Но мы поднимем веки Вию...

 


 * * *



 Среди омел – гнездо сорочье
 на самой верхотуре клёна.
 Холодный ветер режет очи,
 но март теплеет потаённо.
 В нём смесью зелени и сини
 сорочьи отливают перья -
 так на зеркальной гильотине
 играют радужные звери.

 И вместе с птицей я надеюсь
 на послабленье энтропии.
 Термодинамика – не ересь,
 но мы поднимем веки Вию.
 Но чую я - ещё продлится
 метафор солнечная стая,
 и грозоносные зарницы
 ещё прочтут стихов страницы,
 тетрадь апрельскую листая.





 Синяя ваза



 Снова май, переплеск светотени,
 дрожь луча на овале стола,
 снова влажные ветки сирени
 над индиговой гранью стекла.
 В старой вазе - прабабкины слёзы,
 труд алтынный, фамильная честь...
 Всех помянутых в майские грозы,
 всех, окликнутых Пасхой, - не счесть.

 Мокрый куст перед храмом клубится,
 и качает сирень головой. -
 Чьи ж витают над куполом лица,
 в свежей сини с лиловой каймой?
 Чью записку, в три строчки, читает
 стародавней огранки кристалл?
 И витает виденье, не тает.
 И никто ещё не умирал...