Элис

у Элис вечно длинные речи, коса до пола и горек мед.
Ее обнимет некто за плечи – его прихода все Элис ждет.
Все ткет из вереска нити счастья, порог все метит белым огнем.
Сбирает травы, делит на части, (одни варить можно только днем,
Другие только в ночи безлунной, а третьи вовсе в Самайн трясти),
В округе Элис слыла безумной. Ее забыли в детстве крестить.

Вода в руках Элис то чернеет, то белой россыпью станет в миг,
Она не знает сама – умеет в лесу найти неживой родник.
Где ветви впустят только проклятых там Элис ходит и день, и ночь.
От Элис пахнет вином и мятой. Она у ведьмы вторая дочь.
Того не ведая пишет сказки, больным приносит к порогу дичь.
Уходит поступью мягкой ласки к брегам высоким деревья стричь.

У Элис нет ни семьи, ни друга, да только горе ей нипочем –
Она сама себе и подруга, и вечный странник, что обречен.
Она сама себе шьет наряды, каких во всех краях не сыскать,
И те, кто может сравниться рядом – то короли или просто знать.
Но Элис знает, пройдут закаты, пройдет свой круг вековая хворь,
И выйдет к ней в золотистых латах король земли и небесных зорь.

Он заберет Элис в путь-дорогу, он даст ей новый, смешной венок,
И он полюбит, хоть понемногу, чтоб оказаться у ее ног.
Он станет верным, спокойным мужем, она – ревнивой, смурной женой,
И ей весь мир уж не будет нужен, когда вся жизнь поменяет строй.
Все Элис знает. Сама гадала. Сама чертила к нему пути.
Осталось чуточку, совсем мало. И он сумеет ее найти.