О музее имени Полины Фридман и не только о нём

      Я уже не раз писал, что всю геологическую жизнь проработал в одном проектно-изыскательском институте "Оргстройпроект", позднее называвшимся "ОргстройНИИпроект". Достопримечательностью нашего института был геологический отдел и в первую очередь та его часть, которая занималась поиском и разведкой строительных материалов. То есть она обеспечивала всё наше огромное министерство среднего машиностроения СССР глиной, песком, известняком, мрамором, песчано-гравийной смесью и щебнем. А достопримечательностью нашего отдела был музей стройматериалов и его основатель и руководитель наш петрограф Полина Ароновна Фридман. О это была колоритнейшая женщина всего института, знавшая всех, о всех и всё. Её темпераменту настоящей еврейской женщины, яркой брюнетки с орлиным носом мог бы позавидовать кто угодно. Казалось, что именно о ней говорил словами Жванецкого незабвенный Аркадий Райкин: " А к ней надо динамо-машину подключить, пусть ток вырабатывает в отсталые районы Дальнего Востока". Да это была феерическая женщина и истории с ней происходили феерические. Во-первых, она была в разводе, да и трудно себе было представить рядом с ней постоянного мужа, которого надо было кормить, поить, обстирывать и ублажать. Во-вторых,мужчины у неё судя по всему не переводились, но с каких то пор она перестала их заводить на работе. В третьих, она вечно приходила на работу с какими-то историями либо из жизни мира кино(об этом ниже), либо со сплетнями по поводу интимной жизни наших руководителей института. Надо сказать, что на одного из них у неё были даже виды после смерти его жены, но он оказался умным человеком и женился но простой женщине, ухаживающей за ним до самой смерти. Полина, при этом была очень расстроена, но некобелима! Всё  или ничего.

      Я не знаю, когда и как пришла ей в голову или в голову кого-то из институтских начальников идея организовать в институте музей стройматериалов, музей, которого не было больше ни у кого в Министерстве и которым можно было гордиться, как любимым дитятей. И главное, как ей удалось пробить официальный статус музея и ставку себе, как начальнице группы. Я не знаю. Но она всё это сделала очень быстро. И когда в 1973 году мы въезжали в новое здание института в Холодильном переулке, солдаты заносили к нам на 8 этаж в отдельную большую(около 30 метров)комнату стелажи для будущих экспонатов. Через некоторое время музей был готов и начал работать, то есть Полина сидела в крайнем правом углу комнаты за столом с большим микроскопом. А на всей остальной территории господствовали красивейшие образцы стройматериалов добываемых на разведанных нами  месторождениях и образцы изделий из наших стройматериалов. Полина цвела и пахла. Ну а уж когда её музей временно перекочевал на Мангышлак, где шла ежегодная министерская конференция и где сам наш легендарный Министр Ефим Славский одобрил деятельность института по внедрению новых материалов в строительстве и сфоткался с Полиной, Полина Ароновна стала фигурой неприкасаемой в институте. И позднее, когда отдел "разбух" и не стало хватать всем мест для работы, как только заходила речь о разгрузке музейной комнаты, все смолкали-понимали, что до этого не дойдёт.

      Господи, если бы стены этой музейной комнаты могли рассказать, что они здесь слышали и видели. Здесь собирались самые болтливые и красивые женщины нашего института и обсуждали все интимные подробности жизни всех сотрудников. Здесь обсуждались , а иногда и решались многие любопытные интриги местного разлива-кому повысить должность или зарплату. Здесь позднее в период перестройки и работы промтоварного магазина было мерено перемерено столько женских платьев, плащей, бюстгальтеров и прочая, что казалось за музеем закрепилось название-примерочная. Что же касается самого музея, то раз или два в месяц сюда приводили почётных гостей института или делегации с подшефной школы или рядом расположенного техникума нашего же министерства, а в остальное время Полина смотрела иногда шлифы в микроскоп, но чаще здесь пились чаи и вёлся обычный бабий разговор кто с кем и когда. Затем Полина заходила к нам в одну из рабочих комнат и тихо говорила тревожно сладким голосом:" Девки что я вам щас скажу!"

     Но благодаря такому неформальному клубу в музее, Полина всегда была в курсе разных дел и это иногда приносило пользу, правда часто теряемую из-за активного Полининого темперамента. Полина была хорошая баба, но очень уж шумная. Но между прочим ,для реноме руководителей нашего института наличие такого музея было безусловным благом: больше ни у когг ничего подобного не было. Я думаю. что это оттого, что у других не было Полины Фридман: надо было бы-она подобные музеи открывала бы ежемесячно во всех уголках нашей великой Родины.

      А потом начался крах. Сначала развалился СССР. Затем стал разваливаться наш институт, пошли сокращения и уже некому было вступиться и за музей и за его основательницу. Полина держалась до последнего и ушла, когда ей уже пригрозили увольнением по статье. Было начало лихих девяностых. Полина успела сыграть в игры с Мавроди и ещё с кем-то. Насколько я слышал-неудачно. Затем неожиданная смерть младшего брата Володи, а через некоторое время и старшего Игоря-известного кинорежиссёра- привели к скорой и неожиданной смерти и самой Полины. Те кто её хоронил, рассказывали, что они её не узнали: инсульт полностью исказил черты её лица. Она уходила из этого времени чужой. Это было не её время. А мы до сих пор её впоминаем. Ну очень яркая и темпераментная женщина была. музей вместе с экспонатами так и пропал. И чёрт его знает, но если бы СССР не развалился, глядишь, со временем рядом с дверью музея появилась бы табличка-"Музей стройматериалов имени Полины Фридман".