Знаете, каким он парнем был! Юрий Гагарин

Знаете, каким он парнем был!

Посвящается Юрию Гагарину.

Уж вроде сказано немало,
Об этом человеке нам,
Не обделён герой вниманьем,
Которого, дала Весна.

Судьба его – не безразлична,
И, хочется о нём всё знать!
То, что он сделал – фантастично,
Всё время будем вспоминать.
 
Надёжность первого полёта,
Когда Гагарин полетел;
Лишь – 0,73 «процента»,
Была тогда. Итог  - тех дел.

Юрий Гагарин знал об этом,
«Главный» ему о том сказал.
Знав, то, он полетел – и это:
Был подвиг. Смелость - показал.

Да, много сказано в печати,
Нам о Гагарине уже.
Но, будет нам всегда печально:
Что, очень мало он пожил.

Героев много на планете,
Много написано о них.
Но вот, такой герой, как этот:
Гагарин  – выше средь других.

Ведь, вот простой, советский парень,
Рост ниже среднего, к тому ж,
В котором - деревенский корень;
Мир же – восторг явил, ему.

Он в качестве – супер героя,
Враз оказался. Круче всех.
Всех вместе взятых, того «строя»,
Отличный был от них  совсем.

Неординарным  человеком,
Был всё ж Гагарин, как ни как.
Прославил и страну навеки.
Себя прославить смог. Вот так!

С бедной семьи. С деревни родом.
Ещё, заставший,  и войну.
Вредил фашистам даже, вроде,
И так взлететь, дано ему.

В те двадцать пять секунд  полёта,
Что, первыми по счёту шли,
Спасенья не было б - суть в этом,
Такого, сделать не смогли б.

Ещё секретность есть в том деле,
Есть и неправды часть уже,
Придумать многое успели,
И в фактах даже при грешить.

В сложнейшей, этой подготовке,
Физической, страшной тогда,
Он показал свою сноровку,
В психологической, всей - там.

Теперь не стало уж секретом:
Ведь, вероятность всё ж была,
Что не вернётся парень этот,
Гагарин знал про те «дела».

И он готов был – даже, к смерти,
Ради науки и страны,
Оттачивал в себе он, этим,
Лучшие качества свои.

Тяжесть ответственности ляжет,
На плечи паренька, того,
Когда «Поехали!» - он скажет,
И будут ждать потом его.

Нам трудно оценить такое,
Сейчас другие времена.
Ответственность – была другая,
Иной была совсем страна.

Лишь третья лунная ракета,
Смогла, что -  обогнуть Луну,
Юрий, когда узнал об этом,
Рапорт подал. Решил рискнуть:

«Могут понадобиться люди,
К осуществленью важных дел!
Желанье есть. Готов, по сути,
Прошу учесть». Мысль эту дал.

Как минимум, Гагарин Юрий,
Одним из смелых был людей.
Со своей внутренней культурой,
Трезво на всё тогда глядел.

Каким простым бы не казался,
Он был совсем уже другим.
Хоть, сильно он не выделялся,
Тянулись многие за ним.

Сообразительнее многих,
Выносливее,  всех других.
Был храбрый. Кругозор широкий.
"Зазнайств",  при этом – никаких.

Поэтому - он оказался,
Внутри «Востока».  Первым стал!
И, он не зря тогда старался:
Он первым полетел тогда.

Герман Титов потом расскажет,
С Юрием встретился, как, он:
Что, «озорливость» он покажет,
Разный,  какой, со всех сторон:

«Будем знакомы!» - Юрий скажет.
И мне он руку протянул.
С фуражкой сдвинутой, тут, даже,
И озорно в глаза взглянул.

Фуражку сдвинув на затылок,
Взглянув кругом по сторонам,
Сощурившись, спросил пытливо,
Он: «Есть идея! Важна нам».

Взглянул на Юру удивлённо:
Тот,  наклонившись, прошептал:
«Бросаем авиацию  - резонно, 
В писатели пойдём». Мысль дал:

«Я псевдоним уже придумал-
Тут громко, весело сказал:
« Я - Юрий Герман. А ты, думай!»
Смеялись же его глаза.

