Продолжение мысли...
Во время плаванья, когда толпе матросов
случается поймать над бездною морей,
огромных белых птиц, могучих альбатросов,
беспечных спутников отважных кораблей,-
На доски их кладут: и вот изнемогая,
труслив и неуклюж, как два больших весла,
влачит недавний царь заоблачного края
по грязной палубе два трепетных крыла.
Лазури гордый сын, что бури обгоняет,
он стал уродливым, и жалким, и смешным,
зажженой трубкою матрос его пугает,
и дразнит с хохотом, прикинувшись хромым.
Поэт, как альбатрос,отважно, без усилья,
пока он- в небесах, витает в бурной мгле,
но исполинские невидимые крылья,
в толпе ему ходить мешают по земле.
Бодлер не был романтиком, не был символистом и не был парнасцем. Он не относился ни к кому, ни к какой школе. Он сказал новое свое слово, что поэзия - это не чувства, воспевание чувств, как делали до него поэты Ренессанса. В предисловию к своему сборнику "Цветы Зла" Шарль Бодлер пишет: "Знаменитые поэты давно уже поделили самые цветущие области царства поэзии. Мне показалось забавным и приятным, тем более что задача была трудной, извлечь Красоту из Зла. Эта книга, глубоко бесполезная и вполне невинная, написана только для моего развлечения и упражнения моей страстной любви к препятствиям..."
"Рядом определенных усилий артист может возвыситься до стройной оригинальности; поэзия приближается к музыке просодий, корни которой уходят в человеческую душу глубже, чем это указывает любая классическая теория: поэт, который не знает точно,сколько каждое слово имеет рифм, не способен выразить какую-либо идею."
Чтобы бы было легче это воспринять, скажу, что Бодлер был великий художник. Создавая образы в стихах, он дистанцируется от них, не пишет о себе, о своих чувствах, а выступает, как воображаемое лицо, существующего только в воображении,чувств и мнени й, которого он часто не разделял. Эту теория хорошо выражена поэзией Уолта Уитмена "Трава забвения". К искусству творить стихи прибавилось искусство творить свой поэтический облик, слагающийся из суммы надевавшихся поэтом масок. Число и разнообразие их указывает на значительность поэта, их подобранность - на совершенство. Бодлер не примыкал ни к какой школе, но и не создал своей. Он не был романтиком, не был парнасцем, не был совершенным символистом, так как он не добивался в своей поэзии почувствовать за словом абсолютное. Его линию продолжили два поэта за рубежом - Моррис Роллин и бельгиец Иван Жилькен. В России - это Бальмонт и Брюсов. Культ Красоты и тоска по бесконечности достались С. Маллармэ. Тоску, полную поэтических видений получил в наследство от Бодлера Поль Верлен в своих "Сатурнических поэмах".
О Поэте Бодлер сказал вот это:
...-Благословен Господь,даруя нам страдания,
что грешный дух влекут божественной стезей,
восторг вкушаю я из чаши испытанья,
как чистый ток вина для тех, кто тверд душой!
Я ведаю, в стране священных легионов,
в селениях праведных, где воздыханий нет,
на вечном празднике Небесных Сил и Тронов,
среди ликующих воссядет и Поэт!
Страданье - путь один в обитель славы вечной,
туда, где адских ков, земных скорбей конец;
из всех веков и царств Вселенной бесконечной
я для себя сплету мистический венец!
Пред тем венцом - ничто и блеск камней
Пальмиры,
и блеск еще никем невиданных камней,
пред тем венцом - ничто и перлы, и сапфиры,
Творец, твоей рукой встревоженных морей.
И будет он сплетен из чистого сияния
Святого очага, горящего в веках,
и смертных всех очей неверное мерцание
померкнет перед ним, как отблеск в зеркалах!"
Желаю поэтам удачи и творческого вдохновения не из цветов зла!
Свидетельство о публикации №115041600603