Приношение. Ницше - одним файлом

реальность и крик – Solar Impulse – радикальные следствия – не теряй надежды – философ – мнемоническая прозекторская – идеал цельности – участь Диониса – усы Ницше  – травма Ницше – стиль Ницше – развивая Ницше – письмо 2 – истинный образ Ницше – становиться сильнее – сомнительный кандидат – как становятся отшельниками – заботы Ницше – неизвестный за дверью – вопрос о кошках – приглашение на корриду – расчетливое гостеприимство – привычка чувствовать себя лилипутом – философ и человек – Ницше и Хемингуэй – философия ночи – сезоны – Джойс и Ницше – концерт – два одиночества – вынужденная роскошь – наездник – жертвовать малым – с облаками и без облаков – застать врасплох – герой – поиски – элегантность - прежде всего – речь и молчание – падение – кресты – посылка – в баре – победив время – наслаждение для богов – необходимость в учениках – крушение «Медузы» – не всякий - ценитель – мастера иронии – приношение – ничто не вечно – бесцельность – сравнение из анатомии – опасность серьезной музыки – отдыхать, размышляя – перед зеркалом – богатый ассортимент – вступиться за лошадь – вид из окна – под ореховым деревом – коньки – ветреным днем – солдат пуля сумерки

=================================

РЕАЛЬНОСТЬ И КРИК

что такое познание? отгадывание кроссворда, который ты сам же и составил. удобный способ отвлечься от тягот жизни. однако это занятие связано с ложью, самообманом: приходится делать вид, что ты нашел этот кроссворд на каком-то развлекательном сайте, и даже более того – что этот кроссворд составлен не человеком, а сложился сам собой, что он, по сути, и не кроссворд, а сама реальность. но тот, кому противна ложь, кто ненавидит самообман, тот предпочтет кричать от боли и ужаса, но не заниматься псевдо-головоломками. если что-то и связывает человека с реальностью, то это крик.

––––––––––––––––––
«В то время как человек, руководимый понятиями и абстракциями... ищет хоть какой-нибудь свободы от боли, – человек интуиции… страдает сильнее… И тогда, в страдании… он громко кричит и ничем не утешается». – Ф. Ницше. «Об истине и лжи во вненравственном смысле».


SOLAR IMPULSE

     Ницше парит над землей. Solar Impulsе – подходящее название для того, кто хотел бы получать энергию только от Солнца. Конечно, такому летательному аппарату иногда приходится приземляться. Запас энергии невелик. Садится солнце – садятся и батареи. Ночь – время для невысоких дел: почитания, вражды, разных глупостей. Но с первыми же лучами Solar Impulsе отрывается от земли – вверх, снова вверх, чтобы обозреть весь мир, все это множество пестрых вещей, – вещей, которые уже не заботят, а лишь доставляют пищу свободному, солнечному уму.

––––––––––––––––––––
      «…улетая снова прочь, снова вверх; чувствуешь себя избалованным, подобно всякому, кто видел под собой огромное множество вещей, – и становишься антиподом тех, кто заботится о вещах, которые его не касаются. И действительно, свободного ума касаются теперь вещи, – и как много вещей! – которые его уже не заботят…» – Ф. Ницше. Предисловие к книге «Человеческое, слишком человеческое».


РАДИКАЛЬНЫЕ СЛЕДСТВИЯ

     Из кантовских посылок Ницше выводит следствия, которые привели бы в ужас самого Канта (мог ли тот чему-нибудь ужасаться?), – так позднее Рассел вывел неожиданные следствия из аксиом Фреге, что заставило последнего отказаться от публикации второго тома своего труда.

–––––––––––––––
      «Быть может, тогда мы познаем, что вещь в себе достойна гомерического смеха: ибо казалось, будто она содержит столь многое, и даже всё, – на деле же она пуста, т.е. лишена значения». – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое». фр.16.


НЕ ТЕРЯЙ НАДЕЖДЫ

     В одном из первых фрагментов «Человеческого» Ницше цитирует какого-то выдающегося, по его словам, логика, и мне пришло на ум, что это, должно быть, Фридрих Адольф Тренделенбург, за «Логические исследования» которого я отдал когда-то в букинистическом магазине половину своей стипендии. Но, заглянув в примечания, я узнал, что Ницше имеет в виду Африкана Александровича Шпира, «немецкого философа русского происхождения». Я никогда раньше не встречал имени этого логика, хотя провел уйму времени, изучая каталоги московских и рижских библиотек. В этом историко-философском факте есть что-то утешительное: третьеразрядный кантианец Африкан Шпир написал книгу, возбудившую первоклассный ум Ницше. Нечто подобное может приключиться с любым писателем. Spem retine.

––––––––––––––––––––––
      1. «Если когда-нибудь будет написана история происхождения мышления, то будет озарено новым светом и следующее суждение одного выдающегося логика…» – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое». Фр.18.
      2. Spem retine (лат.) – не теряй надежды.


ФИЛОСОФ

     Бесцельность жизни может стать привычной, как ревматизм, хромота или отсутствие кисти. Ко всему этому привыкаешь, не находишь в этом уже ничего трагического. Но философ должен помнить, что он прихрамывает, что ему, однорукому, может быть, и по силам застегнуть пуговицу, но не «молнию». Он должен помнить обо всем, чего ему не хватает. Память об этой ущербности должна быть для него фонарем, молнией, которая, вспыхнув, уже не гаснет: если он что-то и познает, то лишь при ее свете.

–––––––––––––––
      «Не становится ли вся наша философия трагедией?» – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое». Фр.34.


МНЕМОНИЧЕСКАЯ ПРОЗЕКТОРСКАЯ

     В мнемонике есть такой прием – вообразить пейзаж, интерьер или что-то в этом роде и «прикреплять» запоминаемые числа, слова, фразы в разных местах картинки. Следуя этой рекомендации, я решил, что для запоминания фрагментов из «Человеческого» подойдет прозекторская. Но выбор оказался ошибочным: прозекторские меблированы скудно. Обычно они представляют собой комнату с двумя столами, шкафом для инструментов, табуреткой, парой окон и лампой на потолке – не так уж много вещей, чтобы прикрепить к ним хотя бы самые важные фрагменты. А ведь общее число фрагментов в первом томе «Человеческого» – шестьсот тридцать восемь (во втором их на сотню больше).

–––––––––––––––––
      «…человечество не может избегнуть жестокого зрелища психологической прозекторской с ее скальпелями и щипцами». – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое», фр. 37.


ИДЕАЛ ЦЕЛЬНОСТИ

     «Стань самим собой» означает то же самое, что и «обрети цельность». В свою очередь идеал «цельности» выражает то же самое, что и «стремление к господству». «Цельная личность» суверенна в высшей степени – она не зависит ни от чего в себе и ни от чего вне себя. Такая личность монолитна, как пушечное ядро. Договорим до конца: она похожа на Абсолют.

