Его вторая московская весна

Ему было очень тяжело в такую погоду. Он этого не ожидал. Это была его вторая московская весна после тяжелого огнестрельного ранения в голову, но первая не была столь болезненной. К тающим снегам и осенней мерзости он давно привык. Ныли пули, которые не могли вырезать хирурги, стонал не извлеченный в свое время осколок, плакали и скрипели тропинки старых шрамов. А вот сегодняшний дождливый день обезумевшим бумерангом носился в его коротко стриженой голове. Именно поэтому за рулем авантажной АУДИ сидела невысокая девочка Оля с удивительно красивыми глазами и татарскими корнями. А сам владелец автомобиля полулежал на кожаных подушках задних сидений, прислушиваясь к мучительным болям в голове, которые не испугались даже двух таблеток сильного обезболивающего.
          Вопрос вырвал его из баюкающей полудремы:
- Шеф, а можно спросить?
- Конечно, Олюшка, спрашивай.
- Но вопрос личный. Прямо личный-личный
- Ну, говори?
- А как это? Быть таким, как вы?
- Как я? Это каким? Старым, лысым и больным? – конечно, он иронизировал, но все же…
- Нет, шеф. Сильным, - вдруг выдаёт Оля, и противные крючья старческой сентиментальности впиваются в его гортань, вырывая слезы.
- Обыкновенно, - отвечает он. «Больно», - думает про себя.
И мысленно пополняет свой список плохих погодных условий теплыми дождливыми весенними днями.