В тот день - сорок первого! - летом

ПОЭМА ПОСВЯЩАЕТСЯ ПОБЕДЕ ВЕЛИКОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА В ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ 1941 – 1945 гг               

В  ТОТ  ДЕНЬ  –  СОРОК  ПЕРВОГО! –  ЛЕТОМ...

                Июньские   картины               

Поэма               

     Памяти отца – Ушанлы Павла Романовича – певца, музыканта, композитора, автора почти легендарного для Молдавии 50-70х годов вальса «Освобождение Бессарабии», ежегодно завоевывавшего призовые места на олимпиадах в Кишиневе. Приезжал отец с этим вальсом в исполнении художественного коллектива поселка Тараклия, Тараклийского района, возглавляемого им на протяжении более двух десятков лет, и в Москву – для исполнения его на одной из всесоюзных олимпиад.

            Предлагаемое читателю поэтическое произведение - одно из самых ранних: его черновой вариант был создан много лет назад в Англии, в Лондоне, и состоял он первоначально из восьми или двенадцати поэтических строк, навеянных сообщением Лондонского радио о начале войны США во Вьетнаме.

Мне никогда не забыть потрясение, которое испытала душа, когда над головой у станции метрополитена «Хемстед-Хис» неожиданно зазвучал строгий голос лондонского диктора, чем-то схожий с голосом нашего прославленного Левитана, что многократно усиливало воздействие слов диктора на меня: гулко разносившиеся по окрестностям города, они тяжело падали в пространство. На какое-то мгновение мне даже показалось, что это и не слова вовсе, а грозные раскаты грома, ибо действие, оказываемое ими на душу и сердце, было мистических свойств. А богатое воображение уже вычерчивало в голове духовный рисунок одной поэтической картины за другой.

И вдруг, на какое-то мгновенье, я отчётливо увидела внутренним оком колоссальных размеров наковальню, на которой и в самом деле чеканились слова диктора! Будучи очень далека тогда от осмысления сути происходившего в тот день и час в моём естестве, я, тем не менее, физически ощутила, как падали в сердце эти тяжёлые, словно свинцом начинённые, слова диктора, мгновенно отливаясь в стихотворные строки.

А спустя два или три дня после этого события, я села за стол. И в тот же миг на бумагу полились стихи! Они-то и положили начало данному поэтическому произведению. Многократно, из года в год возвращаясь потом к нему, я добавляла всё новые и новые строфы. Окончательную редакцию цикл получил уже на Родине, в Москве, много лет спустя с того памятного дня.

_____________________________________________________

* Поэма была опубликована в сокращённом варианте  в газете «Русский Вестник» в первой половине 90-х годов прошлого столетия.

               
               
                ИЮНЬ 19..  года, Бессарабия
               
                Она Державиным воспета,
                И славой Русскою полна!..
                А. С. Пушкин
«Ни время, ни разум не властны
Над памятью наших сердец!»  –
Так вдохновенно и страстно
запел тот бродячий певец.

Он шел от селенья к селенью
По жарким Буджакским степям,
И пел, лишь когда вдохновенье
Слетало к суровым устам.

И в наше зашел он селенье:
Был полдень, воскресный денек,
Столетних акаций под тенью
Устало присел на пенек.

И долго молчал он вначале, –
Как странник, что сел отдохнуть!
Чтоб с новыми силами – дале
В неспешный свой двинуться путь.

А резвая спутница славы – *
Уже обегала сельчан:
Природы в просторные залы
Стекался народ на мигдан.**

И вот он запел. Над мигданом,
Как птицы, взлетели слова!
«Не зря, - прошептал кто-то рядом, -
Гремит о нем всюду молва...»

Он пел о великой печали,
Разлитой по Русской Земле, –
Слова, будто маслом писали
На строгом, высоком челе.

Я видела ясно картины,
Стихами что он рисовал,
Июнь же, лазурною синью,
Их в рамки свои обрамлял.


* здесь: молва
** Площадь перед церковью Христовой в болгарских селениях в Бессарабии, где в прежние времена люди сходились в воскресные дни на всенародные сходки и  для гуляний.



Потом он умолк. Но во взоре,
Куда-то стремящемся вдаль,
Как море – безбрежное море! –
Его разливалась печаль.

И вновь он запел. И поныне
Та Песня, как факел, во мне!
С годами стал тверже твердыни
С ней дух, закалившись в огне.

Он пел о Войне. О девчушке
Неполных семнадцати лет, –
Стихи были, помнится, лучше,
Чем лучший шекспиров сонет. ***

Слова не запомнились Песни,
Но смысл я могла б передать,
И помню: с нее, с этой Песни,
Стихи начала я писать.               

