Поминание Марине Цветаевой

Беда, как тать, стучала в двери.
Муж, сын, теперь уже и дочь…
Понятно стало в полной мере,
Одна и некому помочь…
Все, тут же, отшатнулись в страхе.
Бегут, как стадо под кнутом.
И, каждый вспомнил о рубахе…
Но, дело вобщем-то не в том.
Смолчали, струсили… Ну что ж.
Своя рубаха к телу… Ясно.
Но злоба,  клевета и ложь…
И травля… Все. Единогласно.
А начиналось всё, как в сказке.
Клялись пред алтарём друг другу.
Вот потому, не без опаски,
Но, всё ж доверилась, супругу.
Он убеждал, что дома лучше,
Что он опора ей, защита.
Что выпал им счастливый случай.
Жизнь будет радостной и сытой.
Что не видать им здесь удачи,
Как зайцу, собственных ушей.
А там… Там будет всё иначе.
Там их не выгонят взашей.
Но, что поправ всё, все законы,
Там властвует жестокий скот,
Ей не сказал он. Что иконы,
Там жгут, уже который год.
Что убивают там людей,
За то, что те имеют разум,
Ради наживы и идей.
И так, чтобы семью всю, сразу.
Он умолчал тогда об этом.
Была вся правда не по силе.
Она поехала поэтом,
На встречу с варварством. В Россию.
Он, жертвой пал, своей же лжи.
Она же, мучилась безвинно.
Кошмаром стали миражи…
Вступив с бедою в поединок,
Старалась не утратить веру.
Закончился запас слезинок.
Ведь даже слёзы знают меру.
Скрывая тяжесть положения,
Терпела нищету и голод,
Обиды, хамство, унижения,
Предательства и вечный холод.
До окровавленных мозолей,
Портки стирала палачам.
Тихонечко скуля от боли,
В бессонных муках по ночам.
Ей было, больше чуть, полвека.
Вокруг, лишь скупость, злоба, скотство.
И ни души, ни человека,
В ком живы честь и благородство.
Кому сказать: "Спаси, молю…"?
Нет тех, кто искренне любили.
Сама сплела себе петлю…
Сама… Но, всё ж, её убили.