Глава Седьмая Сказки для взрослых мужчин

Цей Тли На, плядина, дело
Изложила, как велела
Ей царевна: так и так,
Донесла она Бубчак,
В лес царевну заманила,
Печень, почки ей отбила,
Разорвала сарафан,
Чтобы нежный её стан
Комары нещадно ели,
Привязали её к ели,
И царевну уж теперь
Растерзал свирепый зверь.
Где разбросаны останки
Малолетней интриганки,
Знает только старый клён,
Но не выдаст тайны он.
Этой выходкой лиричной,
Где –то даже поэтичной,
Всхлипнув, Цей Тли На как раз
Завершила свой рассказ.


И Бубчак, уже невольно
Щёлкнув челюстью довольно,
Закосив безумно взгляд,
Чувствуя, как сладкий яд
От свершённой мести чёрной
Разливаяся тлетворно,
Исцелил ей душу вмиг,
Издала победный крик,
Хрипло, зло захохотала!
Цей Тли На же трепетала:
Ей представился тотчас
Всплывшей правды страшный час!
Но пока ж царицы воля
Облегчила её долю:
Подарила ей Бубчак
Свой парадный лапсердак,
И к тому ж плядине смелой,
Сексуально оголтелой,
Отрядила полк гусар
Утолять любовный жар.


Вновь Бубчак полна стремлений
В вихре буйных наслаждений
Хворост жизни жечь дотла,
Чтоб лишь чёрная зола
Оставалась за плечами
После кутежей ночами,
Грязных сборищ, сальных рож
Нью –бояр, воров-вельмож,
Шлюх с претензиями, дочек
Без излишних заморочек,
Да сынков –мажоров –их
Было больше остальных.


Весела, хмельна, патлата
И лицом одутловата,
С жёлтой кожей возле глаз,
Лихорадочна подчас,
То вдруг буйна и спесива,
То жеманна и ленива,
Как светящий метеор,
Сея свинство и позор,
По ночи она скиталась,
В клубы пьяные врывалась,
Поражая всех плядей
Энергетикой своей.


И когда всё успевала?
В сорок злачных мест, бывало,
Успевала только так
За ночь бодрая Бубчак!
Все –то ей в тусовках рады,
Все –то ловят её взгляды,
И царица, вся блестя,
С гнусной  публикой  шутя,
Скалясь вставленным фарфором,
Наслаждалася фурором,
Ну, от силы пять минут-
Чтобы после упорхнуть.


Вкруг Бубчак всегда, как мошки,
Мелкие вертелись сошки.
Средь тусовочной фигни,
Впрочем, славились они.
Вот Диман, певец известный,
Хулио наш, типа, местный,
Как, бывало, запоёт,
Прямо за душу берёт!
Так его гортань дрожала,
Словно бы овца рожала!
Да и видом был Диман
Как задумчивый баран.
Хоть он был набриалинен,
Но лицом весьма дебилен.
Сей природный свой изъян
Побороть не смог Диман!
И его изображенья
Все имели выраженье
Непостижное уму:
Будто только что ему
Чайником по морде дали
И мгновенно приказали
Вид загадочный принять-
Дур очередных пленять.


Иль ещё персона свиты,
Тоже славою увита,
Долго к славе она  шла-
И вконец изнемогла!
Жизнь пройдя до половины,
Сволочкова –балерина
Осознала  страстно вдруг,
Что желаемый супруг,
Нью-боярин настоящий,
Пусть хоть самый завалящий,
На закате бурных дней
Даже и не светит ей.
Что поделать? Так извечно
Было: если друг сердечный
Не нашёлся с юных лет,
То потом надежды нет
Приискать милого друга
И надёжного супруга
В те лета, когда зенит
Сороковником грозит.
Жалки были все старанья,
Чтоб небрежное вниманье
Нью –боярское привлечь:
Здесь о том ведётся речь,
Что пиарилась всечасно,
Только было всё напрасно!
И огонь её души
Был лишь соусом к суши!
И она паниковала,
То вдруг ногу задирала,
Чтобы каждый видел гад
Фирменный её шпагат;
То вдруг сиськи обнажала,
К нью –боярам приставала,
Предлагая им взглянуть
На потрёпанную грудь;
Разве кто –то был обманут?
Кожа дрябнет, сиськи вянут.
Волосёнок жидких прядь
Не способна уж пленять.
Осень бабья на пороге,
Скоро и конец дороги
Романтических затей
Флирта, секса и страстей.


Что ж Бубчак? Ей гнусной славы
Было мало; бес лукавый
Постоянно ей твердил
О признанье высших сил.
Да, людишек жалких мненье,
Их восторгов глупых рвенье,
Мелкий их ажиотаж
Не цеплял её кураж.
Подкормить решившись новью
Собственную паранойю,
Отперла Бубчак сундук
И достала ноутбук.
И пока он загружался,
Нежным светом озарялся,
Извела Бубчак себя,
Пальцем клитор теребя,
Ибо секс и жажда власти
В ней слились в единой страсти.
Впрочем, это, может быть,
Трудновато объяснить!