«Тот День, – пел он, – век не забуду,
Хоть этому был бы я рад,
Когда, отступая, повсюду
На смерть натыкался мой взгляд.

И облик той девушки юной,
С букетом, зажатым в руках!
Растерзанный облик Июня,
Растерянность, страх в небесах.

Вокруг тьма сражалась со Светом,
И жизнь походила на ад!
Над ней же, сиреневым цветом,
Сиреневый падал закат.

Хотелось ей голову вскинуть:
Быть может, закат проводить?
Иль может, покой свой покинуть,
И жизни страданья родить?

А вечер тоскою томился:
«Что песен не слышно Любви?» –
Дым заревом грозным клубился
Над стонущей грудью Земли.
_______________________________
*** Имеется в виду 66-ой сонет Шекспира: «Зову я смерть, мне видеть невтерпёж…»

**** «Хочу я жить, чтоб мыслить и страдать» (А.С. Пушкин).

О, сколько тех песен не спето!.. –
Броню надевала Страна:
В тот День, Сорок первого, летом,
Как бездна, разверзлась Война.
               
       *  *  *       

Лишь ночь протекла.  На  рассвете
Калекой проснулась Земля! –
Смерть, в сердце Российское метя,
Под каждым кустом залегла.

От страха планета немела, –
Фашизм насаждала Война! –
Лишь смерть безучастно глядела,
Как всё сокрушала она.

Как падали страны, народы,
Как ужас вселялся в сердца...
О долгие, страшные годы,
Казалось, вам нет и конца ...»

                3

Июнь 19..  года, Москва

Девчушка, обнявшись с букетом,
На остановке «Арбат»
Стояла сиреневым летом,
Другой провожая закат.

Давно отгремели салюты,
Давно отшумела Война, –
Но нет, ни единой минуты
Покоя не знает Страна!

Спит девушки юной сознанье –
В глуши годы детства текли!
Не видя Войны и страданий,
И стонов – не слыша Земли...

А Юности голос так звонок!
Так чист и бесхитростен взор...
Загадочен, нежен и тонок
Цветущей сирени узор.




4
ИЮНЬ  19..  года,  Лондон

Года протекли. Лондон. Лето.
Вдали догорает закат, –
В глубинах сознания где-то
Идет стихотворцев парад!

И вот уж картины былого
Встают, оживают в стихах!..
И музыка – музыка снова
Звучит, торжествует в рядах!



           ИЮНЬ 19..  года, Лондон

Склонившись над нежным букетом,
Вдыхаю хмельной аромат,
Как будто – в ладу я со Светом,
И нет больше в мире солдат!

Как будто и вправду мне можно
Забыться и… помечтать, 
Расчетливо и осторожно,
Сторонкою жизнь прошагать.

Стою в забытьи, как в тумане!
Забыв, что живу на Земле,
Но, постепенно, сознанье,
Как дар, возвращается мне.

И тут, сквозь дурманящий запах,
Сквозь мысли, обрывки речей, –
Историю в рваных заплатах
Мне память рисует скорей:

Вот небо свинцовою тучей
Нависло над самой Землей,
Разносится с Песней могучей:
«Вставай! На последний наш бой!»

Грозы приближение чуя,
Враг землю в тюрьму превратил:
На подлость готов был любую,
Свободу с рожденья душил.

Но сила народного мщенья
Династию свергла рвачей:
Довольно людского терпенья,
Оковы – долой богачей!

Разорвана цепь угнетенья,
Но в тучах еще небосвод:
На вахте – народное бденье –
Идет восемнадцатый Год!

Картина меняется снова,
И слышится голос мне муз:
«В начале всего было Слово! –
С рожденьем, Советский Союз!»
Не легкими были те роды
Многострадальной Земли:
Те первые, грозные годы
До нас, как легенды, дошли.

Объединившись, народы
Многоязычной Страны 
Науке воздвигнули своды,
Подняли пласты целины.

Проносятся годы чредою,
Вершины берутся все в срок:
Громадной оплачен ценою
Истории новый виток.

Но тут – снова гаснет светило, 
Как будто средь дня пала ночь:
Дыхание я затаила,
Не в силах свой страх превозмочь!..

И вижу: зловонной рекою
Фашизм свои воды несёт:
Клеймо это – вечно живое,
Пока в людях память живет!

Каким же мерилом, потомки,
Измерите этот Урок? 
Не верю, что атомной гонкой,
Не верю, что он вам не впрок.               


Лондон – Москва.         
                Начало 70-х – середина 90-х годов прошлого столетия.