–––––––––––––––––
      «Создать из себя цельную личность и во всем, что делаешь, иметь в виду ее высшее благо…» – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое». Фр.95.


УЧАСТЬ ДИОНИСА

     Интересно было бы проанализировать эволюцию Ницше с точки зрения теории внутренних конфликтов Хорни. Очевидно, что в душе Ницше таился какой-то необычайно острый конфликт, который он пытался решить с помощью насильственной централизации своей личности. Душа его походила на феодальные княжества, находящиеся между собой в жестокой борьбе. И Ницше отчаянно пытался объединить их под королевской властью. Отсюда это неудержимое стремление к цельности, независимости, абсолютной власти. Не случайно в конце жизни он отождествил себя с Дионисом, богом, которого разрывают на части. Именно эта участь постоянно ему и угрожала.
     В рационализации этого стремления он использует и гуманистическую идею «идеальной личности», и разоблачительные наблюдения философов-моралистов, и античные взгляды на право как договор равных, и теорию Канта – в общем всё, что попадается под руку (а попадается очень много – так всегда бывает, когда человек сосредотачивается на какой-то идее, – она, словно металлоискатель, показывает залежи ископаемых).
      «Человеческого» слишком много даже в такой философии, как философия Ницше, и может быть, в ней – больше, чем во всех других.


УСЫ НИЦШЕ

     Усы Ницше – это бампер, который он повесил на себя, чтобы смягчить удары извне.
     Однако с такими усами невозможно целоваться. Сомнительно, можно ли с такими усами что-нибудь опрятно съесть. Отращивая громадные усы, Ницше, видимо, хотел показать, что он не нуждается ни в еде, ни в поцелуях. Но, пользуясь его собственным методом, эти усы можно истолковать как свидетельство прямо противоположного: влечения к обжорству, пьянству и другим плотским утехам. Может быть, истинный образ Ницше – это образ пьяного сатира, и ситуация здесь обратная той, которую описывает Алкивиад в «Пире»: Сократ похож на силена, но в нем живет божество. Ницше, как антипод Сократа, отрастил богоподобные усы, чтобы скрыть в себе силена. Впрочем, он сам в конце жизни выдал свою тайну, требуя, чтобы его принимали за Диониса.

––––––––––––––––––––
«Более всего, по-моему, он [Сократ] похож на тех силенов, какие бывают в мастерских ваятелей и которых художники изображают с какой-нибудь дудкой или флейтой в руках. Если раскрыть такого силена, то внутри у него оказываются изваяния богов». – Платон. «Пир».


ТРАВМА НИЦШЕ

     Травма Ницше, возможно, – та же самая, что и травма Хемингуэя (и травма всего человечества) – мимолетность счастья, невозможность к чему-то привязаться, что-то/кого-то полюбить, потому что мир все равно отнимет и т.д.

––––––––––––––––––––––––––––
     1. «Самая ранняя пора моей юности протекала тихо и ничем не омраченно, словно окружив меня мягким шепотом сладкого сновидения… Но затем небеса внезапно омрачились: мой дорогой отец тяжело и неизлечимо заболел. Так вдруг на место веселого лучезарного душевного мира, тихого семейного счастья пришли страх и напряженное ожидание. Наконец спустя долгое время [меньше года] произошло непоправимое – мой отец скончался! Даже теперь [в 14 лет]  мысль об этом заставляет меня глубоко страдать; а тогда я еще не понимал всей чудовищной важности этого события так, как сейчас… Ушла всякая радость, и место ее заняли боль и скорбь. – Спустя полгода мы покинули тихую деревню; я теперь без отца и без родины». – Ф Ницше. «Моя жизнь».

     2.
   – Но почему человек не должен жениться?
   – Нельзя ему жениться, нельзя! – сказал он сердито. – Если уж  человеку
суждено все терять, он не должен еще и это ставить  на  карту.  Он  должен
найти то, чего нельзя потерять.
   Майор говорил раздраженно и озлобленно и смотрел  в  одну  точку  прямо
перед собой.
   – Но почему же он непременно должен потерять?
   – Потеряет, – сказал майор. Он смотрел  в  стену.  Потом  посмотрел  на
аппарат, выдернул свою высохшую руку из ремней и  с  силой  ударил  ею  по
ноге. "Потеряет, – закричал он. – Не спорьте со  мною!" 

     Э. Хемингуэй. «В другой стране».


СТИЛЬ НИЦШЕ

     Если стиль – это человек, то Ницше, как человек, сохранился для нас именно в своем стиле. Утверждения Ницше можно опровергать, но его стиль – это то, с чем невозможно спорить и что невозможно опровергнуть.


РАЗВИВАЯ НИЦШЕ

Интеллигенция, и художественная интеллигенция в особенности, изменяет себе, когда ставит себя на службу «народу». Резон д’этр такой интеллигенции – в создании чего-то художественно ценного, а такое стремление в «ценному» ставит ее в оппозицию ко всему «народному». Ученые, если они не математики, не могут обойтись без дорогого оборудования, но прозаики и поэты – могут. Те, кто заинтересован в настоящей литературе, должны образовать своего рода замкнутый клуб, может быть, несколько клубов, или сообществ, исходя из различия эстетических установок. Им придется жить не за счет литературы. Но это не такая уж большая проблема. Не обязательно пять дней в неделю пахать землю, как граф Толстой, чтобы на отдыхе (уик-энде) заниматься литературой. Можно устроиться поудобнее. В любом случае, такие люди должны забыть о народе, о «читающей публике». И они не должны думать о «воспитании» подходящих для себя читателей (как это делал Ницше). Главной их заботой будет – написать нечто стоящее. А это можно сделать, только если исключить из своих мыслей все, чем живет «народ», или, в крайнем случае, относиться к «народному» как материалу для художественного изображения.


ПИСЬМО 2

     Господин Ницше, я прочел все Ваши сочинения и не по одному разу.
     Господин Ницше, мне нравится все, что Вы написали.
     Господин Ницше, я буду рад, если Вы напишете что-нибудь еще.
     Я понимаю: это не так-то просто.
     Смерть, увы, тоже оценила Вас и забрала к себе, чтобы иметь возможность общаться с таким замечательным собеседником.
     И все же, господин Ницше, помните эту фразу: «человек не предается смерти как только по немощи воли своей»?
     Так напрягите же свою волю, сделайте усилие и вернитесь!
     Мы приготовили для Вас уютный коттедж, большой письменный стол, письменные принадлежности – карандаши, ручки, бумагу – и компьютер Intel Core с принтером HP LaserJet.
     Вы не будете страдать от холода: мы провели центральное отопление и поставили самые современные батареи – алюминиевые панельные радиаторы с анодированным покрытием.
     Наши повара приготовят для Вас любые блюда, какие Вы пожелаете.
     В спальне Вас ждет кожаная кровать кинг-сайз.
     Мы застелили ее полотном высшего качества.
     Освещение продумано до мелочей
     А самое главное: коттедж располагается в чудесной местности, пусть и не похожей на Энгадин, но столь же красивой, как та, в которой жил поздний Хайдеггер.
     Господин Ницше, дело за Вами.
     Вы же сами говорили, что человек – это воплощенная воля к власти.
     Так явите же свою волю!
     Восстаньте!
     Отряхните пыль, прах и другие следы распада!
     Скушайте ланч, выпейте минеральной воды, прогуляйтесь по горам, а потом принимайтесь за новый труд.
    Мы будем рады любой странице, которую Вы напишете, отпечатаете или продиктуете секретарю.


