Жёлтая роза

Урок первый: не встречайтесь с бывшими друзьями. Тем более, если разрушенная дружба - их вина. Вашу дипломатичность никто не оценит, только испортите себе вечер.
Урок второй: ничто не случайно. Упущенное время - глупость, из всего можно извлечь пользу при желании и некотором умении.

Асе казалось, что вечер пропал с первых минут: бывшая лучшая подруга не поняла и не поймёт, каких душевных усилий Асе стоила эта встреча, да ещё и отчитала её за опоздание. Она стойко высидела два часа в ресторанчике на Мясницкой и возблагодарила небо, что идти им в разные стороны. Несмотря на поздний час, Ася не сразу пошла к метро. Ноги сами понесли её к памятнику Грибоедову. Парк жил своей жизнью, стоял первый по-апрельски тёплый день марта, кто-то мучил гитару, Ася поспешила подальше от этих звуков, ей хотелось тишины и пожатия руки... Пожатия и поцелуя руки, который сопровождается сладким запахом духов от Армани... Блеска серых глаз через очки и сдерживаемой улыбки. Она подошла к резиденции Казахстана. Как глупо просто стоять у ворот! Входить незачем, а обратно ноги не идут. Она заглянула в светящиеся окна холла, увидела пустой коричневый диван, и ей безумно захотелось внутрь, словно оттого, что она будет ждать его на этом диване, он появится, как появился в ноябре... Да, снежный ноябрь - месяц их чудес...

За полтора года у них было три встречи. И одна жёлтая роза.
У них было всё: музыка ветра и вальс дождя, белый морской песок и снега по колено, солнечные вёсны и плачущая осень... У них было всё и ничего не было...
История - банальней некуда. Наверное, каждая девушка до свадьбы должна сделать прививку - влюбиться в женатого. Она была девушкой правильной, предпочитающей классику во всём, и судьба обошлась с ней справедливо: её "прививкой" стал коллега старше на 18 лет, типичный командировочный из Астаны. Знакомство - на семинаре, где она оказалась случайно, чуть ли не из милости.

Урок третий: замечайте мелочи, цените вещи: в них вложен чей-то труд, чья-то душа.
Мало кто из нас, принимая таблетки, покрытые оболочкой, задумывается о том, какой это кропотливый процесс - покрытие. Их учили этому три дня. На второй день Асю, как самую неопытную, вытолкнули вперёд: научили, показали - пробуй сама. Преодолев ступор и дрожь в коленях, Ася подошла к машине, открыла дверцу, достала форсунку... Как только началась работа, страх улетучился. Перфекционистка от природы, она старалась держаться заданных параметров. В группе с ней было четверо мужчин, все опытные технологи, и один постоянно подзуживал остальных всё испортить: давать значения, предельно далёкие от рекомендованных на семинаре. Ася сдалась и выставила максимальную цифру на дисплее, решив, что четырёх мужиков не переспоришь, а погибать - так с музыкой. Погибать не пришлось, таблетки получились ровные, оптимистично-жёлтого цвета. Все порадовались, и Ася пошла отмывать цветные следы их деятельности. Руководительница семинара, похвалив результат, поинтересовалась параметрами. И чуть не задохнулась от ужаса: "Кто задал 30 оборотов вместо 6?!!" - "Ася". Та обернулась на своё имя и встретилась глазами с кивнувшим на неё автором этой безумной идеи...

Урок четвёртый: чувство юмора и природная доброта - важные составляющие успеха.

"Виновнице" оставалось лишь кивнуть в ответ. Это был их первый состоявшийся заговор. Асина попытка второго "заговора" с треском провалилась.
Марк привлекал внимание: приехал издалека специально на семинар, был опытнее многих и не скрывал своих достижений. Общался со всеми, будто знал их сто лет, а не полдня. Когда группа из десяти человек столпилась у машины, он взял Асю за талию и легонько вывел перед собой. Девушка, ценившая своё личное пространство, любые "лишние" прикосновения воспринимавшая враждебно, к этому отнеслась как к очевидному и сама удивилась своим ощущениям. Воодушевившись этими жестами, Ася попробовала попроситься к Марку на производство, хотя бы в гости, с тайной мечтой работать под его началом. Ей тут же дали понять невероятность такого визита.