Могуч объём, был тренировок,
По тяжестям - один пример:
За день один, в той подготовке:
До  восьми тонн тягать. Замер.

За год по кроссу – просто, бегу:
Четыреста «км»,  к тому ж,
«Пол тысячи» - на лыжах сбегать,
Два километра  сплавать, тут.

До сорока прыжков – сдать будто,
Ночных, и даже затяжных.
И не раскрытия тут будут,
Опустишься - на запасных.

Когда они в казармах жили,
В ней слышимость была сильна.
И в ней досуг свой проводили,
«Гостиницей» была она.

Юрий Гагарин вечерами,
С дочкою Леночкой играл.
Друзей порою собирали,
Всегда, пришедшим был, он, рад.

Герман Титов читал романы,
И, вслух всегда - своей жене.
Толстова Льва. Настольной станет,
Книга эта.  Всё время - с ней.

Юрий был мастер, на все руки,
Мог атмосферу разрядить.
Заполнить паузную «муку»,
Беседу в русло подвести.

Шуток и анекдотов так же,
Широкий выбор.  «Арсенал».
Литературу знал он тоже,
И, вообще – он, много знал.

Гагарин Юрий выделялся,
Был внешне добродушен он.
И с обаянием смеялся.
Приятным был со всех сторон.

Что в арсенале он имеет?
Есть благородная душа.
Есть интеллект. За всё «болеет»,
С большою базой знаний жил.

Ведь, для простого офицера,
Он, очень образован, был.
«Техническое» – первой целью.
Его - сначала получил.

«Военное» - к тому же было,
Всё время лётчиком, он был.
И для него лётное поле,
Как дом родной. Летать любил.

И в академии учился.
(После полётов - всем пришлось)
Талант к учёбе проявился.
Стал инженером. Вкус пришёл

Он был начитанным, и очень.
Читал он всё, что мог, тогда.
Хеллер - последняя, что точно,
Роман - «Уловка-22» .

Каманин, тогда думал много:
«Кого послать в первый полёт?»
К Титову, склонность всех, в итоге,
Серьёзней был во всём, всё ж, тот.

Все упражненья, тренировки,
Более чётко выполнял.
Не говорил лишнего, только,
И первым быть всегда мечтал.

Комиссия  решила всё же:
Гагарина первым послать.
Радость Гагарина! Так что же?
В досаде же  - Титову быть.

Тогда, за два дня до полёта,
Стал Королёв «увещевать:
Гагарина – что, безопасность эта,
Сможет надёжность,  в общем, дать.

Юрий,  поддакивая,  слушал,
И Королёв заметил, то.
Свой разговор прервал он тут же,
Тоном другим сказал, на то:

«Я подбодрить тебя задумал,
А вышло всё наоборот».
Гагарин  сам, с такой же думой:
«Друг друга подбодряем, тут»

Жене Юрий письмо напишет;
Решил он с ней поговорить:
«Хотел бы с ними быть  поближе,
Пока же он от них, вдали».

Он объяснил, что - в дело верит,
Что, техника – не подведёт:
«Беды не будет – он уверен.
На дело смело он пойдёт.

А если, что-то и  случится,
Не убивалась с горя, чтоб.
Он за детей очень боится:
Что, без него будет потом?

Девочек сбереги. Учились чтоб,
Люби их, как и я люблю.
Всему чтоб в жизни научились,
Любой достоин будет труд.

Вырасти, с них – не белоручек,
А настоящих же  людей.
Не маменькиных,  в общем, дочек,
Достойных, коммунизма, тех...»

Была опасность, что Гагарин,
Может сойти  тогда с ума.
Никто тут не давал гарантий,
Прогноз, всё ж на успех, был мал.

Мог саботировать программу,
Эпохи – миссию сорвать.
Вместо успеха – были б в «яме»,
А «Главному» ж – несдобровать.

Настолько были опасенья,
Что, заблокировали всё ж,
Ручной контроль, там, управленья,
С орбиты  раньше не сойдёшь.

Ему конверт тогда вручили,
Секретный, код, в котором был.
Чтоб разблокировал, на деле,
В плохой момент.  Коль,  наступил б.