ИСТИННЫЙ ОБРАЗ НИЦШЕ

     С такими усами, как у Ницше, невозможно целоваться. Сомнительно, можно ли с такими усами что-нибудь опрятно съесть. Отращивая громадные усы, Ницше, видимо, хотел показать, что он не нуждается ни в еде, ни в поцелуях. Но, пользуясь его собственным методом, эти усы можно истолковать как свидетельство прямо противоположного: влечения к обжорству, пьянству и другим плотским утехам. Может быть, истинный образ Ницше – это образ пьяного сатира, и ситуация здесь обратная той, которую описывает Алкивиад в «Пире»: Сократ похож на силена, но в нем живет божество. Ницше, как антипод Сократа, отрастил богоподобные усы, чтобы скрыть в себе силена. Впрочем, он сам в конце жизни выдал свою тайну, требуя, чтобы его принимали за Диониса.

––––––––––––––––––––
      «Более всего, по-моему, он [Сократ] похож на тех силенов, какие бывают в мастерских ваятелей и которых художники изображают с какой-нибудь дудкой или флейтой в руках. Если раскрыть такого силена, то внутри у него оказываются изваяния богов». – Платон. «Пир».


СТАНОВИТЬСЯ СИЛЬНЕЕ

     Мой жизненный тонус зашкаливает, благодаря яростному желанию пережить рэп.

––––––––––––––
     «Всё, что не убивает меня, делает меня сильнее». – Ф. Ницше.


СОМНИТЕЛЬНЫЙ КАНДИДАТ

     Для кандидата в прозекторы Ницше, пожалуй, слишком много придает значения страданию. Он желает, требует, чтобы наиболее способных к страданию людей, «гениев страдания», избавили от бытовых и служебных забот, предоставили им достаточно досуга, чтобы они могли полностью погрузиться в свое страдание. И это после того, что он наговорил о христианстве и произведенной им порче человеческой натуры! Возможно, автору «Человеческого» и следует присвоить звание Главного Прозектора, но с оговорками, и наверняка найдутся такие члены комиссии, которые будут протестовать.

––––––––––––––––––
      «При лучшем общественном строе тяжелый труд и жизненная нужда должны будут выпадать на долю тех, кто менее всего страдает от этого, т.е. на долю самых тупых людей, и эта пропорция должна будет прогрессивно распространяться на всех, вплоть до того, кто сильнее всего ощущает высшие и самые утонченные роды страдания и потому продолжает страдать даже при величайшем облегчении жизни». – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое». Фр.462.


КАК СТАНОВЯТСЯ ОТШЕЛЬНИКАМИ

     господин Ницше почти перестал выходить из дому, и вот почему:
     когда он бродит по городу, ему хочется накормить всех птиц, кошек и собак,
     дать что-нибудь каждому попрошайке, каждому уличному музыканту,
     купить все цветы у старушек-цветочниц,
     все книги у продавцов в тесных холодных пристройках – там же, в подземных переходах;
     он хочет перевести через улицу всех слепых,
     подсказать каждому иностранцу, где выгоднее поменять валюту;
     он хочет заменить собой каждого человека-афишу;
     он хотел бы возместить потерянное всем клиентам лопнувших банков, всем обворованным в метро, всем проигравшимся в слот и рулетку;
     он хотел бы вымыть, постричь и одеть в новое всех клошаров,
     дать каждому юноше возможность учиться и жить там, где он пожелает,
     а каждой девушке – возможность купить платья, туфли, косметику и украшения, о которых она мечтает.
     домой господин Ницше возвращается измученным, обессиленным –
     не потому, что сделал все, что ему хотелось, а потому, что знает: эти его желания фантастичны, неисполнимы.
     годы идут, и господин Ницше покидает особняк все реже и реже.
     спешите его увидеть!
     возможно, скоро он совсем перестанет выходить на улицу,
     и вам уже не удастся уговорить его сделать селфи и пожать ему руку.


ЗАБОТЫ НИЦШЕ

     Ницше доставляет удовольствие мысль о том, что волосы у мертвых продолжают расти.
     он представляет, как спокойно лежит в гробу, а усы его все растут и растут.
     при жизни он не мог бы отпустить таких длинных усов – в обществе живых приходится соблюдать кое-какие правила, но в обществе мертвых все проще – можно дать волю своим тайным желаниям.
     Ницше представляет, как он спокойно лежит в гробу, а усы его все растут и растут.
     печалит его лишь то, что вместе с усами неизбежно будет расти борода.
     по каким-то – известным только ему – причинам Ницше хочет иметь усы, но не бороду: бородатые господа вызывают у него отвращение – возможно, потому, что напоминают ему о Боге.
     Ницше внимательно читает все медицинские, косметические и мужские журналы – он надеется узнать об открытии средства, препятствующего росту волосяного покрова на подбородке.
     но изобретут такую чудесную мазь или бальзам, по-видимому, еще не скоро.
     в ожидании этого открытия Ницше занимается фитнессом, йогой, пробует различные вегетарианские диеты – делает все, чтобы прожить как можно дольше, – до того дня, когда средство против роста бороды будет найдено.
     из своих скудных средств он учреждает специальную премию за успешные исследования в этой области, но позже отменяет свое решение: слишком много шарлатанов стучатся в двери, предлагают свои услуги.
     ничего не поделаешь: остается  набраться терпения и положиться на честность ученых и фармацевтов – что Ницше и делает.
     но иногда он приходит в ярость.
     выдержка ему изменяет, и он переписывает завещание, указывая, что его тело нужно кремировать, а прах развеять в горах.
     потом, через какое-то время, он успокаивается и вновь набирается терпения.
     он переписывает завещание, возвращаясь к прежнему варианту.
     каждый день Ницше внимательно осматривает свой подбородок, проводит по нему пальцами, проверяя, растет ли – и если да, то как быстро – щетина.
     когда ему кажется, что рост ее замедляется, он чувствует себя совершенно счастливым.


НЕИЗВЕСТНЫЙ ЗА ДВЕРЬЮ

иногда по вечерам
я сижу у своего камина
и слышу вдруг шаги –
ближе и ближе.
кто-то идет, стуча сапогами,
звеня шпорами,
задевая длинной саблей за стены
при повороте.
он останавливается возле двери.
я говорю: «войдите!»,
но он не входит.
голос мой, похоже, звучит
неуверенно,
и гость колеблется.
чего-то ему не хватает
в моей интонации –
тревоги? любопытства?
гостеприимства? радости?
возможно, голос мой звучит так,
будто я недоволен.
постояв с минуту,
неизвестный поворачивается
и уходит.