Урок пятый: дружба дружбой, а пирожки - врозь. Не стоит переоценивать мужское внимание.
 Отношения были установлены: никто никому ничего не должен. Марка пугали любые обязательства и ответственность за чьё бы то ни было доверие. Ничего личного. Позже он сам отказался от одного перспективного предложения, для которого надо было постараться, подучиться, словом, вылезти из уютной раковины. Всё ради комфорта и стабильности, граничащей со стагнацией. Если бы Асе когда-нибудь сказали, что ей понравится такой человек, она бы приняла это за оскорбление своего вкуса или дурную шутку...
Тогда почему она согласилась после семинара показать ему Москву, понимала ли, что это наибанальнейший предлог, особенно для человека, не впервые приезжающего в город?
Те четыре часа показались ей тогда одной минутой, а в воспоминаниях словно бы заняли неделю. Как такое возможно?
Как возможно за вечер сблизиться с человеком, о котором ничего не знаешь? Да и сближение ли это, когда непонятно, насколько ты дорога ему?
Ася сто раз гуляла по Чистопрудному бульвару, фотографировалась у памятника Абаю и тут же забывала, кто он такой. Теперь она помнит наизусть слова мудрого акына:
Убегающий - видит путь,
Догоняющий - вслед спешит.
Воля с разумом их ведут.
Справедливость - вот свет души.

Если воля есть, ум живет.
Доброты же и правды нет,
Впереди огонь, сзади лед,
И никак не уйти от бед.

В тёплое время года она чуть ли не на каждом углу слушала индейцев, поющих национальные песни, но только тогда, в конце октября, когда они давали свой предпоследний концерт, она слушала их, казалось, бесконечно долго. Они стояли в толпе зевак, прижавшись друг к другу, Марк заметил, что Ася уже дрожит от холода, и притянул к себе, предложив пойти погреться. Девушке хотелось продлить эти объятия, но она сочла разумным разорвать их и согласиться на кафе, потому что второй раз могли и не предложить. Они дослушали мелодию до конца с закрытыми глазами, представляя каждый своё: Ася - тропическое буйство зелени, цветы, яркие, как перья индейцев, и то тихий, то мощный шум водопадов. Марку рисовалась бескрайняя жёлтая степь, величавые каньоны, орлы, парящие в высоком ясном небе... Мелодия плавно завершилась, волшебство развеялось. На память о нём остались диски, которые оба потом послушали по разу и закинули в дальний угол: Марку не понравились мелодии, а Асе было просто страшно, что она не выдержит такой остроты влюблённости ещё хоть пять минут...
Кафе в центре в пятничный вечер нашлось с трудом, Марк заставил спутницу взять чизкейк с чаем, а сам пил виски. Девушке от волнения кусок в горло не лез, она слушала его скупой рассказ о себе, впервые понимая, что ей не хочется вознаграждать откровенность собеседника: её жизнь слишком сложна для такого человека. Кольца он не носил, из семьи назвал только отца, но его слушательнице почему-то казалось, что у него есть жена и сын. Сын - уж точно. Марк выглядел очень ухоженным, стильным. Но Ася знала, что разведённые мужчины - не такие уж беспомощные существа, какими их представляют женские журналы, и вполне могут навести лоск самостоятельно. От него пахло изумительными гипнотизирующими духами: наверное, если бы она услышала этот запах у незнакомого мужчины, пошла бы за ним, как привязанная...
 - Ася, ты счастлива?
 - Не знаю... Наверное...
 - Неправильный ответ. Надо говорить: да.
Вот и ещё одно правило игры: правда никому не нужна. Нужна лёгкость.
 - А ты?
 - Мне с тобой хорошо.

