Знаю, ты о сыне горестно вздыхаешь...

*
Не бежал от нивы, не бежал от пашен,
Не искал просторных средь чащоб путей,
Я  ушел  в  дорогу,  милая  мамаша,
Не ловить вслепую счастье средь людей.

Не хочу я шума, не терплю и гама,
Красному молчанью наших деревень
Не чета, пустая городская гамма,
Не сравнена с нею утренняя сень.

Наши села скромны, добротой богаты.
Там звенит над нивой птичий хоровод.
А в садах вишневых утопают хаты,
И поют девчата, веселят народ.

Знаю, ты о сыне горестно вздыхаешь:
Был соколик ясный, вырос – улетел.
Так должно, так надо, мыслью понимаешь,
Да вот только сердцем погрустишь, от дел.

Сердце не обманешь. Тосковать о сыне
Матерям судьбою суждено с веков.
Солнце затуманит, сердце не остынет,
Не затмить невзгодам мамину любовь.

Я с людьми да полем с детства побратался.
В десять лет за плугом строчки выводил.
Вундеркиндом не был, «чуваком» не звался,
В ресторан «вихляться» с «чувой» не ходил.

Пусть я скуп на письма, грубоват и хмурый,
Но в душе  хранится наш родимый кров.
Не беснуйтесь вьюги – не сломить натуры,
Ведь во мне струится огненная кровь.

Выйти нигилистом из крестьянства родом,
Отрицать свершённость не в мои года.
Мощь моей Отчизны и успех народа,
Утверждаю в жизни строчками труда.

Я стремлюсь к рассвету, шаг непостижимый,
Отжившее – в прошлом, новое – «даешь!»
Я, как сотни тысяч, тоже одержимый,
Больно – ты смеешься, трудно – ты идешь!

Холодно? В запасе средство есть от вьюги.
Мама применяла в детстве каждый раз,
Снегом растирала мне лицо и руки,
И катились слезы у меня из глаз.

Милая, седая, нежная, родная,
Ласку и заботу твоих теплых рук
И любовь, что солнцем греет, не сгорая,
Чувствую повсюду, мой любимый друг!

Я к тебе всем сердцем и душой привязан,
Долго быть в разлуке мне не по плечу.
Пусть делами буду по рукам я связан,
Позовешь, – к тебе я птицей прилечу!
1987г.