ВОПРОС О КОШКАХ

     Хемингуэй однажды был в гостях у Ницше и спросил его, почему он не держит кошек. «Замечательные существа! – сказал Хемингуэй, наливая виски. – Ласковые и пушистые. У меня их, наверное, три десятка. Я выстроил для них специальный домик». – «В кошках есть что-то женское… даже в котах», – тихо ответил Ницше. Хемингуэй выпил виски, надел куртку, кепку, взял ружье, попрощался и вышел.


ПРИГЛАШЕНИЕ НА КОРРИДУ

     Хемингуэй пригласил Ницше на корриду. «Вам понравится, – сказал он. – Дело идет о жизни и смерти». – «Чтобы заняться таким делом, – подумав, ответил Ницше, – не обязательно куда-то ехать. В каждом из нас скрыт лабиринт. Каждый из нас сражается и с быком, и с Тезеем».


РАСЧЕТЛИВОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО

     Мир вокруг так разнообразен, так интересен, что Скука не находит для себя места, поэтому она обращается к Ницше, чтобы он ее приютил, и философ, по врожденной своей доброте, а также на основании умозаключений, которые он сделал, изучая человеческую природу, удовлетворяет ее просьбу, соглашается дать ей приют, и теперь Скука живет рядом с Ницше, отчего его мужество возрастает: «то, что меня не убивает, делает меня мужественнее», – повторяет он утром и вечером, и если бы к нему на постой попросился еще какой-нибудь гость, пострашнее Скуки, он приютил бы и его – он готов на все, чтобы его мужество возросло хотя бы еще немного, но он знает: появление такого гостя исключено, встретить кого-то страшнее Скуки невозможно.


––––––––––––––––––
      «У кого нет решимости на то, чтобы его самого и его труд признали скучными, тот, безусловно, не принадлежит к умам первого ранга, будь то в искусствах или науках. – Какой-нибудь насмешник, который в виде исключения оказался бы заодно и мыслителем, мог бы добавить относительно мира и истории в целом: “У Бога такой решимости не было; он хотел сотворить все вещи слишком интересными – и сотворил”». – Ф. Ницше. «Пестрые мнения и изречения». фр.25.


ПРИВЫЧКА ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ЛИЛИПУТОМ

     После долгих раздумий Ницше делается тесно в его квартире, и он выходит на улицу. В этот час улицы пустынны – ни одного прохожего, но Ницше тесно и в городе; ему не хватает воздуха. Он спешит в лес, на холмы, но и природа ему тесна. Расстроенный, Ницше возвращается в город. Жители городка просыпаются. Некоторые уже торопятся по делам. Встретив человека, Ницше испытывает облегчение: случайный прохожий представляется ему великаном, город – огромным, мир – бесконечным. Ницше разом избавляется от чувства стесненности; к нему возвращается душевное равновесие – ранним утром, на еще не убранных улицах, в окружении деловитых людей, он снова чувствует себя лилипутом.

––––––––––––––
      «Иные люди так привыкли быть наедине с собой, что они даже не сравнивают себя с другими, а спокойно и радостно ведут свое монологическое существование среди бесед с самими собой и даже среди смеха. Но если их заставить сравнить себя с другими, то они склоняются к мысленной недооценке самих себя, так что их приходится принудить приобрести снова хорошее мнение о себе от других; и даже от этого приобретенного мнения они все еще захотят отнять и скинуть что-нибудь». – Ф. Ницше. «Человеческое, слишком человеческое». Фр. 625.


ФИЛОСОФ И ЧЕЛОВЕК

     Ницше-философ держит человека-Ницше в особняке. Иногда он выводит его погулять, и тогда Ницше-человек весело семенит рядом, принюхиваясь к травам, деревьям, пробегающим лошадям, проезжающим автомашинам. Если Ницше-человек чует запах другого человека, он громко приветствует его, выказывая ему всю доброжелательность, на какую только способен, а доброжелательность его велика: человек-Ницше доброжелателен, как сам Творец, и даже, учитывая результат творения, намного больше.


НИЦШЕ И ХЕМИНГУЭЙ

     Когда я читаю Ницше, мне на ум то и дело приходит Хемингуэй, а когда я читаю Хемингуэя, то часто вспоминаю Ницше. Между ними и правда есть много общего. Главное различие в том, что Хемингуэй был охотником и стрелял по живым мишеням, а Ницше был прозектором и анатомировал мертвые идеалы. И все же конец у этих двоих был одинаков: смерть добралась до них, когда оба уже были мертвы.


ФИЛОСОФИЯ НОЧИ

     Ночью философу приходится всего труднее: темнота отнимает у него мелкие вещи, на которые он мог бы обратить внимание. Он вынужден размышлять о чем-то большом и неясном, а это причиняет страдание. Вдобавок он чувствует себя одиноким солдатом на передовом посту – единственный бодрствующий во всей армии. Он знает, конечно, что жизнь обычных людей – это сон, что они не пробуждаются и к полудню. И все же он предпочел бы, чтобы сейчас был день – пели птицы, тявкали собаки, шумели автомобили, гудели гудки, выли сирены, стучали отбойные молотки, и всюду, всюду раздавались певучие, хриплые, печальные, веселые человеческие голоса.

–––––––––––––––––––––––
      «… ночь настраивает нас на мысль о смерти. Если бы люди лишились солнца и боролись при свете луны и масла против ночи, то какая философия окутала бы нас своим покрывалом!» – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.8.


СЕЗОНЫ

     Приметы весны всегда меня возбуждали, радостно беспокоили. Я путал эти приметы с другими, которые, как мне казалось, говорили о весне во мне. Я думал, что вся эта голубизна, эти свежие ветры, эти поющие птицы, эти разворачивающиеся листья – все это принадлежит мне, является частью меня самого. Я думал, что ношу в себе весну. На самом деле, мою внутреннюю погоду определяло чередование двух сезонов – осени и зимы. Мне казалось, что в апреле все во мне приходит в движение, но я ошибался – каким бы ясным ни был апрельский день, там, во мне, лил сентябрьский дождь или падал январский снег.

––––––––––––––––
      «…брожение весны заставляло его носиться туда и сюда, но сам он весною не был!» – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.118.


ДЖОЙС И НИЦШЕ

     Джойс признался как-то в разговоре с Ницше, что ему не хотелось бы, чтобы его понимали:
     – Достаточно, если мной будут восхищаться, изумляясь тому, что я написал.
     – Так вы хотите быть кем-то вроде иерофанта? – спросил Ницше.
     – Да! – воскликнул Джойс.
     – Ваша радость, однако, выдает другое, – сказал Ницше. – Вы радуетесь тому, что я вас понял.
     – Теперь я вижу, что мне это показалось, – разочарованно сказал Джойс.

