О прелестница, ты ведь была тоже юной!

Вновь раскатится эхо ушедших времён…
Зазвенят прежних дней утомлённые струны…
О прелестница, ты ведь была тоже юной!
Не тебе принесёт весть о том почтальон,

что в далёком краю стынет сердце одно
в ожидании строчек твоих откровенных.
Промелькнула вся жизнь, как пустое кино.
Только память хранит все святые мгновенья.

Упиваешься шепотом ветра весны.
Расстилаешься травами по побережью
рек надуманных фраз. Стали вещими сны.
Только в них еще зиждется искра надежды.

И под властью глубоких озёр синих глаз
снова тонешь и молишь у Бога прощенья,
что опять ненароком тому поддалась,
кто не знает пощады, не ведал отмщенья.

Бог простит, он всемилостив! Только не смей,
слышишь, даже во сне возвращаться в былое!
Там давно уж отпел песнь свою соловей.
Там давно уж любовь стала серой золою.

Душу кутают вновь в белый плед облака.
Звёзды нежно спускаются ночью в ладони.
Покориться тебе лишь не властны века,
потому что полны суеты и агоний,

потому что от бурь уберечь твой очаг
они силятся. Значит, всё будет в порядке!
И пока еще ярко сияет свеча
новых дней, ты беги всё вперёд без оглядки.

Громогласное эхо звучит и звучит…
И рыдают в ночи утомлённые струны…
О, прелестница, ты ведь была тоже юной!
Сокровенная память всё думу сочит.