Прощались в метро. Она мучительно долго не могла оторваться от пола и ступить на эскалатор. В голове не укладывалась простая мысль: в лучшем случае они прощаются на месяц, в худшем - навсегда. Он провёл указательным пальцем по её лбу: "Не хмурься, морщинки будут". Она потянулась за его рукой, скользнувшей по щеке, и улыбнулась.  Она с первого раза научилась прощаться по-казахски, как он сказал, не оглядываясь: слишком вероятно было, что примета сбудется и они никогда больше не увидятся.

Примета не подвела: они увиделись через неполный месяц. Он приехал на профессиональную выставку. Она за неделю выспрашивала, взял ли он билет, всё утро высматривала его у стендов - тишина и вереница чужих лиц... Ей казалось даже, что она чувствует его присутствие, но надо было смириться: хотел бы встретиться -  дал бы знать. Интуиция была принята за чересчур сильное несбывшееся желание. Она вспомнила, зачем пришла на выставку, стала рассматривать оборудование, разговаривать с коллегами, не глядя в толпу. Её несколько раз окликали, она оборачивалась с надеждой, всякий раз сменявшейся разочарованием. Кто-то снова тронул её за плечо, она уже спокойно повернулась и ахнула так громко, что расступились люди, стоявшие рядом: "Марк!" И снова время остановилось... Наверное, они провели вместе минут пять, но для Аси этими минутами заполнился весь день. Разговаривая, он касался её брошки, поправил ей бейдж, снял волосок с кофты... Ася понимала расчётливость такого поведения: однажды бывший друг-пикапер выдал ей много секретов и техник (смотри уроки 1 и 2). Девушке любопытно было наблюдать за собой словно со стороны: как срабатывают уловки Марка, как тает её уверенность, что месяц назад ей всё пригрезилось, как она готова принять за зов души шитый белыми нитками флирт... Даже встретившись, он продолжал разыгрывать неопределённость их следующей встречи, мол, мы - люди подневольные, что шеф скажет. Ася бы дорого дала, чтобы убедиться в реальности существования этого шефа. У Марка он был чем-то вроде олицетворения превратностей судьбы: сегодня помилует, завтра казнит. Когда человеку не хочется на прогулку, он ссылается на погоду. Марк ссылался на шефа.
И всё-таки вечером они встретились. Ася испытала небольшое мстительное удовольствие, увидев у памятника Грибоедову пританцовывающего от холода Марка (не хотел ехать на встречу - поделом!). Девушка даже прошла мимо своего кавалера, так что ему пришлось её окликнуть, а ей - обогатить свою память драгоценным моментом. Оказалось, что этот бывалый путешественник и частый гость столицы ни разу не гулял по Арбату, Ася же знала эту улицу, как старого знакомого – все настроения, осени и вёсны. За предыдущий месяц она на всякий случай изучила афиши театров на время предполагаемого приезда Марка. Билет на "Мадемуазель Нитуш" они купили втридорога с рук за 15 минут до начала спектакля. Никогда культурная москвичка не видела, чтобы взрослый человек так вёл себя в театре. Он с порога объявил, что голоден (даром полдня чаёвничал на выставке) и, прежде чем Ася поняла, что происходит, перед ней оказались пирожное и бокал вина. Вино было терпким, очень сухим - то, что девушка больше всего не любила, но из вежливости сделала два глотка. Марк чокнулся с ней неизменным виски. Набор его комплиментов был узким и шаблонным: Асины красота, молодость, ум и отдельно - красота её карих глаз. На балкон они поднялись с третьим звонком. Сев, Марк тут же приобнял спутницу и в такой позе просидел почти весь первый акт, словно это было самым естественным его положением. Ася тихо радовалась и вместе с ним смеялась злободневным шуткам актёров, на которые вахтанговцы всегда были щедры. В антракте она думала посмотреть фотографии своих кумиров, но имена Рутберг, Князева её кавалеру ничего не говорили, и Марк снова повёл её в буфет. Асе удалось уговорить его на чай, но зелёный пакетиковый оказался таким же горьким и ненатуральным, как вино. Таким же, как их разговор. Для девушки это был театр в театре. Она давно спрашивала себя: получится ли от начала до конца играть роль? Возможность найти ответ носила имя Марк. Этот человек становился ей всё дороже, и различия между Асей реальной и "Асей для Марка" всё нарастали. Чем чаще соприкасались их руки, тем дальше от него надо было держаться уязвимой душе романтичной девушки. Насколько хорошо у неё это получилось, Ася смогла оценить полгода спустя, случайно увидев фильм "Небесные ласточки": вместо веселья от поворотов сюжета она чувствовала боль, будто снимают коросту с не до конца зажившей раны: воспоминания ох как живучи! Как бы ни храбрились мы перед собой...
