умер и лежу в реке, в мешке с камнями. Попрошу тебя вытащить меня из реки и похоронить по христианскому обряду, ибо я неспокоен на этом месте». Сказав это, он исчез. На другое утро сестра рассказала про свой сон всем домашним, но те посмеялись над нею. В следующую за рассказанным субботу рыбаки вытащили мешок, а в нем оказался труп, одетый в праздничное платье, с веревкой на шее. По рассмотрении его, узнали давно исчезнувшего крестьянина Б. Сестра решила, что убили брата шурин и его родственники, которые давно были в ссоре. Преступники принесли покаяние. Они удавили Б., чтобы скрыть следы, как заявил один из убийц. Они порешили бросить его за мельницею в прорубь, в глубокое место, вложили его в мешок от ржи, наполненный камнями, и так как мешок был мал, то шурин посоветовал переломить ему ноги. Так они втроем и сделали».

                «Узнал я из письма, - поведал афонский старец, - о смерти одной благочестивой девицы, которая когда-то была мне лично известна. И вот, в первую же прилучившуюся литургию иду в алтарь, чтобы помянуть сию новопреставленную рабу Божию. Подхожу к чередному иеромонаху, стоявшему у жертвенника, и говорю ему: помяни, отче, новопреставленную девицу (имя рек). Иеромонах берет от меня просфору и копием начинает вынимать частицу. В это время я как-то невольно оглядываюсь направо, в сторону, где совершенно ясно увидел покойную девицу в белом одеянии, которая стояла близ жертвенника и с величайшим вниманием смотрела на иеромонаха и на вынимаемую им из просфоры часть, пристально и напряженно взирая, как иеромонах вынул и положил на св.дискос часть, как бы впиваясь глазами в это священнодействие. Пораженный этим явлением усопшей, я воскликнул: Господи, что же это? При моем восклицании образ усопшей стал постепенно бледнеть и исчезать, а вскоре и совсем рассеялся».

                Голоса и образы из города мертвых постоянно взывают к нам, но мы редко их слышим и видим, а то и не видим и не слышим вовсе. Почему? Причин тому, должно быть, множество, но самое главное, наверное, потому, что ничего не совершается без воли Божией, и воли Божией на частые контакты с обитателями города мертвых, видимо нет.