Разговор двух мух о себе и о человеке

Разговор двух мух о себе и о человеке.

Разговаривают мухи – не жужжат,
Им не надо ни копеек, ни деньжат.
А иначе снова чай и самовар,
Гости, пляски и отчаянный комар.

И какой-нибудь пройдоха-паучок
Пораскинет паутину, как крючок.
В уголок меня потащит паразит,
Но комар его прогонит и сразит.

А потом он скажет: будь моей женой,
Будешь кушать сладкий мёд и хлеб ржаной.
А потом другую муху приглядит,
Ой, не знаешь, что он дальше натворит.

Нынче свадьбы дорогие, а развод
Ничего ни стоит и наоборот.
А ко мне вчера бил крылья один жук,
Нет не доктор он,  не кандидат наук.
У него шикарный дом и магазин,
Не Саакашвили, правда, но грузин,

А у нас одна старушка во дворе
Говорила, ест сухарик да пюре.
А сама потом втихушку вечерком
Ест колбаску, да чаёчек пьёт с сырком.
Банк накрыл с подельником её сынок,
Сын гуляет, друг мотает срок.

Говорит: я бляха-муха полон сил,
И уж новое делишко замесил.

Ой, а я чуть не упала с потолка,
С молодухой увидала старика.
Ведь она к нему по вызову пришла,
Только вызов оказался ложным – ша!

Загулял один с племянником мужик,
А потом с копыт упали рядом – вжик.
Утром дяде захотелось в туалет.
Взял себя спросонья где-то, тет - а - тет.
Ой, скорей к жене мне надо, ой скорей,
Не такой уж я беспомощный еврей.
Суетитесь, дядя, вы, как Чемберлен,
Не за свой, за мой,  вы дёргаете член.

Разговаривают мухи неспроста,
Где хорошие и сытые места.
У меня на белый сахар зуб горит.
Муха мухе сладострастно говорит.

Ой, а здесь один мужик привёз навоз,
Пахнет он получше свежих роз.
Так сказал мужик, подвыпивши лишку,
Наши мухи солидарны мужику.

Он добавил, разве дача у меня,
Пашешь так, что ночью храп, как у коня.
Высшей касте Сталин дачи раздавал.
А потом, как расстреляет, забирал.

Там садовники, прислуга, повара,
Ну, а здесь, уж извините, ни хрена.
Глинобитная земля, хоть ставь завод,
То, что вылезло, зовётся огород.

Из неё бы только делать кирпичи,
Но не будешь просто греться у печи.
Льют дожди её, то засуха в сухарь,
Земли лучше есть, но не для наших харь.

Вон сосед за год деньжата поволок,
Говорит, уже пора платить налог.
Если к этой сумме ставить скромный плюс,
Семена, навоз, да удобренья груз,
Да расходы за дорогу, за проезд,
И за кровь твою, что пьёт комар и ест,
И ещё чего нетрудно посчитать,
Тихо скажешь: на хрена всё это, мать!

Я пойду куплю китайский огурец,
Помидор, кимчу, картошку, наконец,
Пестицидов там, нитратов о-го-го,
Но зато куплю недорого всего.
Так и купишь, ему бабка говорит,
Рублик наш-то каждый месяц шилом брит.
То инфляция, то цены – кенгуру,
Хоронить на что ты будешь, как умру.

Правда есть у нас в Правительстве друзья,
Обещают, только верить им нельзя,
И Зурабов, и Фрадков, и щёголь Греф.
Ой, прости меня, ты Господи, за грех.

Как послушаешь всё это – мозг опух,
У людей забот не меньше, чем у мух.
Мы ведь мухи суетимся, как и вы.
Только  нету переводчиков молвы.

Применяли к нам и яд, и дихлофос,
Говорили, что нас много развелось.
А живём мы с вами рядом много лет.
И жужжим, жужжим, а значит, шлём привет.

Знаем мы, что кто-то пьёт, что кто-то ест.
Мы с людьми, ведь из одних и тех же мест,
Знаем даже, как один наш президент,
Ел селёдочку под водку, как презент.

Но к нему нас не пускали никогда,
Были смутные, пахучие года.
А другой, что был с отметиной на лбу.
Говорил: я этих пьяниц зашибу.

Сам любил попить парное молоко,
Но ему давалось это нелегко.
Молоко он пил с похмелья, как нектар.
Перегаром пахла кружка на гектар.

Ой, да что там президенты. Вон наш бомж.
Он ведь тоже часто думает о том ж,
Только пьёт всегда дешёвенький «Трояр»,
Но ему и это, правда, Божий дар.




