Перед воскресеньем

Синевою далеких мечтаний горят небеса -
Там, где росчерки крыльев, как вихри, как нежные трели;
Вам не нужен их свет. Вы спокойно закрыли глаза,
И, скорее всего, никогда ни о чем не жалели.

И меня больше нет. Пусть все также сияют, маня
В ослепительном солнце доверчиво юные блики -
И весеннего света порою прекрасна земля,
Бирюзы отраженья - как светлые ангелов лики.

Пусть звереют шакалы, и близко судьбы острие,
Иссушается плоть моя с каплями крови и пота -
Но волнами пророчеств несет меня время мое
Мимо всех одиночеств, как старого друга забота.

Нет меня - день как ночь, только боли и нерва клубок,
Мой смеющийся сторож - надменная, гордая птица;
И в пульсации вен раскаленный на солнце висок
Будет не превозмочь - и в безводной дали разлетится:

Ну и что, что мой путь, что мой крест, как осиновый кол,
Воткнут в грудь ваших образов, видно, которым не часть я -
Если в сердце небес, в средоточиях ваших икон
Лишь намек на меня - скорбный символ тоски и несчастья?

Я уже не плыву - я в горячем шуршащем песке,
Из него не поднять меня зыби неумолчной боли;
Как хотелось бы встать, и затем зашагать налегке -
И я будто ползу - против силы, и страха, и воли.

Пустота. Бег планет. Ток веков, как песок;
Только что-то осталось все в той же упрямой надежде -
Будто где-то есть свет, как зеленый и юный росток -
Тот, что многие с грустью отринули прежде.

Нет, не ангелов трубы, не гордая звучная медь -
То была лишь мечта - я лишь смертный, и им и пребуду -
Но в ее обретеньи я буду лететь -
К воскресению, свету и чуду.