Второй вечер после выставки был короче и вместил лишь прогулку по Арбату и час в кофейне, из которой их весьма бесцеремонно попросили в начале двенадцатого ночи. До дома девушка добралась глубоко за полночь на метро, о возможности проводить Марк даже не заикнулся. Но между кафе и метро находилась цветочная палатка, в которую Марк забежал, не дав Асе опомниться и оставив её снаружи.
Шёл снег мягкими крупными хлопьями, словно гладил девушку по плечам и щекам. Она смотрела, как немое кино, его переговоры с продавцом. Пожилой мужчина, видимо, думая, что все мужчины, кроме него не разбираются в цветах, вытащил из вазона увядающую жёлтую розу. "Только не это," - подумала Ася - "Мало того, что жёлтая королева цветов символизирует разлуку и измену, так ещё и до завтра не доживёт!" Марк за стеклом отрицательно покачал головой и достал свежую, роскошную... жёлтую розу! Ловелас, часто дарящий женщинам цветы, конечно, разбирается в них, но символику изучать и держать в голове лень, и он просто не знал, какие предчувствия и эмоции преподносит он вдумчивой девушке, внимательной к мелочам... Настоящим подарком для Аси стал не цветок, а "немое кино", оставшееся в её памяти: жесты, мягкие черты лица вполоборота… Говорят, можно понять, насколько дорог тебе человек, смотря на его затылок. В те мгновения Ася поняла, что пропала... Она мысленно перенеслась на три недели назад, когда тлела надежда на то, что это головокружение пройдёт на следующее утро после встречи, или через пару дней, или (ну пожалуйста!) хоть через неделю... Через неделю она была влюблена сильнее, чем в сам первый вечер: романтичная дорисовка его образа и обрывочная переписка ни о чём сделали своё дело: в каждой фразе ей чудился скрытый смысл, словно потайное дно шкатулки, на котором лежит его любовь. За две недели до приезда здравомыслие возобладало, и Ася стала забывать свою придуманную влюблённость. Два их вечера смели эту уверенность, как наводнение сметает плотину - все земли затоплены, надо учиться жить с нуля.
Принудив себя улыбнуться и поблагодарить за цветок, не просвещая Марка насчёт его промаха, девушка с поразительной остротой поняла, что следующая встреча, если и состоится, то через год - не раньше, и словно все дни этого года пронеслись перед её мысленным взором. Случилось дежавю: они прощались на той же станции метро, что месяц назад, так же нежно он разгладил её брови, поднятые в безмолвной мольбе: "Не уходи!" На этот раз они и впрямь долго стояли у эскалаторов - минут сорок, а то и час. Ася всё-таки решилась прояснить, верит ли Марк сам, что они ещё встретятся.
- Можно задать тебе вопрос? - в голосе звучит плохо скрываемое волнение.
 - Какой? Женат ли я? - очередная шутка с серьёзными глазами.
 - Да нет, Марк, я о... (И что это он об этом вдруг?)
 - Да, я женат.
 - А.
Ага. Так, девочка. Лицо. Осанка. Улыбка. Посмотреть в глаза. Нет, улыбнулась легко и посмотрела прямо в глаза, а то выдашь замешательство. Молчать. "Почему раньше не сказал? Почему нет кольца?" - глупейшие из вопросов. Не удержалась:
 - Зачем ты мне это сказал?