––––––––––––––––
      «Оригинальному обыкновенно изумляются, подчас даже поклоняются, но редко понимают его; упорно избегать конвенций значит не желать, чтобы тебя понимали. Так на что же, стало быть, указывает нынешняя жажда оригинальности?». – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.122.


КОНЦЕРТ

      «Что это было?» – спрашивает себя Ницше. И отвечает: «Тоска по утраченному блаженству». Он остается сидеть, когда все слушатели уже разошлись. Служащий просит его покинуть зал. «Концерт окончен, господин», – говорит он. «Как?! – восклицает Ницше. – Неужели все кончено? Навсегда?»

––––––––––––––––
      «…блаженство детства и утрата детства, ощущение невосполнимости как ценнейшего нашего достояния – все это трогает тогда струны нашей души так сильно, как их не тронуть самому богатому и серьезному искусству». – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.168.


ДВА ОДИНОЧЕСТВА

     Когда Ницше надоедают книги и общество, он уходит из города – в поля или горы. Там он говорит сам с собой и радуется самому себе. Там, за городом, нет ни книг, ни людей. Поля и горы тоже не беспокоят Ницше – они ничего не говорят ему. Поля и горы его просто не замечают. Так Ницше остается в самом прекрасном одиночестве, какое только может быть, – наедине с самим собой. Но потом он вспоминает о долге перед людьми, которых покинул, о долге перед книгами, которые не прочел и не написал. Он спешит в город, прихватив с собой воспоминания о прогулке. Только эти воспоминания и помогают ему переносить самое худшее из одиночеств – одиночество среди людей и написанных ими книг.

––––––––––––––––––––
      «В виде награды за пресыщение, отвращение, скуку, которые невольно несет с собою одиночество без друзей, книг, обязанностей и страстей, человеку на какие-нибудь четверть часа дается иногда полное погружение в себя и природу». – «Безразличие великих природных явлений (в горах, на море, в лесу и пустыне) нам нравится, но лишь ненадолго: вскоре мы начинаем испытывать раздражение. “Неужто все эти явления не хотят нам ничего сказать? Неужто мы для них не существуем?”» – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр. 200, 205.


ВЫНУЖДЕННАЯ РОСКОШЬ

     «Садик, смоквы, немного сыру и три-четыре хороших друга – вот и вся роскошь для Эпикура». Но кое-кого судьба (внутренний рок) принуждает жить в еще большей роскоши – такие обходятся только смоквами.

–––––––––––––––––
      «Садик, смоквы, немного сыру и три-четыре хороших друга – вот и вся роскошь для Эпикура». – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.192.


НАЕЗДНИК

     Он чувствовал себя жеребенком на зеленом лугу, а потом решил, что нужно стать наездником. Всю оставшуюся жизнь он объезжал самого себя и успешно, но, когда, казалось, достиг своей цели, лошадь скинула седока.

–––––––––––––––––––
      «Каждый день испорчен и грозит порчей следующему, если хотя бы раз в день не отказываешь себе в какой-нибудь мелочи: такая гимнастика необходима, если хочешь доставлять себе удовольствие быть себе хозяином». – Ф. Ницше. «Странник и его тень», Фр.305.


ЖЕРТВОВАТЬ МАЛЫМ

     Каждый день жертвуй чем-нибудь малым – чашкой кофе, новостной передачей, фильмом, концертом, разговором, общением в Твиттере, составлением каталогов для своих коллекций, катанием на велосипеде, починкой часов, разведением цветов, тачанием сапог и так далее. Эти ежедневные упражнения в отказе от удовольствий укрепят твой дух, и, когда наступит время пожертвовать чем-то большим, ты без колебаний пойдешь на это.

––––––––––––––––––
      «Каждый день испорчен и грозит порчей следующему, если хотя бы раз в день не отказываешь себе в какой-нибудь мелочи: такая гимнастика необходима, если хочешь доставлять себе удовольствие быть себе хозяином». – Ф. Ницше. «Странник и его тень», Фр.305.


С ОБЛАКАМИ И БЕЗ ОБЛАКОВ

     Романтическая пора – когда видишь в небе волшебные замки, восхищаешься лучами, выбивающимися из-за облаков, постигаешь значение закатных красок, словом, живешь бурной жизнью воображения, чувства. Но проходит время, и эта пора сменяется другой – «временем понимания»: смотришь на все бесстрастно, но проницательно, в облаках видишь только облака и предпочитаешь многообразию световых эффектов однообразную синеву безоблачного неба.

––––––––––––––––––––––
      «У коров бывает иногда выражение удивления, застывшего на пути к вопросу. А в глазах разума более высокого можно увидеть сплошное nil admirari, похожее на монолитность безоблачного неба». – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.313.


ЗАСТАТЬ ВРАСПЛОХ

     Ницше знал, как застать себя врасплох, и потому писал неплохие книги.

––––––––––––––––
      «Кто хочет видеть, каков он на самом деле, должен научиться заставать себя врасплох…» – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.316.


ГЕРОЙ

     Герой – это передвигающаяся высокогорная долина. Он всегда сохраняет светлое, теплое, беззаботное, веселое настроение. Но это настроение заключено как бы в горный пейзаж: по сторонам высятся неприступные горы, покрытые ледниками; отблески вечности падают вниз, на цветы и деревья, ручьи и озера, – и в эту долину нет доступа никому.

––––––––––––––––––
      «Куда бы ни пошел герой, его всегда окружает глушь и священно-закрытая пограничная область». – «В иных уголках природы мы с приятным ужасом вновь обнаруживаем себя, и это прекраснейший вид двойничества». – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр. 337, 338.


ПОИСКИ

     Кто чувствует, что он высокого рода, но по прихоти судьбы вынужден жить в долине,  тот будет всю жизнь искать свое княжество, свои горы, и когда найдет их, долина уже не покажется ему чужой.

–––––––––––––––––––
     «В общении с другими людьми мудрый невольно проявляет снисходительную приветливость, словно князь…» – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.339.


ЭЛЕГАНТНОСТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО

     Ницше обходит портных Турина и просит каждого сшить ему элегантный костюм. Но портные отказываются. «Вы слишком серьезны, господин! – говорят они. – Самый лучший костюм будет сидеть на вас как на плохом манекене». И тогда Ницше затворяется у себя дома и принимается изучать портняжное ремесло. Стремление к элегантности в нем так велико, что он осваивает эту премудрость меньше, чем за месяц, и выходит на улицу в новом, сшитом им самим костюме. Он идет гордо, не поворачивая головы, но краем глаза пытается уловить, какое впечатление производит на окружающих. К его удивлению, прохожие не обращают на него внимания, и постепенно Ницше убеждается, что сшил себе костюм-невидимку. «Что ж, – думает он, возвращаясь домой, – пусть я невидим. Какая беда? Я ведь шил этот костюм для себя. Ради элегантности я готов заплатить и такую цену».