«Сто двадцать пять» - был код секретный,
Гагарину был сообщён.
Друзьями. Это - до полёта,
На всякий случай. Знал, чтоб он.

В пол километре от ракеты,
Гагарин попросил тогда:
Тут срочно колесо «отметить»,
Автобус на минутку встал.

Традицией тут стало, это,
Та, существует  до сих пор.
Мол, для удачного полёта,
И ритуал сей,  очень скор.

Всю церемонию отлёта,
Торжественность. Ввёл Королёв.
Чтобы, показывало это,
Значительность всего. И слов.

Чтоб, не казалось космонавту:
Что, он тут просто – пассажир.
Которого,  впихнули, правда,
Как кролика в спешке. Служи!

То, как армейская присяга:
Торжественной, важной,  чтоб быть.
И человечной – чтобы, всякий,
Пред стартом, в грусти, чтоб побыть.

«Надёжность – 0,73 процента»,
Так Севастьянов говорил.
В первые «25 секунд»  полёта,
Спасенья не было. Риск был.

Если б авария случилась,
Погиб  бы, первый космонавт.
Гагарин знал то. Но, решился,
Сознательно пошёл на старт.

«Поехали!» сказал он бодро,
Но, пульс его там подскочил,
В сто пятьдесят ударов, утром,
Тут, испугались все врачи.

Там ситуация возникла,
У «Главного» - чуть не инфаркт.
Все рядом с ним духом поникли,
Подвёл тут телетайп всех. Факт.

Коль на борту там всё в порядке,
То цифра - «Пять», на ленте там.
Вдруг, на одной пошли лишь «тройки»,
Значит «носитель»  плох тогда.

От ужаса – оцепенели,
Все. Тут ворвался Королёв.
Вид его страшен в самом деле,
Аж, вздрогнули от его слов:

«В чём дело? Спрашиваю!» - крикнул:
«Отказ двигателей?  Иль, что?»
А все молчат. Духом поникли.
А что могли сказать, на то?

Тут оператор видит ленту,
Где вновь «пятёрочки»  пошли
Изнеможённый  «Главный», этот,
На стул уселся. Тяжкий лик.

Потом в тревоге он уж дальше,
Орбиты, данные спросил.
Узнавши – стало ему страшно,
Он был уже совсем без сил:

«Сколько он будет там болтаться.
Двигатель, коли тормозной,
Не сможет вовремя включиться?» -
Главный,  задал вопрос такой.

«Недели три. Совсем не меньше.
А может месяц даже весь…»
Спецы не знают  точно даже,
Тут, неопределённость есть.

Воды и пищи бы хватило б -
Был аварийный там запас.
Он от удушья бы, на деле,
Погиб бы. И никто б не спас.

Первая весточка от Юры,
Лишь - через сорок пять  минут,
Пришла. Что, вся аппаратура,
В норме. Докладывает, тут.

Спуск шёл, по сути - ненормально,
Критический  момент настал.
«Кардибалет» шёл орбитальный,
Вращаться, вдруг, корабль стал.
 
Не происходит разделенья:
Отсек приборный - не «ушёл».
Сигнала нет на приземленье,
На спуск корабль не пошёл.

Гагарин скрыл часть неполадок,
Десять минут вертелся он.
В «Центре» были тому не рады,
Ведь жизнь свою ставил на кон.

И вот вошёл он в атмосферу,
Обшивку увидал: «Горит…
Не до улыбок тут, поверьте,
Металл расплавленный летит…»

Для встречи с первым космонавтом,
Стянуты силы «ВВС».
Большие очень, это правда,
Задействован  был штат, тот, весь.

Те, не исполнили задачу,
А просто – проморгали спуск.
В том не сознались, между прочим,
Хоть, «потерять»  его, был риск.

Катапультировался, честно,
В другом месте. На Волге, он.
Нет лодки надувной, заметил,
Ранца с припасами, с едой.

Когда  «вырвался»  из кабины,
На парашюте там завис,
Лодка и ранец отцепились,
То, неприятный был «сюрприз».

И если б приводнился  в воду,
С теченьем быстрым, в месте, в том,
И всё б - конец!  Там, нет ведь, броду,
В таком скафандре, враз - на дно! 

