Радуга за черной полосой 17-18

Глава XVII

Лев не терпел сцен выяснения отношений и не любил, как и лишний раз оправдываться, так и обвинять оппонента. Импульсивный по натуре он и раньше часто поступал неожиданно, и даже его друзья с уверенностью не могли сказать, как он поведет себя в той или иной ситуации. Он без всяких, казалось бы, веских оснований то дарил чрезмерное внимание, то его лишал. В его душе легко зарождались чувства, легко сменялись и исчезали почти бесследно, по крайней мере, если какие-то переживания и терзали, то они были неглубокими и несущественными.

Лев и Сюзанна временно расстались. Он не устраивал допросов об отношениях с Алексом, не упрекал и совершенно не интересовался ее делами: ни показами, ни съемками, ни поездкой в Москву, и вообще не спросил, была ли она в Москве. Лев ничего не говорил об Анастасии — Сюзанна не спрашивала. Она была слишком самоуверенна и изображала полнейшее безразличие, словно ничего судьбоносного не произошло, и Лев, наигравшись новой игрушкой, рано или поздно позвонит и позовет к себе, и уж тогда она снова одурманит его чарами страстной роковой женщины. Не зря же она вышла на его отца, навела справки о финансовом положении и посодействовала примирению Льва с Зольтеманом старшим!

Не подозревала Сюзанна одного, что Лев догадывается об изменах, но настолько увлекся Анастасией, что не испытывает ревности. Она думала, что, не удерживая его, поступает мудро, и он сам вернется, еще и прощения будет просить, а она делать вид, что обижена, и в итоге он, чтобы загладить свою вину, еще и сделает ей предложение, и совсем скоро она будет купаться в роскоши как сыр в масле!

Лев же, быстро приспосабливающийся к новым условиям, все свои силы бросил на новый роман. Он трепетно и нежно говорил Анастасии о любви, с особым пристрастием вымаливал прощения за испорченный вечер, подарил букет метровых роз, который весил больше дорожной сумки со всеми вещами Анастасии вместе взятыми. Обмануться было проще простого — его выразительная подвижная мимика вынуждала проникнуться доверием и сделать шаг вперед, вместо того чтобы бежать назад без оглядки.

Так уж случилось, что Анастасия отклонилась от своих принципов, выработанных как за годы чтения классической литературы, так и за всю свою жизнь, в которой главным учителем была бабушка. Рожденная в 1946 году и воспитанная по старинке, она таким же образом воспитывала и внучку, сверстницы которой росли куда более легкомысленными. Их явно не терзали бы сомнения, если бы богатенький парень проявлял к ним интерес, скорее они сами были бы в этом заинтересованы, поскольку выгодно выйти замуж мечтали все бывшие подруги Анастасии, и лишь она не ставила перед собой таких целей. Возможно, из-за этого ей повезло больше, чем Сюзанне.
 
Анастасия, ранее уперто отвергающая любовь и все что с ней связано, не доверяющая парням, вдруг стала неуверенной. Мысли мелькали словно маятник, в них не было единства. Она взвешивала все «за» и «против», но никакая чаша не перевешивала. Сказать, что Лев ей совершенно безразличен, она не могла, как и сказать, что те чувства, которые она испытывает — любовь, тоже. Лев вел себя настолько безукоризненно, что она уже начала думать, что мужчин в столетних романах намеренно делали воплощениями зла, распутства, неверности и чудовищной лжи, что такими их изображали женщины, которым не повезло в личной жизни, и они, таким образом, как бы предупреждали девушек о возможной опасности. Но и тут она сомневалась: ведь большую часть ее любимых произведений написали не женщины, а мужчины, и они тоже выворачивали наизнанку грязное белье и описывали коварства и безнравственные поступки своих героев.

«Что если порядочных как не было ни во времена балов, ни теперь? А что если стоит отбросить все сомнения и если суждено снова обжечься, то сделать это без мучительных сомнений? А если Лев на самом деле любит меня и согласиться ждать шесть лет, пока я получу высшее образование?» — думала Анастасия.
Подобными мыслями она терзала себя четыре дня до отъезда бабушки. Анастасия не стала ее задерживать, чтобы не огорчать, потому что видела, как она мило смотрится с отцом Льва, как горят их глаза во время разговоров, казалось бы, ни о чем. Прасковья Марковна, наконец, смирилась с темными шторами, пожелтевшими обоями, она стала радоваться жизни и все это отчасти благодаря Николаю Зольтеману. Не могла Анастасия лишить бабушку возможности увидеть новый город и побывать у давнего друга на даче, о которой он с таким восторгом рассказывал.