––––––––––––––––––––––
      «Страшно подумать, что, когда немцам говорят о недостатке у них культуры, они слышат в этом упрек в недостатке элегантности». – «…до тех пор, пока искусство выступает как вопрос вкуса, оно остается делом пустым и презренным и ничего не может дать тому, кто действует всерьез и страдает всерьез». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна-лето 1874. Фр. 35[7, 12].


РЕЧЬ И МОЛЧАНИЕ

     Ницше пытается говорить с людьми. Но они не узнают в нем самих себя. Его речи им непонятны. Тогда Ницше идет к животным, птицам, рыбам и говорит с ними. Но животные, птицы, рыбы не понимают его и ничего ему не отвечают. В отчаянии Ницше обращается к цветам и деревьям – напрасно. Он решает, что его единственными собеседниками с этого дня будут горы. Но горы встречают его молчанием. И тогда Ницше замыкается в самом себе. Он говорит только с самим собой и вдруг замечает, что чужд самому себе так же, как и всему остальному миру. Остается лишь замолчать, и Ницше замолкает. Умолкнув, он обретает покой. Наконец-то он чувствует себя в единстве с самим собой. Сказать так, наверное, не совсем правильно – ведь единение предполагает разделение, а Ницше не чувствует себя разделенным. Речь разделяет – вот что он понимает, замолчав. Все дело в речи – тот, кто говорит, отчуждается от самого себя.

––––––––––––––––––––
      «Говорить – это, по существу, задавать вопрос другому человеку о том, общая ли у него со мною душа… Чем меньше узнает он себя в другом, тем больше умолкает…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Конец 1874. 37[6]. – «Безразличие великих природных явлений (в горах, на море, в лесу и пустыне) нам нравится, но лишь ненадолго: вскоре мы начинаем испытывать раздражение. “Неужто все эти явления не хотят нам ничего сказать? Неужто мы для них не существуем?”» – Ф. Ницше. «Странник и его тень». Фр.205.


ПАДЕНИЕ

     Изучая ядерную физику, Ницше узнает, что ни одна частица не существует сама по себе, а только в соединении с другими. Это раскрывает ему глаза на положение дел в обществе: и среди людей никто не существует сам по себе, а только в общении с другими людьми. У Ницше кружится голова, да и сам он кружится, падая в бесконечность. Никакого дна, ничего прочного. «Неужели мои поиски “я” закончились? – думает Ницше. – Неужели правы те, кто никогда ничего подобного не искал? Так нет же! – говорит он себе. – Если у этой вселенной нет дна, я сам стану таким дном, я сумею сделать из себя основание мира». Как только эта мысль вспыхивает в его уме, головокружение прекращается. Ницше продолжает стремительно падать в бездну, но у него появляются ориентиры.

–––––––––––––––––––––––––
      «…люди как будто говорят – мы призваны приносить пользу и служить себе подобным, так же и сосед, и сосед соседа; таким образом каждый служит другому, никто не призван быть на этом свете ради себя, но всегда – ради других…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Март 1875, 3[64].


КРЕСТЫ

     Некоторые взваливают на себя крест и несут его, пока не упадут и их не похоронят. Некоторые прибивают себя к кресту и висят на нем, пока их не снимут и не похоронят. А некоторые бегут по жизни, перемахивая через все барьеры, похожие на крестообразные противотанковые ежи. Таких бегунов много и с каждым днем делается все больше. Но самые мудрые отращивают себе крылья и парят, посмеиваясь над теми, другими и третьими.

–––––––––––––––––––––
      «Так он и ставит на себе крест, включая себя во что-нибудь, строго исполняя свой долг и искупая собственное существование». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Март 1875 3[69].


ПОСЫЛКА

     На Рождество Ницше получил неожиданный подарок – полные собрания Ранке, Аристотеля, Кафки, Рильке и Деррида: один книгочей из Берлина отправил эти книги другому книгочею в Геную, и посылка случайно попала во временной вихрь.

––––––––––––––––––
     1. «Приобрести и выменять книги. Историков, например, всего Ранке… Греко-римских классиков, например, Аристотеля… Шопенгауэра…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна 1875, 4[1].
     2. «Один из фрегандцев с документами на имя Вевера заказал этот набор через хронодромы, которые от такой необычной нагрузки расстроились настолько, что их нельзя было карнупликировать. Поэтому вы и получили посылку вместо него». – У. Тенн. «Игра для детей».


В БАРЕ

     – Каждый должен быть целью в себе и в то же время – средством для воспитания гения, – сказал Ницше. Он сидел за стойкой в баре и произнес это, ни к кому не обращаясь.
     – За диалектику средств и целей! – сказал кто-то над его ухом.
     – Диалектика! – рассмеялся Ницше. – Худший вид догматизма! Впрочем... Бармен, два двойных за мой счет!

––––––––––––––––
      «Моя религия, если мне будет позволено назвать еще что-нибудь этим словом, состоит в труде по производству гения…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна-лето 1875, 5[22].


ПОБЕДИВ ВРЕМЯ

     Жить настоящим, окидывая взглядом прошлое и строя планы на будущее, – понимая настоящее из прошлого и будущего, – чувствовать себя современником всех времен и, благодаря этому, – победившим время.

–––––––––––––––
      «Планы на жизнь. Несвоевременные размышления. На тридцатые годы моей жизни. Греки. На сороковые годы моей жизни. Речи к человечеству. На пятидесятые годы моей жизни». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна-лето 1975, 5[42].


НАСЛАЖДЕНИЕ ДЛЯ БОГОВ

     Существование богов делало нашу жизнь осмысленной: она была занимательным спектаклем для небожителей, но теперь, когда боги мертвы, – хотя и не похоронены, – смысла в ней не больше, чем в существовании дикого пони.

–––––––––––––––––––
      «Бедствия человека – наслаждение для богов, если воспеть для них это. Греки знали, что только благодаря искусству даже беду можно превратить в наслаждение…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна–лето 1875, 5[121].


НЕОБХОДИМОСТЬ В УЧЕНИКАХ

     Подобно тому, как спринтер на стометровке видит перед собой цель – финиш, так и Ницше видит перед собой итог своей жизни – осуществление всех своих планов. И подобно тому, как стайер, бывает, бежит с секундомером в руке, чтобы знать, сумеет ли он побить рекорд, так и Ницше расписывает свою жизнь по годам, чтобы прикинуть, сколько ему исполнится, когда он напишет все, что задумал. Планы растут, и дата завершения трудов отодвигается все дальше, пока наконец не скрывается в тумане. Ницше понимает, что в одиночку ему со своими замыслами не справиться. Он оглядывается, но нигде не видит учеников.

––––––––––––––––––––
      1. «стайер, бывает, бежит с секундомером в руке» – имеется в виду известный случай с Пааво Нурми. «Наконец, Нурми, в последний раз сверившись с секундомером и бросив его на траву, помчался к финишной ленточке, на которую накатил с олимпийским рекордом 14.31,2». – Википедия.
      2. «Через 5 с половиной лет, т.е. осень 1875 – Пасха 81 г. Пасха 82 г. + 7 с половиной = 89 с половиной, примерно 45-46 лет». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна-лето 1875, 5[161].


