Неправильные человечки

      (Отрывок из повести "НЕСЛОМЛЕННАЯ  ПАРАЛЛЕЛЬ")

                ВОСЬМОЕ  МАРТА

Чтоб никому из девчонок не было обидно, все подарки были одинаковые: оранжевая декоративная свеча в образе очаровательного рыжего котёнка.

Генка сидел на димкиной кровати и "вселял" котят в целофановые кулёчки.
А к верху кулёчков привязывал голубенький бантик.

-  А Клавдии Гавриловне купили?  -  спросила димина мама.

-  Нет. А зачем?

-  Как "зачем"? Она тоже "девочка".

-  Да?  -  Генка так удивился, будто ему сказали, что Клавдия Гавриловна  -  инопланетянка.  -   И в самом деле! Ха!  -  он так обрадовался этому открытию, что даже взвизгнул от восторга.  -  Нет, не купили,  -  тотчас успокоился он.

-  Как же так, ребята,  -  взволновалась мама.  -  Она вас учит, возит на экскурсии...

Но Генка не слышал. Он не способен был  испытывать чувство благодарности к учителям.

И мама помчалась в кухню, чтобы воззвать к совести сына. Димке поручили испечь пирог к вечеринке, которую они решили провести в школе. Но торты Димка умел только кушать, поэтому он перепоручил своё кулинарное задание маме, а сам решал не менее важную тактическую задачу: как доставить это аппетитное сооружение с историческим названием "Наполеон" в их исторический кабинет.

-  Дима, такой праздник! Надо же поздравить Клавдию Гавриловну! У нас есть книга. Исторический роман. Подари ей.

-  Не хватало, чтоб я ей дарил подарки!

-  Не надо тебе дарить. Подпиши открытку от имени класса и положите на стол вместе с цветами. Подпишешь?

- Нет.

Мама вздохнула и пошла подписывать открытку сама. Стараясь скрыть взрослый почерк, она подписала её печатными буквами, как дошкольница. И, когда ребята
стояли в дверях, она виновата протянула  "колективный" подарок. Димка скривился, но взял его двумя пальцами и небрежно сунул в генкин рюкзак с подарками.

                #

      
Смотавшись на такси, Димка вернулся с подругами: с Кирой и Ларой. С Ларой он учился в одном классе, а с Кирой познакомился у Лары на именинах.

У Киры были безупречные зубы: такие иногда рисуют на тюбиках с зубной пастой.
Кира знала о своём достоинстве и поминутно ослепляла всех жемчужной улыбкой. А глаз у неё почти не было. Их заменяли голубые тени, в глубине которых темнело нечто маленькое, похожее на серый зрачок.
 
Кира была дзюдоисткой. Она и на вечер пришла с рюкзаком, как на тренировку.
Стянула сапоги и привычно стала на пол босыми ногами. И всем показалось, что она приготовилась к бою. Но она легко присела на корточки и, порывшись в вещах, вынула плоские розовые башмачки  -  точь-в точь под цвет своих бананов.  Обулась и передала рюкзак Диме. Она сделала это тем небрежным жестом, на который имеет право только обожаемое существо.

И Димка принял её протресканный рюкзак, словно это был не рюкзак, а драгоценный хрустальный кубок.


Димка был влюблён в Киру. Влюблён первый раз в жизни. Любовь так захлестнула нашего героя, что он утоп в ней, погрузился с макушкой, исчез, растворился, стал её неотъемлемой составной часстью. Он и сам не заметил, как стал ходить вместе со своей любовью в её любимую секцию дзюдо, хотя сам терпеть не мог этого вида спорта. Прожить без Киры день стало для него пыткой. И когда приходил вечер, он летел к своей дзюдоистке с красными гвоздиками в сверкающих слюдяных воронках, и она ставила их в пустые молочные бутылки.

Когда в доме не оставалось ни одной пустой бутылки, а у дзюдоистки начинала раскалываться голова от гвоздичного аромата, она говорила усталым голосом:

-  Не приходи.

И для Димы начиналась пора любви на расстоянии, то-есть не совсем на расстоянии, а через посредство её ближайшей подруги Лары.