Раскрылись оба парашюта,
И основной и запасной.
Опасно было там и, это:
Могли спутаться всё равно.

То, не последняя опасность,
При приземлении уже.
С закрытым шлемом опускался,
В скафандр воздух уж не шёл.

Шланг с «шарика» тут оторвался,
В скафандре клапан подведёт.
Земной воздух – не подавался,
Мог задохнуться Юрий тут.

Чтоб, после всех, тех, испытаний:
Вдруг, задохнуться у земли…
Дышал остатками Гагарин,
В скафандре были что. Спасли.

Когда Гагарин приземлился,
Колхозники навстречу шли.
Его сначала побоялись,
К нему с опаской подошли.

Юрий – в оранжевом скафандре,
И белый гермошлем на нём.
С буквами СССР. Все смотрят.
Пред ними в виде был, в таком.

Взлетел он старшим лейтенантом,
Майором приземлился он.
Колхозники ему об этом,
Сказали. Ведь, не знал о том.

Гагарин был неадекватным,
Скованным был, в себя уйдя.
То, вдруг, смеялся – непонятно,
Без повода, при всех тогда.

Видно, никак не мог поверить,
Что он вернулся – и, живой.
И чувство это - не измерить,
Понять было трудно его.

Гагарина обнять хотели,
Пытались все расцеловать.
Но, «предписание»  тут дали:
«Не целовать, и не кормить!»

Только, когда с женой связался,
После отчётов, всяких дел.
Повеселел Гагарин сразу,
И,  по - другому стал глядеть.

Гагарин вспоминал об этом,
В аэропорт, как прилетел:
«Трибуну, увидавший эту,
С дорожкой красной – обалдел!
 
И, я пошёл и волновался,
Побольше, чем – там, в корабле.
Дорожка долгой оказалась,
Но, в руки взять себя сумел.

Вдруг, вижу, что - никто не видел:
Тут развязался, вдруг, шнурок.
Ботинка. Наступлю на этот,
И растянусь пред всеми. Шок.

То-то будет конфуз и смеху:
В космосе не упал, а тут…
На земле ровной – вот потеха,
Свалился б!  Люди ж не поймут».

Но, кстати,  шнурок увидали,
Как он болтался на ходу.
За Юрия – переживали:
Чтоб, не споткнулся, уже тут.

Москва торжественно встречала,
Героя космоса тогда.
И демонстрация  «звучала»,
Такой - не было никогда.

И люди пели, и плясали,
То, общий был порыв людей.
Плакаты наспех рисовали,
Улыбки, радости  везде.

Порыв  людей, объединивший,
В единодушие страну.
Полётом этим, поразивший,
Людей слил в радость, тут, в одну.

Мать космонавта вспоминала:
«Поезд. Поехала в Москву.
Кучу людей я повстречала,
Радость у всех,  и наяву.

«Ура Гагарину!» - плакаты.
«Он первый в мире космонавт!»
И все смеются, шутят, рады,
Был каждый человек тут рад.

Люди кричат: «Он приземлился!
«Гагарин Юрий прилетел!»
Заплакала. В метро спустилась.
Не ожидала всех тех дел.

Тут женщина меня спросила:
«Бабушка – что? Горе у вас?»
Я улыбнулась. Слёзы ж с силой,
По - новому пошли из глаз.

«Нет. Радость у меня!» - сказала.
Женщина засмеялась тут:
«Вы знаете?» - она ж сияла,
«Знаю!» - заверила я, ту.

И она тут же продолжала:
«Юрий Гагарин. Так зовут!
Запомните!» - та, мне сказала,
 «Запомню, милая!»  - ей, тут.

Тут, будет интересной фраза,
Которую, герой наш дал.
Герой Советского Союза,
На себя в зеркало, глядя:

«Пойми меня, моя Валюша,
Я вовсе - не предполагал,
Что вот, «в такое» выйдет, всё же,
Совсем, того, не ожидал.

Думал, слетаю, ну – вернусь я,
Ну, вот и всё. Довольны все.
А чтоб, в такое, обернулось,
Не думал  я о том совсем».

Для многих стал  потом кумиром,
Простой советский человек!
Страну прославив нашу в мире,
Космический, открывший,  век.