В ушах зазвучал собственный смех пять минут назад в ответ на его... что? Признание? "Я сказал шефу, что иду гулять с любимой девушкой." Оригинальная формулировка...
Тут уже опешил Марк: как - зачем?
 - Это ничего не меняет, я не претендую на роль...
Слово "любовница" застряло в горле, но Марк понял. Она не станет очередной, эта хрупкая девочка, слишком умная и принципиальная, чтобы умело флиртовать, не встанет в ряд с толпой его любовниц и почитательниц - она встанет над ними, снисходительно и по-доброму улыбаясь земным слабостям своего дальнего знакомого. Он, привыкший обаянием, манипуляцией, хитростью добиваться своего, понял, что эта тургеневская девушка уже всё решила. Неважно, свободен ли он или женат, неважно, чего он от неё хочет, и тем более не важно, насколько она от него без ума и как пытается это скрыть - границы определены ею и они настолько узки, что жене (невероятно, чтобы она узнала) беспокоиться не о чем. Чего это будет стоить Асе, не его дело. Да, девочка по-настоящему умная: так облегчает ему жизнь - ни просьб, ни упрёков, ни претензий...
Цветок, символизирующий несостоявшуюся измену и грядущую разлуку, уколол палец. Ася решилась. Выдала желанную ложь:
 - До встречи. Береги себя.
 - До встречи, - Марк проглотил наживку.
На эскалаторе играла мучительно знакомая мелодия, в которой Ася не сразу узнала "Ноктюрн" М. Магомаева. "А между мною и тобой - века, надежды и года, сны и облака..."
На третий вечер пребывания Марка в Москве Ася заболела. Без простуды, температуры и кашля девушка чувствовала себя как в бреду: кружилась голова, кровь то приливала к щекам, то словно застывала в сосудах. Она звала его, повторяла его имя по десяти раз кряду, и от одного его имени у неё темнело в глазах... Так она словно сама себе мстила за запрет влюбляться. Плотина сознания была сметена её же чувствами, копившимися весь месяц и особенно два вечера их свиданий.
А ведь Марк всё это время был рядом, в двадцати минутах езды - мелочь по московским меркам. Но Ася чувствовала, будто его уже нет, и сам вчерашний вечер казался ей сном, мечтой...
Он позвонил ей ночью из аэропорта. Был нежен, наговорил много ласковых слов (на год вперёд, усмехнулась про себя девушка). Но эти слова не грели её, она понимала, что это пьяный бред человека, который весь вечер пил в номере, вместо того, чтобы быть с ней рядом. Если бы не её горячечное состояние, она бы уже тогда распознала в себе обиду и презрение - чувства, убивающие любовь вернее всего. Надо только довериться своему сердцу, чуть подождать, и оно само изгонит из себя непрошенного гостя. Ася же не хотела ждать и боялась, что "само не рассосётся", старалась забыть Марка - феномен "голубой обезьяны" - заставь себя не думать о чём-то, и это будет преследовать твое сознание неделями.

Урок шестой: никогда не говори "навсегда".
Шли недели, ежедневник исписывался стихами пополам с деловыми записями, которых со временем становилось всё больше, а лирики - всё меньше.  Переписка с Марком сходила на нет и ограничивалась взаимными поздравлениями по праздникам, да разговорами о погоде. Когда Ася улетела в отпуск, Марк в шутку попросил привезти куриный бог и так же в шутку обиделся, когда Ася не привезла, хотя честно искала на песчаном пляже хоть один камушек. Они изредка слали друг другу любимые песни. Вкус Марка не отличался изысканностью, но в песнях была лиричность, тексты передавали его настроение, как бы он ни открещивался, говоря, что мелодия в песне важнее текста. Ася призадумалась, слушая "3-е сентября" М. Шуфутинского, и когда на календаре появилась эта дата, девушка невольно напряглась, но от Марка не было ни весточки.
В середине ноября, в конце рабочего дня, девушка привычно приняла звонок с незнакомого номера... И изменилась в лице....
- Ася, привет, это Марк. Я в Москве.