Нас гоняет от помоек, суя нос
В то, что кто-то выбросить принёс.
И живёт он только, мухи, одним днём,
Похмелился ядом, выпал и пень пнём.

Правда, он нашёл в дерьме «Девятый вал»
И повесил ту картину в свой подвал.
Одна муха рассказала мне тайком,
Депутаты поделились с ней пайком,
Вечерком они запёрлись в кабинет
И устроили какой-то там фуршет.

Ели, пили и бумагами трясли,
А потом с собою мысли унесли.
Но оставили нам мухам пировать.
Что с уборщицей всё это не сожрать.

А когда на третьем чтенье депутат.
Вдруг задумавшись, нащупает мандат.
За газетой он задремлет, пряча глаз,
Щекотливо мы разбудим в трудный час.

А меня один артист, в свой дикий чёс,
С одного концерта на другой принёс.
С реквизитами и записями – вот,
Я себе весь поцарапала живот.

Говорят, не пахнут деньги – да то медь,
Деньги пахнут! Когда много их иметь.
Я нанюхалась в его фанерный час,
Потому билеты многим не для вас!

У него такая дача, дом – дворец.
Капитала он удачливый творец.
На моей на свадьбе, помнишь с комаром,
Ой, краса была, не описать пером.

Этой мухи – раскрасавицы тогда.
Всем хотелось бы ответить только да.
Ой, по хоботок влюбился рыжий пчёл.
И её к себе он в жёны предпочёл.


Пригласил он полететь с ним на цветок.
Чтоб собрать нектар вдвоём да на медок.
Муха видит: пчёл работает, жужжит,
Сладким мёдом, видно, очень дорожит.

Она тоже покружилась в лепестках,
Но, увы, приятней быть в других местах,
Ей удобней и надёжней потолок,
Чем какой-то зловонючный лепесток.

Ей приятней пахнет рыба и навоз.
От нектара заворачивает нос.
Пчёл обиделся и в улей улетел,
А у мухи и других хватает тел.

А ещё скажу – мушиная мы рать,
Не приучены нектары собирать.
Говорят, мы часто снимся к суете,
Просто мухи снятся, видимо, не те.

Если бились безнадёжно об стекло,
Значит, с вами нас общение влекло.
Если сядем вам уверенно на лоб,
Поумнеть бы вам немножечко хоть чтоб.

Мы ведь мухи наблюдаем вашу жизнь,
Вам внизу ходить, а мы летаем ввысь.
Часто служим украшением стола,
Но хозяйка почему-то прогнала.

Мы готовы изучать всегда меню,
Я, как муха, о себе правдиво мню.
Залетела я вчера в медкабинет,
Ой, какого инструмента только нет!

Сидит врач, а рядом стонет пациент,
Лечит зуб ему всего в один момент.
Сплюнув ватку смачно с кровью в уголок,
Пациент достал свой тощий кошелёк.




Сколько стоит, доктор, зуб мой посверлить?
Сколько – сколько? Лучше без зубов ходить.
Эка невидаль в зубу поковырять,
И платить  вам сразу тысяч пять.

Стоматологов вас всех поразвелось,
Частных фирм полно, как у меня волос,
И зачем мне только полис страховой,
Не возьмёшь когда талончика, хоть вой.

Город вырос, нас всех много без зубов,
Губернатор нам поёт про нефть, как про любовь.
В общем, с ценами полнейший беспредел,
И куда бы в медицине ни глядел.

Говорят, что наши бедные врачи,
Если есть когда возможность, то рвачи.
У меня сосед знакомый – педагог,
Он из школы в дом из дома в школу скок,

Он несёт с собой пятёрки и колы,
Килограмм в душе родительской хулы.
На базар, на рынок выйди, слышишь стон,
То танцуют педагоги свой чарльстон.

Под дожди, жару, под ветер и мороз
Зарабатывают деньги и хондроз.
Что престиж, что званье, молодость, диплом,
Нынче многое идёт в металлолом.

Как-то я на перемене в школе был,
Первоклассник там меня чуть не убил.
Пролетел, ещё спасибо, между ног,
А иначе без детей остаться мог.

Соловей -  разбойник в страхе побледнел,
Если бы услышал, как пацан свистел.
Децибелы давят на уши, на мозг,
Хлещет мат вокруг сильней мочёных розг.




За короткие и скромные гроши
Прозябают там строители души.
Повышение зарплаты – это блеф,
Что на гладком месте тощий барельеф.

Здравствуй, школа!- говорил всем педагог.
До свиданья, дети, душит жизни смог.
Так вот, доктор, я такой тебе не люб,
Ползарплаты дам за вылеченный зуб.