КРУШЕНИЕ

     Когда «Медуза», в результате ошибочных расчетов Ришфора, села на мель, Ницше был на ее борту. При обсуждении возможных действий (переправляться на лодках, строить плот, ждать помощи), он высказался за то, чтобы остаться на корабле. «Наше положение, – сказал он, – все равно безнадежно. Ничего вечного – ни личного бессмертия, ни вечности для человечества. Будем смотреть на вещи трезво. В нашей ситуации трезвый взгляд просто необходим. Поначалу такой взгляд ведет к презрению: как жалка участь этих существ, которыми играют безразличные к ним стихии! Презрение к людям у трезвомыслящего человека рождается само собой. Но такой взгляд не полон. Трезвость нужно соединить с опьянением, презрение – с любовью. Презирать и любить – вот правильное отношение к человеку и миру. Времени осталось немного. Так поспешим заняться самым трудным – пробуждением любви к самим себе!»

–––––––––––––––––
     1. «VIII. Бог излишен. IX. Гибель человечества: ничего вечного». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна-лето 1875, 5[166].
     2. «Как это возможно, что человек презирает себя во всем… и все же еще любит?» – Ф. Ницше. «Черновики и наброски». Весна-лето 1877, 22[20].


НЕ ВСЯКИЙ – ЦЕНИТЕЛЬ

     – Для каждого творения должен быть свой судья, – сказал Ницше. – Как правило, те, кто могут оценить одно, не в состоянии оценить другое.
     – Еще бы, – сказал Хемингуэй. – Например, не все могут оценить хук, и не все, кто может его оценить, способны оценить художественное описание боя.
     – Возьмем самое грандиозное из творений, – сказал Ницше. – Впрочем, я называю его творением условно. Я говорю о творении, следуя привычке. Я говорю о мире. Где тот судья, который мог бы оценить мир?
     – Такого судьи пока еще нет, – сказал Хемингуэй, –
     – Не должны ли мы трудиться над тем, чтобы воспитать такого человека – безупречного судью, справедливого оценщика всех вещей? – спросил Ницше.
     – А что изменит его оценка? – сказал Хемингуэй. – Миру, во всяком случае, она будет безразлична.
     – Но она будет важна для нас! – воскликнул Ницше. – Разве не первая наша потребность – знать, в каком мире мы живем? Стоит жить в таком мире или нет?
     – Это два разных вопроса, – сказал Хемингуэй. – Кому-то может быть скучно и в самом прекрасном мире. А кто-то согласится и на самый худший. Сдается мне, дорогой друг, вы сами не знаете, чего хотите. Не устроить ли нам сафари? Не поехать ли в Африку? Там, по крайней мере, перед нами всегда будет какая-то ясная, определенная цель.

–––––––––––––––––
     «Создание гения как единственного, кто способен истинно ценить и отрицать жизнь». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна-лето 1875, 5[180].


МАСТЕРА ИРОНИИ

     – Мне нравится, как вы пишете, – сказал Ницше. – Вы мастер иронии. Все это иронично, но также и бесконечно печально.
     – О, я мастер печали! – сказал Хемингуэй.
     – Я знаю только одного человека, кроме вас, – такого же мастера и в том, и в другом.
     – Кто же это? – спросил Хемингуэй.
     – Бротиган, – сказал Ницше.
     – Бротиган? А что он написал? – спросил Хемингуэй. – Что-нибудь об охоте, рыбалке?
     – Он любил рыбачить, и написал об этом много рассказов.
     – Ну, не знаю, – сказал Хемингуэй. – Похоже, мы рыбачили в разных штатах. Никогда с ним не встречался. И никогда не встречал его имени в критических обзорах.
     – Не удивительно, – сказал Ницше. – Он стал знаменит в тот год, когда вы застрелились.
     – Вот как, – помолчав, сказал Хемингуэй.

––––––––––––––––––
     «Есть и способ рассказать эту историю – иронически и бесконечно печально». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето 1875, 6[7].


ПРИНОШЕНИЕ

          Ницше решил посетить могилу Шопенгауэра и встретил там Дюринга.
     – Что вы тут делаете? – спросил Ницше.
     – Я принес дань великому человеку, – сказал Дюринг, возлагая букет цветов.
     – А почему вы не положили на плиту свою книгу? – спросил Ницше.
     – Потому что я критикую в ней некоторые утверждения Шопенгауэра, – сказал Дюринг.
     – Вы слишком высокого мнения о себе и своей книге, – сказал Ницше.
     – Вы, как будто, тоже не отличаетесь скромностью, – сказал Дюринг.
     – Мне это можно, – сказал Ницше и положил на могильную плиту последнее издание «Несвоевременных размышлений».


НИЧТО НЕ ВЕЧНО

     В планетной системе звезды, ближайшей к Солнцу, была обнаружена планета, на которой сохранились следы цивилизации. Ученые выяснили, что население планеты погибло в результате атомной войны. Среди руин удалось отыскать только фрагменты технических приспособлений. Никаких записей – по-видимому, вся информация хранилась в компьютерных файлах, которые были уничтожены.
     После этого открытия, на Земле началась дискуссия о том, можно ли еще заниматься наукой, искусством, если сохранность результатов и выживание человечества не гарантированы.
     Дюринг, принимавший участие в одной из телепередач, поразил присутствующих и зрителей заявлением о том, что открытие погибшей цивилизации – большое благо для человечества, потому что избавляет его от непосильной задачи воспитания сверхчеловека, которую поставил перед ним господин Ницше.
     Ницше, также участвовавший в беседе, улыбнулся и сказал: «Господин Дюринг не понимает, что теперь эта непосильная задача становится для нас сверхзадачей».

–––––––––––––––––
      «Располагай мы знанием о том, как погибло население того или иного космического тела, наше осознание мира выросло бы безмерно… мы перестали бы верить в то, что труды в области науки, искусства и социальных учреждений имеют какое-то вечное значение». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето 1875, 9[1].


БЕСЦЕЛЬНОСТЬ

под этим бесцельным небом,
на бесцельной земле,
в бесцельных долинах
колосится бесцельная жизнь.

и урожай снимают здесь только для того,
чтобы засеять другое поле.

кто-то жнет и сеет, жнет и сеет,
такой же бесцельный, как эти колосья и семена.

–––––––––––––
     «Ибо у человечества нет целей. Следовательно, в созерцании целого, даже будь он на него способен, человек не смог бы обрести ни утешения, ни опоры, а только отчаяние. Если он, что бы ни делал, всегда будет иметь в виду конечную бесцельность человечества, то его деятельность приобретет в его глазах характер расточительности. Мне кажется, это ни с чем не сравнимо – ощущать себя расточаемым в масштабах человечества…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето 1875, 9[1].


