Ну такая - мужская, весна

Прости,
но эти годы.
Их мучительно оказалось мало.
А рана.
Так велика.
Что опять и опять .
Я пью из звонков
 одиноких трамваев-
лишь боль.
*
Я.
Так давно.
Уже не мальчишка.
Видел всякое,
где мне не завидовал чёрт.
Но увы.
Не смогу.
Как в себе,
навсегда,
не крути в горле пробку,
не листай эту книжку.
ПлАчу,
плачУ -
в горле - соль.
*
Сегодня,
как весь неназванный месяц.
Стоя.
Мальчиком.
Потеревшим свой номер трамвая.
За чертой.
Жду звонка.
Где моя и моя....
Прости.
*
Знаю.
Ты мне рассказала.
Что город Ленина никогда не заплачет.
Что тут не проедут на танках кривляясь германцы,
а теперь и хохлы.
Всё лучшее то,
что узнала,
из этого синего неба,
его лоскуты.
Как боль и позор пережить.
Ты мне передала.
*
Но.
Оказалось.
Что после.
Конец марта-апрель.
Я спячу.
Нет и нет.
Возникнет комната
с сотней закрытых дверей.
Полная.
Одиночества снега.
Как наверное нет
или нету,
в планете,
без любви - снегирей.
*
Этот месяц,
неназванный,
только мой.
Да будь ты триклят.
Кладбище.
Как дежурный из плакальщиц.
ПлачУ.
Пишу.
Ежечасное - болью.
Поминальные письма, как мальчик,
этим давно замусоленным
химичиским, карандашом
на листочке,
где только клетки.
Стою на остановке,
где уже не услышать,
звонка.
*
Своего из трамваев,
ковыряю,
как вехи,
всех ушедших,
свои имена.
*
Завтра опять я пойду,
да будь проклят неназванный месяц,
и опять одиночество вшито торпедой в меня
поклонюсь.
А что делать?
Ну такая - мужская весна.

2015