Вы открыли и закрыли мне канал,
На анализы нести мне завтра кал,
Но, а я ведь ничегошеньки не ел,
Два часа не есть, мне доктор  не велел.

По-мушиному мне стало его жаль,
Я в раздумье, полетела молча вдаль.
Хорошо зубов не дал нам мухам Бог,
Всё, что нужно есть, достанет хоботок.
Хорошо учителя нам не нужны,
Мы ведь мухи и без знания важны.
Налеталась, насмотрелась – не жужжу,
Завтра вам с подружкой новое скажу.

Ночь пришла, уснули мухи,
Где придётся, крепко спят,
Только мухи – две старухи
Чьи-то пятки щекотят.

Успокоиться не могут,
Всё подслушать норовят.
Знают, люди чёртов омут,
Ночью делают ребят.

Как всё в мире интересно
И забавно для старух.
Полотенцем кто-то треснул
Любопытных этих мух.

Утро. День чудесный. Запах.
Мухи любят колбасу,
Своё счастье держат в лапах,
Хоботком свербя в носу.
Скоро осень, там морозы.
Все забьются по щелям,
В состоянье  коматозном
Не полезут по кущам.

Да, жужжала муха тихо,
Как стрекозка с муравьём
К холодам зимой трусиха,
Жить хотела с муравьём.

Муравей сказал: ты пела,
Так, пойди же, попляши,
И добавил очень смело:
Ты отсель, давай, чеши.

Стрекозе нашёлся спонсор,
И продюсер, и толкач,
К стрекозе вернулось солнце,
Микрофон и семь удач.

Стрекозиный хвост длиннющий
Был приманкой стрекозлам.
Стрекозу опять поющей
Было видно по глазам.

Стрекоза разбогатела,
Жадно глазками крутя,
Гладкой стало её тело,
Ждёт она теперь дитя.

Утянувшись, под фанеру
Всё старается попеть,
И букеты в атмосферу
Продолжают ей лететь.

И однажды, вдруг записка:
Вот известность заимей.
Вы, великая артистка,
Я – ваш верный муравей.

Лето вкалывал упрямо,
Урожай хотел продать,
Мало ел, не пил ни грамма
И старался меньше спать.

Но засушливое лето
Выжгло весь мой урожай,
Градом выбило при этом,
Пулю в лоб хоть заряжай.

Стрекоза ему сказала:
Ты захочешь или нет
Голым будешь прыгать в зале,
В мой ступай кордебалет.

Позабудь про муравейник,
Будешь службу мне нести,
А утрами – в руки веник,
Надо мусор подмести.

Не расслышала, глухая,
Что ответил муравей,
Я на слух совсем плохая,
Вот конец и басни всей.

Мухи всюду проникают,
Нет для мух любых границ.
Видно, их судьба такая
Проникать, как в кожу шприц.

И ни сладкая липучка,
Марля, шторы, интерьер
Не удержат этих сучек
Даже злой питбультерьер.

Всё подслушают шпионки
И доложат кой - куда,
Им солдатская тушонка
Притягательна еда.




В войсковую часть проникнув,
Все обнюхали углы,
Часовой даже не пикнул,
Он из этих, ну, оглы.

Осмотрели класс секретный
Сев на штык и на прицел,
И оттуда неприметно
Их отряд в курилку сел.

Пусть там душно, дымновато.
Сотрясает воздух мат,
Ну, а как же жить без мата,
Если каждый матоват.

Но зато такие байки
И солёный оборот,
Всё видавшие фуфайки,
Если б был, открыли рот.

Мухи слушают, дивятся.
Чтоб потом пересказать.
Время полдень, все двенадцать,
Зафиксировано – мать.

Вот у нас такой был случай,
В выходной на КПП
Спал дежурный, а подручный
Ел какой-то канапэ.

Вдруг идёт звонок из штаба,
Слово в слово запиши,
Люди разного масштаба,
Но приказы от души.

В чём пускать нас в увольненье,
Что по форме нам одеть,
Чьё опять распоряженье
Будет нам мозги тереть.




Карандашик красный липкий
Всё выводит под крючок.
Передал полковник Скрипка,
Принял кто? Матрос Смычок.

Что за шутки, где дежурный,
Разбуди, давай мне связь,
Выгребать мне будешь урны,
Растопчу тебя я в грязь.

Побожились, уточняли.
Это ж надо так совпасть!
Тайно в штабе узнавали,
Даже был звонок в санчасть.

А у нас на праздник пасхи
Увольнение – ну, ври!
Заливай побольше сказки!
Я молчу, ты в корень зри.