И вот осталась Анастасия одна, и ее наихудшие опасения подтвердились.
Лев не устоял перед соблазном, не смог строго придерживаться своего плана обольщения — желание новых впечатлений сделало его нетерпеливым, резким и стремительным. Уже в следующий вечер после отъезда Прасковьи Марковны, он с вином, конфетами и цветами в восемь вечера, когда в общежитии еще не спали, постучал в дверь к Анастасии. Пробирался он тайно: подняться по ограждению на балкон первого этажа с высоким фундаментом ему помогли студенты за символическую плату, они же и провели его через свою комнату в коридор, показали, где лестница и рассказали в какой комнате живет рыженькая девочка с бабушкой. А дальше Лев рассчитывал не только на свое мастерство убеждать и подчинять своей воле, но и на чувства Анастасии. «Ну, какая девушка не захочет переспать со мной!» — думал он.

Анастасия, услышав его голос за дверью, провернула ключ в замке, переборов волнение. «Если не открыть — он будет надо мной смеяться» — подумала она, и нерешительно впустила элегантного гостя с белыми цветами.

Лев первым делом вручил ей букет и машинально окинул комнату рассеянным взглядом — он был готов к бедной обстановке и не заострял внимания на недостатках ремонта и на советской мебели.  Лев ясно видел перед собой лишь объект своего желания, и самым важным для него было не спугнуть Анастасию, поэтому он старался быть как можно мягче и нежнее. Он принялся целовать ей руку, шепча: «раньше до тебя я так счастлив не был», но Анастасия, застигнутая врасплох его неожиданным визитом, не проявляла ни малейшей радости — на ее лице застыл неподдельный испуг, и она уже пожалела, что открыла дверь. Но выгонять Льва она не решилась.

Лев в приподнятом настроении блистал остроумием, рассказывая, на что ему пришлось пойти, чтобы пробраться к ней на четвертый этаж общежития, как к принцессе из высокой башни, которую внизу стережет злобная вахтерша — баба Яга. Ему довелось изрядно помучиться с пробкой, потому что штопора у Анастасии не оказалось, но его умелые руки справились с задачей даже при помощи вилки, и вскоре крепленое вино наполнило стаканы.

Анастасия пригубила вино и ела конфеты, откусывая и рассматривая начинку каждой. Лев выпил полстакана залпом и игриво положил ладонь на колено Анастасии. Решив попытать счастья, он позволил себе проскользнуть под юбку, но его рука было дерзко отброшена. Анастасия вскочила как ошпаренная и попросила его больше так не делать. Лев рассмеялся и, ничего не объясняя, прижал ее к груди.

Страх холодком пробежал по всему телу, и Анастасия почувствовала всю горечь положения. Руки Льва сжимали ее как стальные тросы. Не выбраться. Его губы ненасытно блуждали по шее, впивались до боли в кожу, и Анастасия, не смея закричать, укусила его за плечо, желая освободиться и выбежать в коридор, но хватка нисколько не ослабла. Лев, как хищник, почувствовавший запах страха, подхватил Анастасию на руки и повалил на кровать, убеждая тихим срывающимся голосом в безумии своей любви, совладать с которой у него больше не оставалось сил. Она умоляла его остановиться, но он не давал ей говорить, закрывая рот бешеными поцелуями.

Льва не остановили ни мольбы, ни слезы. Его многократно повторенные «люблю тебя» не успокаивали ни ее злости, ни обиды, но Анастасия все-таки сдалась. В отчаянии она расслабилась и позволила Льву насладиться добычей. Она закрыла глаза, ничего не говорила, почти не дышала, ее руки свободно лежали вдоль тела, в то время как Лев хрипло рычал над ней.

Рычание сменилось мурлыканьем, страсть — нежностью,  напористость — раскаяньем. Лев с благодарностью целовал ее холодные руки, просил прощения за несдержанность и клялся в вечной любви. Он вымолил один поцелуй, затем еще и еще, и на утро о вчерашнем несогласии Анастасии напоминало только порванное по швам платье — Лев заставил себя понять, простить и полюбить.

