Чайки на волнорезе

На волнорезе чайки и бакланы,
кипит волненье,  пена всё сильней.
Не понырять!  Летят к чертям все планы –
норд-ост наглеет вот уже пять дней.
Я в сквер иду, здесь глуше гул прибоя,
здесь будто затихает он, прибой,
здесь мы расстались навсегда с тобою
и часто здесь встречались  мы  с тобой.

Ты помнишь, я охотился в заливе
на лобанов, мне не хватало дня,
и не было тогда тебя счастливей,
и не было счастливее меня.
Ты загорала возле скал на  пляже,
я вынырнул, чтоб из ключа попить,
как познакомились – всего и не расскажешь,
как разошлись – не стоит говорить.

Что  лава, в август плыл июль горячий,
цикады оглушали мир до тьмы,
не видеть нас, влюблённых, лишь незрячий,
наверно, мог, и не скрывались мы.

Что наша жизнь? Внезапный этот ветер?
Везенье?  Невезенье? Если б знать!
Такое одиночество на свете
бывает, что и нечего сказать.
А что сказать?  Уже уходит лето,
штормит,  да так, что муторно уже,
в продутом сквере стало меньше света
и меньше света в стынущей душе.

На волнорезе чайки перья чистят,
ерошит ветер их, гремит прибой,
ещё чуть-чуть – и закружатся листья
над сквером, над печалью, над судьбой.
Что наша жизнь? Чего я  в жизни стою?
Возможно ль с чистого начать  листа?
Здесь мы расстались навсегда с тобою,
расстались мы, расстались мы, расста…