Ну, так вот, на праздник Пасха
В увольненье шли втроём.
Сняв с себя стальные каски,
Мы резиночку берём.

Так ведь дело молодое,
Будь готов! Всегда готов!
И отправились все трое:
Монахов, Дьяконов, Попов.

Шли налево и направо,
Как свободно дышит грудь,
Надоело жить оравой.
Как-то надо отдохнуть.

И на Божий праздник Пасхи.
Ну, давай, воды не лей,
И нашли, да то не сказки,
На дороге сто рублей.




Три церковных наших брата.
Всё совпало, всё как раз,
Не нужна ума палата,
Выпить каждый был горазд.

Всё сбылось и всё случилось,
Пьяных взял их комендант,
Божье дело подмочилось,
Даже Бог им не горант.
Тоже совпаденье,
Всё на воскресенье.

За правдивость под присягой,
Вот те крест, сказать могу,
Не пишу я на бумаге,
Вдруг достанется врагу.

Всё тут было достоверно,
Не сочти за анекдот,
Муха, ну, достала, стерва,
Аж раскрыла, вижу, рот.

То ли быль, а то ли правда
Продолжал другой солдат,
На посту хохол исправно
Службу нёс, как говорят.

А к нему, под самый вечер,
С узелком подходит мать,
Привезла сметанки глэчик,
Захотелось повидать.

Стой! А то стрелять я буду.
Да то ж мать твоя, сынок,
Принесла тебе в посуде
Масло, сало да чеснок.

Стой! А мать к посту всё ближе,
И вступила в этот пост,
Грянул выстрел, сын бесстыжий,
Мать отправил на погост.


Ну, какой хохол без лычки,
Стал ефрейтором солдат.
На посту стоял отлично.
Не подвёл ведь автомат.

Гладит лычку на погоне,
И как хочешь так крути,
Первый шаг вполне законный
К генеральскому пути.

Гладит лычку и мечтает,
Скоро буду я сержант,
На пост тату приезжает.
Привезёт он сала шмат.

Понакурено в курилке,
Ну, а где ж ещё служить,
Не курилка, а морилка.
Только мух в ней и морить.

Мухи терпят, это ж надо.
Любопытные, аж жуть.
Человеческое стадо
Тоже свой имеет путь.

Анекдоты и травилки.
Или просто злая быль.
Между ними нет развилки.
Что не так, идёт в утиль.

А в курилке помнят стены
Разговоры всех времён.
И седые перемены.
И изменчивость имён.

Стены – матрица событий,
Информацию б считать,
И о жизни, и о быте
Можно  было бы узнать.




Но не трудно догадаться,
Серость будней, серость стен.
Что-то пробует меняться,
Далеко до перемен.

Дедовщина – что за слово,
Ну, а кто же будет дед,
Тот безусый, без покрова
Молодых молочных лет.

Сам ещё с кишкою тонкой,
Службу не успел понять,
А уже с кликухой звонкой
Где-то пробует вонять.

Рядовой в строю бесправный,
И бесправный не в строю,
Веет дух над ним державный,
Не попасть бы ни в струю.

Да, о службе можно долго
И занудно говорить,
Нет святее чувства долга
Своей Родине служить.

Отслужил служивый службу,
Долгожданная пора,
Поразъедется вся дружба
Во все стороны двора.

Кто на юг, а кто на север,
Запад там, а здесь восток.
Сам себе вчера не верил.
А сегодня верить смог.

За всю родине службишку
Положил он в вещмешок,
Нет, не рубль на сберкнижке,
Скромный суточный паёк.




Да бесплатная дорога,
Гимнастёрка, да бушлат,
И, себя за нос потрогав,
Вроде в чём-то виноват.

Как прожить хотя бы месяц
Без одежды и деньжат.
Сто случайных околесиц
По дороге сторожат.

Где прожить, где прописаться,
Нет родителей и жён,
Если есть, они ютятся.
Лезут в пекло на рожон.

На жилых квадратных метрах
Им самим хоть не живи.
Вспоминают часто ретро,
Вот такая се ля ви.

Ни кредит, ни ипотека,
Для солдата это бред,
Проходить сквозь жизни пекло
Много, много, много лет..

Это так, ну, вроде, к слову,
Хорошо, что службы срок
Сокращать уже готовы
В счёт приплода, ну, дай Бог.

Рядовой и не  контрактник,
В прошлом честный призывник.
А сегодня бывший ратник
Головой своей поник.

Рубль не зло – необходимость,
Если служба – заплати,
Нас привитая терпимость
Догоняла на пути.




Как же так? С чего бы это?
Пусть послужит просто так.
Так бывало во все лета,
Ведь солдат всегда простак.