СРАВНЕНИЕ ИЗ АНАТОМИИ

     Ницше был чем-то вроде шишковидной железы, какой она представлялась Декарту и да Винчи, – в нем отзывались все страдания разделенного человечества.

––––––––––––––––
      «Невозможно быть счастливым, пока вокруг нас все страдает…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето 1875, 11[20].


ОПАСНОСТЬ СЕРЬЕЗНОЙ МУЗЫКИ

     Ничего нет опаснее, как принимать серьезную музыку всерьез. Тот, кто отважится на это, ко всему будет подходить с музыкальной меркой. И свою, и чужую жизнь он будет мерить, сообразуясь с тем, что говорит серьезная музыка, а такое измерение всегда приводит к одному результату – отчаянию. Он будет жить в расколотом мире, и сам сделается расколотым. Все его попытки обрести внутреннюю цельность будут обречены. В музыке диссонансы подчиняются единству настроения, но музыка и реальность образуют такой диссонанс, для которого нет разрешения ни в каком единстве. Поэтому лучше вообще не подходить к роялю и не брать в руки инструменты, на которых играют музыканты симфонического оркестра. Подарите ребенку электрогитару, ударную установку, пианолу, губную гармонику. Но не знакомьте его с роялем, скрипкой, кларнетом, виолончелью. Вы окажете ему этим большую услугу, за которую позже он вас непременно отблагодарит.

–––––––––––––––––––––––
      «…ко всему исполненный музыки человек невольно прикладывает мерило музыки…» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето – конец сентября 1875, 12[24].


ОТДЫХАТЬ, РАЗМЫШЛЯЯ

     Размышлять о том, что такое Ницше, мысленно перебирать все жизненные и властные проявления его многообразно-единой натуры – вот целительное отдохновение, которого не может не желать всякий, кому не давали покоя мысли о становлении Ницше.

––––––––––––––––––––––––––––––
     «Размышлять о том, что такое Вагнер, мысленно перебирать все жизненные и властные проявления его многообразно-единой натуры, – вот целительное отдохновение, которого не может не желать всякий, кому не давали покоя мысли о становлении Вагнера». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето – конец сентября 1875, 12[33].


ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

     – Быть знаменитым – в этом есть что-то неопрятное, – сказал Ницше.
     – Да, – сказал Ницше в зеркале, – будто провести ночь в ночлежном доме. От такого человека будет вонять даже после того, как он примет ванну и переоденется во все новое.
     – Верно, – сказал Ницше. – Кстати, не пора ли нам сменить белье?
     – Но мы же меняли его час назад, – сказал Ницше в зеркале.
     – Что такое час? – сказал Ницше. – Если иметь в виду чистоту, то час стоит года; я бы даже сказал – вечности.

––––––––––––––––
     «Довести опрятность до чистоты…» – «Чистота подразумевает, чтобы по ходу жизни человек все меньше искал убежища в метафизическом». – «Нечистое мышление и стиль». –  «Поскольку я еще не имею несчастья, бремени быть причисленным к знаменитостям – исходя из моей скромной неизвестности – – –». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето 1876, 17 [70, 78, 79, 88].


БОГАТЫЙ АССОРТИМЕНТ

     Ницше идет по туринской улице и останавливается, заметив витрину с надписью: «Смотреть на мир можно только через розовые очки». Он заходит в лавку и спрашивает, нет ли в продаже черных очков. «Конечно, – отвечает продавец. – У нас богатый выбор солнечных очков». – «На солнце я привык смотреть без очков, – говорит Ницше. – Очки нужны мне, чтобы читать свои рукописи, – в них отчетливее видишь недостатки стиля».


ВСТУПИТЬСЯ ЗА ЛОШАДЬ

     Ницше завидовал животным – они обладали непостижимым для него спокойствием. И он хотел жить просто, как лошадь, – лишь бы сохранить при этом способность читать и думать. Идеал жизни виделся ему так: вернувшись с прогулки по альпийскому лугу в теплое стойло, он берется за какой-нибудь труд по физике, химии или физиологии – читает, делает выписки, размышляет. По его мнению, лошадь, способная к чтению и познанию, была бы в каком-то смысле и недочеловеком, и сверхчеловеком. Этот идеал преследовал его всю жизнь. Вот почему он заступился за лошадь на туринской площади – он увидел в ней самого себя.

––––––––––––––––––
      «Как бы все это выглядело без всех этих возвышенных заблуждений о человеке? Я думаю, по-зверски. Представим себе животное, наделенное знанием строгой науки; оно не стало бы человеком, но в целом продолжало бы жить как животное, разве что в часы продолжительного досуга, например, как лошадь в стойле, могло бы читать хорошие книги, которые давали бы ему понять, что истина и животное годятся друг для друга». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Конец 1876 – лето 1877, 23[21].


ВИД ИЗ ОКНА

     за окном вздымаются горы, и стоящему у окна, – в опьянении светом луны и запахом елей, – кажется, что коснуться этих гор так же просто, как коснуться самого себя.

–––––––––––––––
      «Был вечер, еловый запах струился в окно, вдали виднелись серые горы, на их вершинах сверкал снег…Мы видим нечто из нас самих – в этом смысле этот мир и есть наше представление. Лес, горы это же не только понятие, это наш опыт и история, часть нас самих». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Конец 1876 – лето 1877, 23[178].


ПОД ОРЕХОВЫМ ДЕРЕВОМ

под зеленым ореховым деревом
словно принц Гаутама под фигой
бездомный Ницше на минуту верит
что и он может быть счастливым

––––––––––––––––
       «Под ореховым деревом, как под родной крышей, совсем по-домашнему». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Весна–лето 1878, 28[60].


КОНЬКИ

лунной ночью весело кататься на коньках,
забыв о Снежной Королеве.


–––––––––––––––––
     «На Крумме Хуфе – катаясь на коньках при лунном свете, “что заработал днем своею лирой”». – «…лунный свет, коньки… Счастливые дни жизни!» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Лето 1875 11[11], осень 1878 33[1].


ВЕТРЕНЫМ ДНЕМ

ветреным днем
Нише слышит, как где-то играет музыка, –
кто-то играет Шуберта на рояле.
Ницше спешит туда, откуда несутся звуки,
в которых радость
смешивается с печалью.
он хочет успеть,
пока пьесу еще играют,
хочет узнать, кто извлекает
из инструмента такие светлые
и печальные звуки…
они все ближе, ближе… здесь, за углом…
Ницше поворачивает – перед ним сумасшедший дом.

–––––––––––––––––
     «Вечером из окна сумасшедшего дома звучит фортепьянная музыка». – «Как музыка на улице при ветреной холодной погоде». – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Конец 1876 – лето 1877 23[181], лето 1878 30[184].


СОЛДАТ ПУЛЯ СУМЕРКИ

солдат, заблудившийся в сумерках,
встречает пулю –
и радуется ей как единственному проводнику.

–––––––––––––––––––
     «Солдат, пуля, сумерки» – Ф. Ницше. Черновики и наброски. Июль 1879, 41[27].