Время схлопнулось и исчезло. От всего прошедшего года остались декабрьские недели, когда девушка изводила себя ожиданием писем человека, походившего больше на грёзу, чем на реального собеседника.
За секунды Ася овладела собой и повела светскую беседу о том, что его сюда привело и надолго ли. Оказалось, на один вечер. Под недоумённые взгляды коллег Ася навела боевой раскрас и ретировалась, как только стрелка часов доползла до 17-00.
В казахской резиденции, где Марк остановился, у Аси была пара минут, чтобы прийти в себя и изобразить на лице спокойствие, пока он спускался из номера. Их не хватило. Марк шёл не торопясь и улыбался. Ася сделала шаг ему навстречу и замерла, впитывая забытые черты, обещая себе, что в этот вечер насмотрится на него досыта и запомнит каждую улыбку, каждый жест, каждое ласковое слово. Её глаза, наполненные радостью на грани нежности, сказали ему больше, чем было на самом деле. Всю дорогу до резиденции девушка продумывала культурную программу вечера и не задумалась о самом моменте встречи. Получилось неловкое официальное рукопожатие.
Времяпрепровождение наибанальнейшее: прогулка по Красной площади, где Марк расстроился, что не работает каток и не застали смену караула, и предложил корчить рожи часовым. Ася не знала, как быть с этим приступом ребячества, и они пошли дальше. В ГУМе застали открытие фотовыставки, посвящённой истории одного из российских автозаводов. Марк, любитель авто и сам прекрасный фотограф, был в восторге. Они пристали к англоязычной экскурсии, и Ася наслаждалась ролью переводчика, а Марк - вниманием и старательностью Аси. Выйдя из ГУМа, они не спеша пошли по Большой Никитской, Ася показывала гостю столицы красивые старинные здания, но его гораздо больше занимали кафе, расположенные в этих домах. Оба вспомнили кофейню, где сидели год назад, но ничего не сказали. Ася, хоть и была голодна, из стеснения почти всю пиццу скормила своему спутнику, который, надо отдать ему должное, каждый кусок ей предлагал и поражался, как можно так мало кушать. Говорили обо всём. Технолог показывал своей коллеге фото таблеток, выпущенных его заводом, Ася пришла в ужас: "Они же все в крапинку у тебя, как ты покрывал эти таблетки? Их же никто не купит!" Марк посмотрел на младшую коллегу новыми глазами, во взгляде читалось уважение: "Тебя бы к нам в отдел технического контроля! У нас внешний вид не интересует никого, всё равно купят, другого-то нет..."
Ася вспомнила, как год назад просилась на экскурсию к Марку на работу, и обрадовалась, что ничего не потеряла. Видимо, на это и был расчёт.
Через две недели должна была состояться международная профессиональная выставка, и Ася пыталась понять, ждать ли на ней руководителя отдела разработок, к чему готовить своё сердце. Её визави был, по обыкновению, уклончив: "Всё решит шеф, в последний момент." Опять этот шеф, будь он неладен! В смятении доехала девушка до резиденции. Сердце то пело оттого, что Марк рядом, шутит, вспоминает общие моменты, то сжималось при мысли о последней неделе месяца. Он взял на ресепшене её пакет, присел рядом с ней на кожаный коричневый диван у окна. "Асенька, ты сама разве не чувствуешь, приеду я или нет?" Интересно, что этот рак-отшельник, по собственному признанию, апеллирует к её интуиции... "Нет," - после минутного раздумья и взгляда в серо-голубые глаза, в которых без спасательного круга не выжить... Она и вправду не видела в будущем их встречи, как ни старалась. Зато Марк завёл речь о семинаре в Вене, ежегодно проходящем в мае-июне. "Почему бы не помечтать?" - подумала Ася и поддержала разговор. Они пообещали друг другу увидеться там и даже скрепили договор рукопожатием. Ася впервые давала ложное обещание. На этот семинар берут не всех, да и Марк непредсказуем. Шансы, что они встретятся там, стремились к нулю.
