Александр и гости в Риме

"Вы снова здесь, изменчивые тени,
Меня тревожившие с давних пор,
Найдется ль наконец вам воплощенье,
Или остыл мой молодой задор?
Но вы, как дым, надвинулись, виденья,
Туманом мне застлавши кругозор.
Ловлю дыханье ваше грудью всею
И возле вас душою молодею.
Вы воскресили прошлого картины,
Былые дни, былые вечера.
Вдали всплывает сказкою старинной
Любви и дружбы первая пора.
Пронизанный до самой сердцевины
Тоской тех лет и жаждою добра,
Я всех, кто жил в тот полдень лучезарный
Опять припоминаю благодарно.
Им, не услышать следующих песен,
Кому я предыдущие читал.
Распался круг, который был так тесен,
Шум первых одобрений отзвучал.
Непосвященных голос легковесен,
И, признаюсь, мне страшно их похвал,
А прежние ценители и судьи
Рассеялись, кто где, среди безлюдья.

И я прикован силой небывалой
К тем образам, нахлынувшим извне.
Эоловою арфой прорыдало
Начало строф, родившихся вчерне.
Я в трепете, томленье миновало,
Я слезы лью, и тает лед во мне.
Насущное отходит вдаль, а давность,
Приблизившись, приобретает явность".
               
                Гёте
                Фауст, Посвящение

Отрадой чувств полны они,
Домой на виллу прискакали,
Гостей там новых повстречали,-
В саду, на лавочках в тени

Сидел Тургенев Александр
И Лизавета Хитрово,-
На фоне красных олеандр
Смотрелась словно Божество.

Давно они друг друга знали,
В салонах раньше повстречались,
У Зинаиды все бывали,
Кто же её салон не знал...

"Волконская их дружелюбно
Полуобняла как друзей,
Не прячась, Пушкин веселей,
Встал перед ними неподсудный. "

Он Лизе ручку целовал,
Любезные слова сказал,
Тургенев крепко руку жал,-
С вопросом в лоб: "Где пропадал?"

- Да, путешествовал матросом,
Ведь без гроша почти скитался,
А так,- в накладе не остался,
Мечтал летать как альбатросы

Над морем, над волной кружиться.
Ты- ж помнишь, стал в Париж проситься
Я ведь давно, не отпускал
Ни тот ни этот царь - нахал.

Вот Лизавета подменила,
Судьбу мне словно изменила,
Долго меня она лечила,
Сама за мной, грешным ходила...

Жаль, что вернулся пароход,
А то - б в Париж явился к сроку,
(Что- ж договор меж нами Богу
И Бенкендорфу  подождёт)...

Так думал я. На судно взяли,
Вокруг Европы проплывали.
Всё складно было, лишь лихая
Смерть Кэпа судна роковая...

Похоронили в море мы
Его безжизненное тело,
Нашло покой, душа взлетела
На небо. Бог его прими!

На место у штурвала стал,
Командованье судном взял
Эдмон Дантес, его помощник,
Мы подружились с ним той ночью.

К себе на свадьбу пригласил,
Когда узнал, чем прежде жил,
Дантесу клялся отомстить
И тёзку Геккерна добить.

Поверил в друга я тогда,
Отговорил его от мщенья:
— «Простил уже их навсегда..»
Смотрел он на меня с сомненьем…

— "Ты — добрый малый",- он сказал,
И капитана вспоминал,-
Ходили вместе по морям,
С командой был крут и упрям!

В Неаполе едва расстались,
Обнял меня, благодарил.
Советов дал, и оплатил
Работу моряка на славу!

Такая «Одиссея» мне
Выдалась не совсем по воле,
Моряк ведь в море подневолен,
Суров мой путь сюда вдвойне.