Ноутбук глаза устало
Приоткрыл; Бубчак молчала,
Глядя на него в упор.
Был исполнен её взор
Торжествующим  глумленьем
И насмешливым презреньем.
Патлы слипшихся волос
Свисли на чело и нос.
Вся в поту, с лицом багровым,
Сиплым голосом суровым
Молвила она ему,
Супостату своему:
"Что теперь ты, умник, скажешь?
Чем теперь меня обяжешь?
Полежал в пыли один
И понюхал нафталин?
Чай в мозгах –то прояснело?
А теперь давай за дело!
Доложи мне поскорей,
Кто всех краше и бодрей,
Всех гламурней и всех круче!
Да не медли, гад ползучий!
И про то ещё прибавь,
Чтоб увидела я въявь,
Как царевну в дни былые
Растерзали волки злые,
Покажи во весь экран
В алой крови сарафан,
Видом мук хочу упиться,
Визгом диким насладиться!
Уж за то тебя прощу
И из плена отпущу".


Мудрый ноутбук лукаво
Ей промолвил: "Что ты, право?
Я, Бубчак, тебя прошу
Отряхнуть с ушей лапшу!
Волки, визг, кровища, раны-
Ты возьмись писать романы
По примеру разных  дур
Мировых литератур!
Кто наплёл тебе такое?
Да царевна на покое
Припеваючи живёт.
День за днём у ней идёт
В постоянствии прекрасном
И к тому же безопасном.
Словом, в кайф живётся ей
У семи богатырей.
Те её одну лелеют,
И царевна хорошеет
День за днём, за часом час,
Чтоб обрадовать всех нас!
Я скажу лишь для примера:
Грудь четвёртого размера
Да при стройности такой
Мужикам грозит бедой!
Я и сам ,не отрекаюсь,
Иногда от страсти маюсь!
Софт мой глючит вновь и вновь,
Стало быть, пришла любовь!
Ты чего вдруг вся вспотела?
Комплиментов захотела?
Лучше я в пыли один
Буду нюхать нафталин".


Вновь Бубчак, раскрыв епало,
Сиплым басом заорала.
Вновь закрыла ноутбук
Как предателя в сундук,
Снова заметались слуги,
Предлагая ей услуги,
И опять спешит канвой
За плядиной Цей Тли Ной!
Та, в предчувствии расплаты,
Только лишь вошла в палаты,
Тут же и упала ниц
Пред грознейшей из цариц.
И, слезами обмываясь,
Вся в рыданьях сотрясаясь,
Ей призналася во всём,
Как с царевною вдвоём
В тёмный лес зашли далёко,
Как царевна вдруг жестоко
Пяткой в челюсть ей дала,
Измывалась, как могла,
Пригрозила, глядя в очи,
Дескать, шнобель раскурочит,
Как же не сломаться ей,
Будучи меж двух огней?


Надо ль говорить про визги,
Про слюней с соплями брызги,
Крики, стоны, хриплый вой
И биенье головой?
О, сей ярости картины
Мозг чувствительной плядины
Навсегда запечатлел!
Цей Тли На, бледна как мел,
Тихо в уголку дрожала,
А царица громыхала,
Словно чёрный смерч носясь,
Проклиная и плюясь!
Бури той сухой остаток
В изложенье, впрочем, краток:
Цей Тли На, себя виня,
Испросила лишь три дня
Чтоб царевну огорошить
Как-нибудь и укокошить.
И Бубчак, страшна как зверь,
Указала ей на дверь
И напутственное слово,
Как в темницах жить хреново,
Под конец произнесла.
С тем плядина и пошла.


Ночь была уж на исходе.
Тихо было всё в природе.
Звёзд был полон небосклон.
Всяк вкушал свой сладкий сон.
Спал усталый земледелец,
Крепко спал кузнец –умелец.
Спал заботливый купец.
Нью –боярин же, подлец,
Спал с особым сладострастьем,
Он своим давился счастьем,
И во сне благодаря
Глупость русского царя;
Бабы спали, спали дети,
Словом, спали все на свете;
Не спалося под луной
Лишь плядине Цей Тли Ной.


Как плядине обалделой
Сотворить такое  дело,
Чтоб царице угодить
И здоровье сохранить?
Ведь, друзья, кому ж охота
Пяткой в челюсть с разворота
Получить глухой удар
Из –за глупых бабских свар?
И потом лететь стрелою,
Об осину головою
Долбануться, чтоб мозги
Сотряслись, чтобы круги,
То вдруг множась, то сливаясь,
Радужно переливаясь,
Словно рыбы в глубине,
Тихо, плавно, как во сне,
Пред глазами проплывали!
Нет, такое ей едва ли
Удалось бы пережить!
Как же тут плядине быть?


Словно Гамлет, вся в сомненьях,
Провела она в мученьях
Утро, день и снова ночь.
Уж казалось, что невмочь
Разрулить ей эту тему,
Разрешить сию дилемму,
Чей гнёт тяжек, как свинец;
Но решила наконец
Закосить под ветерана
Битвы возле Тегерана!
( У таких бедняг всегда
С географией беда!)
Да, явиться инвалидом,
И царевну жалким видом
Растревожить –ведь она
Жалости всегда полна
И убогих всех буквально
Жалует маниакально;
Что ж, поможет маскарад
Поднести царевне яд.