Белым-бело

Кали-юга уже наступила.
Мы непременно погибнем.
Можешь не сомневаться,
что Царь Иудейский однажды заберёт твою голову,
повесит её рядом с Иоанном и будет горд,
что прекраснее его больше нет.
Он будет есть свой черепаший суп,
давиться и смеяться.
Ему снова приснится Индия,
Ганеша танцующий на человеческих лицах,
бисер и запах карри.
«Птицы снова накличут беду…» - скажет он разочарованно,
занавесит окно и закурит.
Уснёт.
Очередной сон, очередная тоска по Индии.
«…Кали, я бы целовал твои ноги…Кали…».
Аментет заглянет в Его окно,
напугает,
украдёт несколько яблок в библейском саду,
рассмеётся над Ним и унесётся в пылающей колеснице.
«Блудница! Придёт и твоё время собирать камни»…
***

И богиня Кали застыла бы как цикада в янтаре,
Золотом взгляда замученная.
Вышивала бы тонкой нитью узоры на Вашей коже,
Как на канве покрывающей ложе величайшего из Богов.
Целовать бы в глаза, да губы холодные обжигать,
Разрезать Вашей лирой пальцы
И иззвучиваться тысячу и одну ночь
В тишине самшитовой рощи.
Душу свою выращивая и вращая,
Вокруг Ваших бездн жасминовых
Совершать ритуальный танец.
Слушать птиц , что забылись в Лете,
Изнурённых и опьянённых.

На огне Прометея уже не сварить и каши
Не то, что устроить пожар.
***

И семя упавши в дурную почву
Даст побеги, заповедь новую услышав
Не сметут с дороги его ни ветра ни стоны семи повешенных
Да любите друг друга
Да любите друг в друге живого и мертвого
Да не обратит вас в пепел дух пустынный
Шепотом с губ Его, с языка соленого
Слово выпадет, да покатится
Пасхальным звоном, да за упокой
Жемчужиной, да в уши Магдалины.
Муза Его в шелках танцевать будет
На благодатном огне.
На ложе горячем кричать Ему будет
Распни!
и упадут на распятье шелка гиацинтовые
И будут ладаном дымиться поцелуи
И семя упавши в дурную почву
Воскреснет.