Он таскал Ларины сумки с книгами, и ему казалось, что в руках у него рюкзак с доспехами дзюдоистки. Он раскрывал ротик и брал у Лары из рук маленькие кусочки печенья и, закрыв глаза, воображал себе, что прикасается губами к рукам ТОЙ. Он даже поцеловал Лару в школьном коридоре, потому что уловил в её глазах то же томное выражение, что и в ТЕХ глазах ...


Но приходил чудный день, и нетелефонизированная дзюдоистка передавала через свою подругу:

-  Пускай придёт.

И он снова летел к ней со своими слюдяными воронками, и она снова ставила их в пустые молочные бутылки.

Забегая вперёд, хочу сказать, что на смену захлестнувшего нашего героя любовного прилива пришёл закономерный отлив (ведь человек и природа живут по одним законам). И когда пришёл отлив, Дима выкристаллизовался из любви, как соль из раствора. А, выкристаллизовавшись, стал проявлять твёрдость. В первый раз он проявил её, когда бросил ненавистную ему секцию дзюдо, во второй раз  -  когда бросил вызов дзюдоистке, не явившись на очередное
"пусть придёт",а в третий раз  -  когда  бросил  свою дзюдоистку навсегда ...

                #


Школа была пустынна, как лунный пейзаж. Казалось, вся её световая, звуковая и мускульная энергия сосредоточилась в одной её клеточке  -  в клавкином кабинете истории на втором этаже.  Одиннадцатый "Б" веселился так, как никогда ещё не веселился. Колонки магнитофона вышибали такие децибеллы, что в кабинете пульсировали стены и качались люстры. Газировка, пепси лились рекой. Конфет и тортов было навалом. Даже классной не было. Она почему-то не пришла.

Димкина дзюдоистка легко сошлась с классом, снискав уважение его женской половины своей принадлежностью к столь мужественному виду спорта, а мужской  -  своей очаровательной улыбкой.

Димка не ревновал Киру ни к кому. Ревность  -  удел себялюбцев и эгоистов.
А Димкина любовь была самозабвенной, даже жертвенной. Он гордился тем, что класс оценил его выбор. 


Словом, вечер удался на славу, только вдруг ...

Классная влетела так, как влетает хозяйка, которой сообщили, что у неё в доме пожар. В шапке, не снимая пальто, она прошагала прямо к подоконнику, где монолитно зеленела дивизия пустых бутылок, и, ни на кого не глядя, стала суетливо обнюхивать одно горлышко за другим. Кончив экспертизу, удостоила взглядом одного Шамрая.

-  Выйдем.

-  Клавдия Гавриловна, Вам тут подарок,   -   спохватился кто-то из девочек.

-  Не нужен мне ваш подарок,  -  тряхнула она головой в чёрной ушанке.


Шамрай выскользнул за нею, как угорь.

-  Уж от кого-кого, но от тебя я этого не ожидала,  -  выпалила она, когда они остались вдвоём.

-  Чего ...? Клавдия Гавриловна?  -  преданность во взгляде Дениса сменилась смертельным испугом.

-  Неужели я не заслужила, чтобы меня пригласили на этот праздник? О них я не говорю. Они для меня не существуют. Неужели я у тебя не заслужила?

Шамрай осунулся на глазах.

-  Вас не пригласили?  -  ужаснулся он.  -  Я не знал. Не знал! Мне поручили купить цветы. Я думал, что вы не смогли придти. Клянусь вам. Это правда. Простите меня. Ради Бога!

Но классная не слышала Шамрая.

-  И это после всего, что я для тебя сделала,  -  глаза её мокро блеснули.  -
Что ж, поделом мне ...

-  Клавдия Гавриловна! ...

-  Ладно,  -  оборвала она.  -  Оставим это. Прошу: проследи, чтобы в одиннадцать ноль-ноль здесь никого не было. И в кабинете было чисто. Ключ сдашь вахтёру.

-  Я сделаю, Клавдия Гавриловна. Только простите ... А, может, пойдёте к нам? А?  -  робко попросил он.

-  Нет!  -  классная дёрнулась, как от удара током.  -  Ни за что!  -  глаза её сверкнули.  -  Я не хочу их видеть! ...


                ( Продолжение следует)