__________________________

Глава XVIII

Любовь Анастасия представляла себе немного иначе — с замиранием сердца, с бабочками в животе, так как было с ее первым парнем, а вот со Львом накала чувств она не испытывала. Пытаясь себя понять, она задавалась вопросами об отличиях между страстью и любовью, и на ум приходили книжные цитаты на эту тему, и Анастасия еще больше терялась в собственных умозаключениях.

Лев над названиями своих чувств и не раздумывал. Какая разница любовь это или страсть — главное, что это не продлится длительное время, а говорить о любви и наблюдать за реакцией девушек на красивые фразы всегда доставляло ему удовольствие, и он не скупился на душевные признания и ласковые слова и вопреки упрекам отца тратил на девушек немалую часть денег.  Так, чтобы компенсировать Анастасии ущерб — и за платье, и моральный, — он привел ее в торговый центр, где они весело провели весь день: посмотрели фильм, покатались на коньках, пообедали в уютном кафе под высоким стеклянным потолком, с которого на невидимых лесках свисали крупные осенние листья из картона, прошлись по магазинам и вышли с тремя пакетами покупок.

Анастасия было жутко неудобно из-за того, что Лев тратил на нее деньги. Поначалу она отказывалась, но он вопреки стеснительным возражениям настойчиво предлагал примерить то одно, то другое платье, затем выбрал элегантные туфельки на тоненьком каблучке и лаковую сумочку в тон, и когда она вышла из примерочной во всей красе, то гордости его не было предела. «Златовласка, ты прекрасна!» — повторял он. Потом в чайном магазине Лев купил две пачки одинакового дорогого чая в металлических баночках с надписями на иностранном. «Одна тебе, одна мне! От одного глотка наши души будут лететь друг к другу!». Анастасия окрыляла его, и он наслаждался ролью доброго заботливого романтика, радуясь ее смущению и детской наивности, блеску глаз и густому румянцу.

Предлагал Лев выбрать и телефон, но Анастасия категорически отказалась. «Это слишком дорогой подарок, и я не смогу его принять — бабушка будет ругаться!». Невольно Лев сравнивал ее с Сюзанной — она бы без церемоний выбрала самую дорогую новинку и еще попросила купить чехол, наушники и брелок.

В новом платье и на каблуках Анастасия ходила на работу. Сотрудники заметили, как она похорошела, как радовалась Льву, когда он приходил. Прасковья Марковна тоже отметила перемены, но решила не лезть, как обычно, с расспросами и советами, тем более она была всецело поглощена Николаем Зольтеманом, от которого кругом шла голова как после бокала шампанского на голодный желудок.

Длилось беспечное счастье Анастасии не долго — до первой попытки Сюзанны вернуть то, что считала своим по праву.

В один из выходных дней Анастасия и Лев гуляли по городу и зашли в книжный магазин, где Лев купил для нее «Незнакомку из Уайлдфелл-Холла» Э. Бронте. Оба беззаботные и довольные они спускались по ступеням, Анастасия листала книгу, предвкушая, что она будет читать, Лев придерживал ее под локоть, а Сюзанна за всем этим наблюдала через зеркальное стекло салона красоты, расположенного напротив книжного магазина. Случай вмешаться и нарушить их идиллию представился сам собой.

Упустить такую возможность Сюзанна не могла, поэтому пожертвовала коррекцией маникюра и записалась на другое время. Она выбежала на улицу и шла следом за своей целью, придумывая на ходу маленький сценарий, у которого будут большие последствия.

Сюзанной двигала отнюдь не ревность — ее переполнила черная зависть, что состояние Зольтемана старшего может достаться не ей. А ведь по ее убеждениям это она должна разделить со Львом половину наследства! Со Льва она могла бы вить веревки, чем она и занималась на протяжении полугода, и их свадьба, о которой она давно размышляла, решила бы все ее трудности, но планы рушились как песочный замок пенными волнами, и пришел час напомнить о себе.

Лев привел Анастасию в небольшое кафе, устроенное по типу самообслуживания, и, усадив за один из немногих свободных столиков, отошел выбрать напитки и десерт. Анастасия рассматривала проектировку, напомнившую ей просторную школьную столовую с квадратными вскрытыми лаком столами и деревянными стульями. Судя по количеству посетителей кафе, это место было излюбленным у многих. За соседним столом пожилая пара ела пельмени, рядом молодежь — картошку фри, кто-то — аппетитные гамбургеры, кто-то — супы, жареную рыбу…

С подносом Лев уже приближался к столику, как на него налетела Сюзанна с распростертыми объятиями. Она буквально повисла на нем, расцеловала, оставив красные следы помады на щеках и губах.

