32. Пририбытие героев во дворец Цэнцурэна. Сказани

Пролетели так семь дней в заботах,
На восьмой, лишь солнце на закат,
Распахнулись настежь вдруг ворота,
Пропуская путников отряд.
 
Впереди Подвижник с Самураем
Радостно шагают и легко:
Самурая Мина поджидает,
А Подвижник встретит птицу Хоо.
 
Чуть поодаль – Дристудзин отважный,
Хоси на спине его сидит,
По бокам идут наш Лекарь важный,
Зомби-сан, и Колобок катит.
 
Гость дождя и облака шагает
Замыкая маленький отряд.
Под ногами барсуки шныряют,
Всё скорей разнюхать норовят.
 
Им навстречу – Цэнцурэн со свитой
И сияя счастьем Цуки с ним,
Чудные глаза – два хризолита –
Все затмили пламенем своим!
 
Вдруг остановилась резко Цуки,
Голова склонилась, взор поник…
Самурай успел, подставив руки,
Подхватить её в последний миг.
 
Замер мир и свита – как застыла,
Растерявшись, Цэнцурэн молчал,
И царевна тут заговорила,
Словно голос не её зазвучал:
 
«Я – душа твоей принцессы Мины –
По тебе истаяла в разлуке.
Здесь, в краю, где зреют мандарины,
К новой жизни, возродилась в Цуки,
 
Столько лет ждала минуты встречи,
Извела, измучила царевну!
Бабочкой-душой в осенний вечер
Прилетала я к тебе, друг верный.
 
Позвала тебя. И вот ты рядом,
Ты теперь со мной и мой ты снова,
Сердце будто вырвано из ада
И души разорваны оковы».
 
Так сказала Цуки и очнулась,
Что случилось, видимо, не зная,
Обвела всех взглядом, улыбнулась
И к груди прижалась Самурая.
 
В дом гостей повел отец счастливый,
Расспросил их о дороге трудной,
Угостил вином из черной сливы,
Удивлялся их рассказам чудным.
 
Задавал вопросы Коло-сану:
Кто он есть и из какого рода,
Не лишился ли Подвижник сана,
И Мудзины, какова природа.
 
Поразился девочке-старушке:
«Неужели в жизни так бывает?
Быть хотел бы я на той опушке,
Где ручей чудесный протекает!
 
Тануки, не будешь ли смеяться,
Коль придем к тебе, склоняясь в поклоне:
Лунами двумя полюбоваться
На одном желая небосклоне?!
 
Ты монах, Гость облака усталый,
Я узнал тебя, слугу и брата,
Путь прошли когда-то мы немалый,
Да судьба в разлуке виновата.
 
Дристудзин, могучий бык и воин,
Для тебя подыщем мы невесту.
Здесь живи, плодись и будь спокоен,
Во дворце моем всем хватит места.
 
Лекарь, рад знакомству я безмерно.
Ведь тебе известно наше горе.
Самурая спас ты и, наверно,
Сможешь исцелить мою Мидори.
 
Это мы с тобой обсудим после,
Время есть, до свадьбы дел немало.
Отдыхайте дорогие гости,
Вижу как сидите вы  устало.
 
Нет, постойте, парень славный этот
Зомби-саном, кажется, зовется?
Вроде бы его я видел где-то?
Что знаком был с ним я, мне сдается!
 
Погоди-ка, ты. Ну да постой же!
Солнца диск на шее! Удивленье!
Посмотрите, у меня такой же,
Да, бывают в жизни совпаденья!
 
Почему  на юноше безродном
Амулет висит Богини Света?!
Вроде Дядя был сегодня бодрым?
Пусть придет и поглядит на это».
 
Наконец явился Дядя старый,
Бел как лунь , как снег зимой студеной,
Бросил взгляд на юношу усталый
И упал как громом пораженный.
 
А когда очнулся он, то с века
Незаметно снял слезу скупую:
«Это амулет моей Яэко,
По которой до сих пор тоскую.
 
