И в юности мы сочиняли сказки... 1

18+

Очередная долька мандарина,
Отслоенная мною от плодА,
На стол легла раскрашенной картиной
Из юности, был молодым когда...

Вступительною частью монолога
Я обозначу основную нить
Того, о чём с тобой совсем немного,
Но очень я хочу поговорить.
Стоит в столице распрекрасный терем
И в нём одна красавица живёт.
К несчастью, в сказки мы уже не верим,
Хотелось бы совсем наоборот.
Так вот.
У терема два молодца на страже
Стоят цепными псами у ворот.
Простая мышка серенькая даже
И та стремится мимо них в обход.
Красавица, пускай и не принцесса,
Девятым чудом света у отца.
Уже не раз и не один повеса
По шее получали у крыльца.

Про Сивку Бурку многие слыхали,
Но где теперь возьмёшь таких коней.
Пытались здесь одни: два дня скакали –
Народ подумал, что из циркачей.
Ей-ей!
И до сих пор народ ещё гадает:
Кому же этот лакомый кусок
Отец так неусыпно сберегает?
Какой же ему надобен зятёк?

По городу идёт молва волнами,
Во всех концах его одно и то ж.
Я поделюсь секретом: между нами –
Узнать мне это тоже невтерпёж.
Как хошь!
Увы, я с детства суеверный малый
И мне уже не справиться с собой.
Начну за здравье лучше я, пожалуй,
Не сразу чтобы петь за упокой.

Что знаю, расскажу всё по порядку.
Закономерность в деле есть одна:
Красавица с утра, как на зарядку,
Подходит и садится у окна.

Присядет, перси бух на подоконник
И ручкой подбородок подопрёт.
На улице же пеший или конник,
На это глядя, чёрте куда прёт.
Вот-вот!
Кто лоб свой об фонарный столб приложит,
Задавит пешехода верховой.
Красавицу же это не тревожит,
Плюётся себе сверху шелухой.

А иногда совсем уж безобразно:
Привстанет шАлая и оголяет грудь.
Ей что. Без задней мысли – для соблазна.
А ей кричат: «Ещё бы что-нибудь.
Чуть-чуть!»
Она потянется, лукаво улыбнётся,
Потрогает себя же за сосцы,
И снова, не краснея, застегнётся.
Внизу же парни ржут, как жеребцы.

Такая вот у дЕвицы причуда.
Я сам не знаю, что тут и сказать
Показывать парням свои два чуда.
Себя, быть может, этим ублажать:
«Унять!»
Отец такое высказал решенье,
Приставил к дочке фрау и мадам,
Чтоб воспитать в красавице стесненье,
Разнузданное в ней не по годам.

Немецкая степенность и порядок
На девушку глядит через лорнет,
А та к ней поворачивает задом,
Закутывая плечи в тёплый плед.
Но нет.
От немки просто так не отвертеться –
Та, въедливою мухой забрюзжав,
Пытается в доверие втереться,
Чесночным духом девушку обдав.

Красавица же мелко задрожала,
Не вынеся такой удар с утра,
И в дальний угол быстро убежала,
Показывая линию бедра.
Пора:
Представлю-ка я всё таки вам дочку,
Красаву златокудрую свою.
Я имя просмакую по кусочку:
Свет-ла-на... и тихонько запою.

Она к нам не сойдёт звездой с экрана,
Мечтою звёздной с неба не падёт,
Не станет героинею романа –
Она своё совсем другим возьмёт.
Так вот!
Ведь и взаправду будто бы девятым,
Но всё же чудом обзавёлся свет.
Насчитывалось восемь их когда-то –
Живого же и не было, и нет.

Мы видим во плотИ здесь совершенство,
Единственный, как Ева, образец.
В душе пожаром - страстное блаженство,
И в этом пламени сжигаемых сердец
Конец.
Продолжим мы своё повествованье.
Забилася Светлана в уголок
И к ней идёт немецкое созданье
Тяжёлой поступью своих немецких ног.

Заскрежетала что-то по-немецки,
Коверкая знакомые слова:
Пора бы, мол, вести себя по-светски.
И – чем забита Ваша голова?
Едва
Немецкая лахудра отбрюзжала
И выпятила нижнюю губу,
Светлана тут к окну перебежала,
Кляня свою проклятую судьбу.
Ох, фрау и наслушалась по-русски
Всего, узнав на чём наш свет стоит.
Состроив на губах подобье гузки
И выпрямила свой радикулит.

Такой поступок был для Светы редок,
Но что поделать, если чувства прут:
И показала немке напоследок
Откуда ножки стройные растут.
Капут!
Увидев пред собою ягодицы,
Которым в этом мире равных нет,
Немецкий порося, прося водицы,
Ретировался, выронив лорнет.

Светлана же, свои оправив юбки,
Готовиться к осаде начала:
Сейчас отец придёт к своей голубке
Ругать, зачем же грубою была.
Дела!
Ей от отца, увы, не ждать защиты –
Не зря же гувернанток нанимал,-
Сейчас придёт насупленный, сердитый,
И немка будет тявкать, как шакал.

Светлана полотенце намочила –
На голову его. В постель легла
И, как её природа научила,
Разбитый вид изобразить смогла.
Сочла
Светлана это лучшим. Нападенье
Должно от заболевшей исходить.
Какое там шальное поведенье,
Когда воды не можешь попросить.

Открылась дверь порывистым движеньем,
Отец через порог перешагнул
И на больную посмотрел с сомненьем,
Ко лбу её он руку протянул.
На стул
Он сел и удивлённо оглянулся
На изваянье у его плеча.
Хотел сказать он что-то, но запнулся
И только сплюнул на пол сгоряча.

А немка свою вытянула шею
И нервно поднесла к глазам лорнет,
Почувствовала, что язык немеет
И слишком узким стал ей вдруг корсет.
Сюжет!
Девица только что, задравши юбки,
Показывала немке голый зад.
И – вдруг лежит больной, поджавши губки,
Уставив на отца стеклянный взгляд.

Сверкнув глазами, фрау развернулась
И горделиво выперлась за дверь.
В отце ж такая нежность вдруг проснулась –
Он даже прослезился. Верь – не верь.
Теперь