Служба Родине, не стыдно?
За бесплатно послужи,
Нет, за Родину обидно
И за тех, кто взял гужи.

Возвращалось поколенье
Окровавленных калек,
На сгоревшие поленья,
На простор долин и рек.

В города и поселенья,
Кто остался жив и цел,
Кто победу взял со всеми,
С ней в Рейхстаге поседел.

С той войны, что будем помнить
Ещё долго, что гадать,
Не забыть и не восполнить,
Моя Родина, ты мать.

В окровавленных бушлатах
И всё с тем же вещмешком,
Если будешь его лапать,
То подступит к горлу ком.

Но кому-то было проще,
Пианино и комод
Вёз своей любимой тёщи,
А жене, что сам возьмёт.

Что поделать – победитель,
И его ты не суди,
Но простой солдат – воитель,
Нёс медальку на груди.




И ничто ему не надо,
Кто его восполнит кровь?
Через много лет в ограде
Будет Родины любовь.

Год в плену был? Получи-ка.
Отсиди десяток лет.
Ждёт семья? Её мы мигом
Опозорим на весь свет..

Что в окопе без сознанья?
Что бежал – не добежал.
Ты какого будешь званья,
Знаю сам, не генерал.

Рядовой боец – так точно,
Ну, так вот что рядовой,
Кто ещё такой порочный
В плен попал с передовой.

Ну, а тех, кто был в болотах,
На высотках шёл на дот,
Их найдут – другим забота,
Их копатель там найдёт.

Звякнет ржавое оружье
И с запискою патрон,
Ничего от вас не нужно,
Кроме тихих похорон.

Прогремят салюты снова,
Кто-то сникнет головой,
Вновь на поле Куликовом,
Дай Бог, был последний бой.

И на всех полях России,
Трудно даже посчитать,
Будет мир – он наш Мессия.
А Россия - наша мать!




Я в строительной шарашке
Строил всё, что шьют гвоздём.
Вся душа нарастопашку.
В кузовок не лез груздём.

Был у нас там дядя Вася,
Замечательный мужик.
И скажу я, без прикраса,
Был остёр, как русский штык.

Дяде Васе сорок с гаком,
На язык не попадись,
Знала каждая собака
Про его дела и жизнь.

Всё умеет: дом построить,
И сложить трубу и печь,
Выпить, если будет трое,
Если надо хлеб испечь.

Но однажды, вот некстати,
Тут как раз большой заказ.
Умирает его батя,
Да ещё в обедний час.

Дядя Вася в дом заходит.
На кушетке дед лежит.
И не дышит при народе,
Побелел и не брюзжит.

Медсестра даёт бумагу,
Дескать, всё, что помер дед,
Обмывать, готовить брагу.
Ждут Василия совет.

Бабкам смелым дядя Вася
Поручил его обмыть,
Побежал скорее в кассу,
Чтобы кое- что купить.




Бабки выпили со страху
Крякнув, видят деда рот.
Он открыт со всего маху,
Словно просит бутерброд.

Да, любил покойник выпить.
На дорожку пусть хлебнёт.
И плеснули в рот, как всыпать,
Чтобы не было забот.

Чтоб в раю душа хмельная.
Если в ад не попадёт,
Перед Богом, повиляя,
Себе выпросит почёт.

Дед открыл глаза и сдуру
Громким чихом в воздух дал,
Только бабкины фигуры
И сам чёрт не увидал.

Тут вернулся дядя Вася,
Скорбных бабок уже нет.
Привалило Васе счастье,
На скамейке сидит дед.

Не подав и даже вида,
Что к чему и что почём,
Так на лавке вместе сидя,
Они выпили вдвоём.

Глазки деда заблестели,
Даже он порозовел,
И вернулась сила в теле,
Как на водку разговел.

Дядя Вася хитрый малый,
Сразу выгоду смекнул.
Справку быстренько достал он,
К медсестричке заглянул.




Так и так, мол, жив дедуля,
Ставь бутылку, а не то,
Расскажу во всём ауле.
Будет знать всё спортлото.

Как дала живому справку,
Что ему уже конец,
Мёртвый вышел на поправку.
Ну, а ты ему – мертвец.


Всё же дед прожил немного,
Не воспрянул второй раз.
И в последнюю дорогу
Проводили в трудный час.

Да, история, конечно,
Не из лёгких, тяжела.
Не смеяться же нам, грешным,
Дай Бог память, чтоб жила.

Ну, а что же дядя Вася?
Дядя Вася жив, здоров.
Дразнят, Вася, я снеслася,
Позови-ка докторов!