— Львенок мой, твоя киска истосковалась! — говорила громко, чтобы ее слышали даже в самом отдаленном углу. — Я так соскучилась! Ты себе не представляешь! Может, сходим сегодня в сауну?! Или нет — давай, как обычно, устроим феерию нашей любви у тебя дома! Я надену чулки, как ты любишь, и мы опять улетим в космос!

Лев остолбенел. Он не мог оттолкнуть Сюзанну, так как его руки были заняты, и, увернувшись от порции очередных демонстрационных объятий, он все-таки поставил поднос с фруктовыми салатами, пирожными и напитками на стол.
 
Анастасия сразу узнала Сюзанну и тут же почувствовала себя нехорошо: закружилась голова, перед глазами поплыл зеленый туман, и приступ неожиданной тошноты вынудил подняться и неуверенной походкой направиться к выходу.

— Ты с ума сошла! — Лев оттолкнул Сюзанну, но та продолжала цепляться за него.

— Да! Сошла с ума, потому что люблю тебя!

— Еще одна подобная выходка, и ты пожалеешь, — угрожающе заявил Лев и побежал за Анастасией.

Он остановил ее и, поняв, что с ней творится что-то нехорошее, обнял, гладил по волосам, целовал в висок и твердил, что это все объяснит и что Сюзанна для него ничего не значит.

— Как ты мог так поступить со мной! — слезно кричала Сюзанна, разыгрывая трагедию. Она выбежала за ними и с еще большим упорством входила в роль. — Предатель! А я тебе верила! Ты же променял меня на молоденькую девочку. Я для тебя стала слишком старой, да? А раньше ты говорил, что я всегда буду твой любимой!

— Прекрати сейчас же! Я никогда не говорил, что всегда… Не выдумывай!

— Лев, я сейчас потеряю сознание… — пробормотала Анастасия, наваливаясь на него всем телом.

— Сюзанна, уйди, я тебя по-хорошему прошу. Ты видишь, что ты наделала — это все из-за тебя!

— Какие мы нежные! Ты посмотри! Как чужих мужчин уводить, так она героиня, а как посмотреть в глаза сопернице так ей сразу плохо стало!

Анастасия еле собралась со всеми силами и приняла вызов:

— А что мне смотреть в твои бесстыжие глаза? — говорила она медленно и негромко. — По ним видно, какая ты мерзкая и отвратительная. Даже если Лев бросил тебя ради меня, это не дает тебе повода так себя вести. Я бы на твоем месте не устраивала сцен — это не к лицу порядочным девушкам.

— Ничего себя! И кто это говорит? — Нищенка из библиотеки! А ты знаешь, что Лев начал с тобой встречаться только потому, что… — тут Лев пытался прервать ее, но Сюзанна не умолкала, — проиграл в карты и должен был, как это ни странно звучит, познакомиться с простушкой в библиотеке и пригласить ее на свидание!

— Это уже переходит все границы, — Лев схватил ее за руку и сжал так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Не смей оскорблять Анастасию.

— А то что? Она ведь меня тоже оскорбила! Так вот, а «мерзкая и отвратительная» Сюзанна лишь ответила на оскорбление, — она выдернула свою руку. — Знаешь, — Сюзанна посмотрела в болезненные глаза Анастасии с величием королевы, — по-моему, Лев просто сжалился над твоей несчастной сиротской судьбой, захотел скрасить твою несчастную жизнь после ваших там донбассовких артобстрелов мирного населения. Ты думаешь, что способна вызвать любовь? Ха-ха-ха! Ты же кроме жалости никаких чувств не вызываешь, девочка из Донбасса!

— Если ты не заткнешься, то жалость будешь вызывать ты, позируя перед камерами в инвалидном кресле.

— Ты мне угрожаешь? Не думаю, что ты посмеешь поднять руку на любимую женщину, — она несдержанно рассмеялась, сверля его взглядом, — но не буду испытывать твое терпение, да и твоя новая пассия, бедняжка, так разволновалась, что чего доброго скорую придется вызывать. Не скажу, что с превеликим удовольствием, но вынуждена вас покинуть — у меня запись на солярий. Эх, белые стринги и кружевной бюстгальтер на загорелой коже! Если передумаешь, звони!

— Катись ко всем чертям в своих белых стрингах! — со злостью ответил ей Лев и принялся утешать Анастасию.