Он проводил девушку до метро, она шагнула на эскалатор легко и уверенно, будто попрощалась до завтра со случайным знакомым. Марк даже залюбовался этой лёгкостью. Ася так и проехала всю дорогу с прямой спиной, не замечая, как слёзы текут по щекам. Выйдя на улицу, она сорвалась и набрала Марку. Он был рад и возможности беседовать с ней и тому, что по телефону нет необходимости контролировать лицо. Засыпал девушку комплиментами, обещал позвонить перед самолётом и в сотый раз взял слово увидеться в Австрии. Эти два события казались одинаково невероятными, и Ася удивилась сама себе, когда словно что-то подкинуло её в кровати без четверти пять субботним утром. Она ухаживала за собой тщательно и в то же время торопливо, словно кого-то ждала. Понимала бессмысленность этих действий, неосознанно внутренне синхронизируясь с Марком. Он позвонил. Говорили долго - кто знает, на сколько прощались? Было много нежности, девушка старалась запомнить каждое ласковое слово, каждый перелив дорогого бархатистого голоса, так же, как накануне вечером впитывала каждый взгляд, каждую морщинку на полузабытом за год лице... Она обещала себе, что будет вспоминать регулярно, держать в памяти дорогие черты, сколько бы ни длилась разлука.
А Марк... Он и вправду хотел этого семинара, и не ради новых знаний в первую очередь. Он уже скучал по своей Асеньке и с трудом сдерживался, чтобы не выразить всю свою нежность и привязанность в полную силу. Ему казалось, что только недосказанностью можно удержать интерес "его девочки" (только бы вслух её так не назвать!). Может, он был прав: сколько влюблённостей приходит на пару месяцев, оставляя за собой разочарование и недоумение, а сохранить отношения - это умение и жизненный опыт, каких у Аси пока нет. Показывая себя ненадёжным, выпадая из переписки на недели, он поддерживал Асино доверие делом, ни разу не обманул, не подвёл. Его редкие сюрпризы были только приятными. На словах отторгая всякую ответственность и желание лидерства, на деле он направлял их отношения с Асей мимо всех подводных рифов и бурь. Не зная, увидятся ли они хоть ещё раз, он старался провести их лёгкое судёнышко через всю жизнь, тогда как Ася жила от встречи к встрече, от обещания к обещанию. Во встречу в Австрии она почти не верила, но мысль о ней успокаивала.
Урок седьмой: мысль материальна. Однажды утром девушка в деловой почте обнаружила письмо с именным приглашением на тот самый семинар. Попрыгала от радости и переслала его Марку с припиской: "Ты получил такое?" - тишина была ответом и в этот день, и позднее. Ася забеспокоилась, только теперь заметив, насколько давно они не общались. Она предприняла ещё несколько попыток выйти на связь - безуспешно. Это огорчило её, но главным был семинар, а не свидание, поэтому девушка, набравшись храбрости, решила лететь, что бы там ни было. Сделала визу, выучила пару фраз по-немецки и пробежалась по магазинам, суеверно купив пару платьев "для Марка". В Шереметьево приехала до регистрации, несмотря на пробки, её не покидало возбуждённое состояние встречи с чем-то приятным, словно утром в День Рождения. Запрет думать о Марке, молчавшем несколько месяцев, работал легко. Девушка пробежалась по парфюмерной части дьюти-фри, ничего не купила и устроилась напротив гейта с "Le monde" в руках. Приходилось часто заглядывать в электронный словарь, и Ася с головой ушла во французский. Чем же ещё развлечься перед поездкой в Вену? Пассажиры прибывали, занимая места рядом. До посадки оставалось 20 минут. У ног девушки поставили небольшой чемодан. Она подняла глаза, и газета, телефон и ручка упали на пол. Ася медленно поднялась, не сводя взгляда с обладателя багажа. Марк смотрел на неё спокойно и чуть удивлённо. Счастливые и растерянные, они, не сговариваясь, протянули руки друг другу и впервые за всё время знакомства ощутили себя по-настоящему родными и близкими людьми.