Маг Сусаноо – хитрый сикидзин –
Счастье растоптал моё в мгновенье…
Я устал, да и не я один,
Утомились гости, нет сомненья.
 
Завтра расскажу об этом вам,
А сегодня отдохнуть всем надо.
Этот стройный парень, Зомби-сан,
Может быть, за муки мне награда».
 
Спит дворец. Ущербная луна
Звезды в небе, как пастух считает:
Раз, два, три… а где еще одна?
Кажется, здесь многих не хватает!
 
Старая луна, под нос ворча,
За гору, свернув, во тьме пропала.
Звездная ватага-саранча
До утра на небе ликовала.
 
День пришел, толкая воз забот,
Но не им терзать сегодня души:
В зале светлом собрался народ,
Чтобы повесть Дядину послушать.
 
«Да… промчалось много-много лет
Был я честен, юн и простодушен…
Это нынче стал я слаб и сед,
И порою сам себе не нужен…
 
Ну, так вот, мы с братом близнецом
Неразлучны были с колыбели,
Схожи станом, голосом, лицом,
Различать нас люди не умели.
 
Рано умер наш монарх-отец,
Нам в тот год минуло лишь пятнадцать.
Брат Цэдэв, совсем еще юнец,
Должен был за дело приниматься.
 
Брату – сына, дочь-принцессу – мне
Юные супруги подарили.
Шло веселье целый год в стране,
День и ночь колокола звонили!
 
Цэнцурэн – племянник мой, а дочь
Нарекли мы именем Яэко…
Много дней с тех пор умчалось прочь,
Да, теперь уж больше, чем полвека.
 
Жили мы, не ведая тревог,
Сыт народ был, счастлив и спокоен,
Но Сусаноо, злой коварный бог,
Извести наш род решил под корень…»
 
И поведал старый Дядя им,
Как был Маг убит, отца советник,
Вместо Мага создан сикидзин,
Подстрекатель свар и злобный сплетник.
 
Как погиб Цэдэв с женой своей,
Как Таро детей поднял на крышу,
Как унес их в горы древний змей,
От беды им гибелью грозившей.
 
Как обманом злобный сикидзин
Дочь, Яэко, подхватил и скрылся,
Как Сусаноо хохотал над ним,
Как провал в том месте появился.
 
Рассказав, немного помолчал,
И добавил, вытирая веки:
«Не смогли мы перейти провал,
Так пропала наша дочь навеки.
 
Но не долго нам пришлось скитаться.
Нас искали и нашли друзья:
«Бунт подавлен, нужно возвращаться,
Сломлен враг, и медлить тут нельзя».
 
Стал я вместо брата править царством
Пока мой племянник подрастал.
Но конец не наступил мытарствам,
Мир добрее к нам, увы, не стал.
 
Вот жена во цвете лет угасла,
Дочери потерю не снесла.
И царя супругу понапрасну
Ранняя кончина унесла.
 
И принцесса-внучка спит с рожденья,
А другая – слезы льет и льет.
Или этим страшным невезеньям
Наступить концу пришел черед?
 
Об удаче думать я не смею.
А теперь еще один обман:
У простого юноши на шее
Вижу я Яэко талисман.
 
Может, снова захотел Сусаноо
Извести нас, подло так шутя:
Чтоб открыть чуть стянутые раны,
Мертвое ограблено дитя?!
 
Или зло судьба преодолела,
Дочь моя осталась все же жить,
Вырасти в чужих краях сумела,
И смогла мне внука подарить?
 
Только правды не узнать и тайну,
Скрыло время навсегда от нас...»
«Видимо я с вами не случайно,
Знаю, чем продолжить Ваш рассказ, –
 
Так сказал Гость облака усталый,
Лица всех сидящих оглядел, –
Я родился в деревеньке малой
Где случилось много странных дел.
 
Нити жизни нам судьба свивает,
На канве узор, спеша сложить,
И никто до времени не знает
Где и с чьей твоя сплетется нить,
 
И когда рисунок кончен будет.
Расскажу я все вам без прикрас,
Строго пусть меня никто не судит,
Ну, короче, вот вам мой рассказ».