Борис Годунов

Борьба духовного,  с мирским.
Она почти непримирима.
Рязань обижена Тверским.
Москва зловещей тенью Рима.

Один престол винит другой,
В том,  что нарушена сословность.
Иван был назван Калитой
И всё за ту же бездуховность.

Вершится суд. Остёр топор.
Что человек – он, прах, навозный.
Иван в решениях был скор
И потому был прозван: Грозный.

Борьба добра с извечным злом
Обречена уже с пелёнок,
Ей достаётся поделом,
Ведь доброта всегда ребёнок.

Кто кровь народную жалел?
Её в избытке проливали.
Восток восходами алел,
На Бога люди уповали.

И вот, Борис, желанный царь
Не власти, а забот алкавший,
Идёт в народ, так было встарь,
В рубашке долу, исхудавший.

Клянётся править и служить,
Делить и беды и доходы.
- Раз Бог велел, мы будем жить,
А равно с нами все народы.-

Война есть зло! Уймём войну.
Пусть дети в счастье народятся.
Простите глупому вину,
И вам с лихвой грехи простятся.

Народ шалел, боготворил
И прославлял царя Бориса,
А князь Тверской судьбу корил
В Крыму, под тенью кипариса.

И замышляя снова зло,
(Тому учили Византийцы).
Бориса мудрое чело
Возвёл в терновый сан убийцы.

Оружие слабого – навет.
Святое дело, материнство.
Принявший правильный совет
Не отвергает лихоимства.

Борьба добра с извечным злом,
А результат – обломков груда.
Сидели, пили за столом
Пророк Иисус и вор Иуда.

Кто кровь народную жалел,
Тот был судьбой вперёд низложен.
И царь Борис, уже смотрел
В глухую чернь боярских ножен.

Но хитрость хитростью валил,
Но глупость глупостью ославил.
Он подлость подлостью судил,
Как раб молчал, как царь лукавил.

Борьба духовного,  с мирским
Не колокольни с минаретом.
Бесчеловечности -  с людским,
Добра – с иерархом Филаретом.


Вдруг, омрачилось небо мглой
И три недели или больше
Лил дождь холодный над Москвой,
А солнце затаилось в коше.

Не только гумна в деревнях,
Корчма и рынок опустели,
Лежали мёртвые в сенях,
Не помышляя о постеле.

И вопли бедных матерей
Перекрывали грохот ветра.
Последним,  принял смерть, еврей,
Он непредвиденная жертва.

А голод Русь уже душил
И смерть кружилась в шубе барской.
Борис,  отчаявшись решил,
Спасти народ казною царской.

Лежали груды серебра,
Монахи хлебом торговали.
Князья Романовы с утра
И до заката воровали.

И князь Тверской, сам – Симеон,
Сын обрезанца Бекбулата,
Им, что ни месяц слал поклон.
Ведь у него ума палата.


Монах Московский, чуть живой
И чем жива душа в скелете.
Писал последний опус свой
Для нас и будущих столетий.

Он видел голод, нищету
И страх и трупы убиенных,
И умирающих в поту,
Но перед Богом преклоненных.

Он видел маленьких детей
Жующих,  сено спозоранку.
Мужей у жениных костей
И жён у мужниных останков.

И запекались в пирогах
С мясной начинкою кусочки.
И заглушая боль и страх
Съедала мать печёнку дочки.

Не сосчитаешь и в Москве
Умерших. Кто же их помянет?
Лежал зарезанным в листве
Царевич Дмитрий на поляне.

Ох, как любил Борисов ум
Мужей учёных, дьячью пропись.
И чтиво, словно трепет струн,
И груды книг, вносимых в опись.

И тишину библиотек
Где разве муха сядет на пол.
Где лет уж сто, всё тот же грек
Шуршал листами инкунабул.

И думал царь: окрепнет Русь,
Построю университеты.
Сам до окраин доберусь,
Собью с них суверенитеты.

Народ оденется в сукно,
Богатый бедному не пара.
Не нужно людям пить вино
Оно не дар, а Божья кара.


Боярский сын, Отрепьев Юрий,
Что у Романовых служил.
Был в должность взят, считался, дурень,
С годами кое -  что нажил.

В беспечной праздности вращался,
За то и сослан в монастырь.
Где бил поклоны, причащался,
И по складам читал псалтырь.

Речён,  был именем Григорий,
Ничем себя не проявлял.
Но вот в случайном разговоре,
Вдруг, осторожность потерял.

Рёк, что он Дмитрий убиенный.
Борис - его заклятый враг.
Вот, час пробьёт и раб презренный
Лишённый власти будет наг.

Тут кривда – пышная девица,
Под грудой шитых покрывал,
Его заставила поститься,
Чтоб больше рта не раскрывал.

Монахи в сложном раздвоении:
Кто он? Наследник или вор?
Одни валились на колени,
Другие в крик мол, это вздор.

Гонца к царю! Борис в тревоге.
Но Гришкин след уже простыл.
Он на литовские дороги
В возке Романовых катил.


Борьба духовного,  с мирским,
Она почти непримирима.
Рязань обижена Тверским,
Москва зловещей тенью Рима.

Когда добро без кулаков,
То с кулаками зло и сила.
Добро – оно для дураков,
С ним дураки лежат в могилах.

Идут жолнежские полки,
А с ними множество людишек.
Уже расставлены силки
А в них паук: Марина Мнишек.

Бедней, не станем, коль бедны...
Димитрий тоже из таковских.
Издалека уже  видны
Кресты на башенках Московских.

Уже горланят,  казаки
Коней по кругу посылая.
И воду пьют с Москва – реки,
Царя Бориса проклиная.

Уже Чернигов покорён.
Хрущёв, Татищев – в беглых татях.
Вот сердобольный скорбный звон
Зовёт Бориса из палатей.

Надменный швед гонцов прислал,
Союз военный предлагая.
Но зря сосед коней загнал
Его Борис не принимает.

Россия выглядя больной,
В суровый час всегда вставала.
И за китайскою стеной
Врагов нещадно побивала.

Русь осторожна и умна,
Чуть, чуть упряма на исходе.
Посеяв в поле семена
Взрастит, сожнёт и обмолотит.

И смерть, и слёзы, и позор –
Ничто народ не остановит.
Борис... Иван...Димитрий – вздор!
Из них кто более виновен?

Сидел в светлице Годунов
И думу думал веки смежив.
А под хоругвями панов
Отряды шли с левобережья.

Там самозванец и холуй,
Отпетый бражник и калика
Срывал последний поцелуй
С Христа безоблачного лика.

Димитрий явственный урод,
Покрытый,   пятнами болячек,
Всё от Зигмундовских щедрот,
От его царственных подачек.

Пусть коротки предплечья рук,
Но меч длиной в секач славянский.
И рвался конь  из этих рук,
Невзрачный конь, почти крестьянский.

Годунов:

-Всевышний! Я ли не изгой!
Ты зришь высоты и глубины.
Тому, кто в мир пришёл нагой
Здесь не устраивай смотрины.

Я обнажаю правый меч...
Так сокруши небесным громом:
Того,  кто смог бы пренебречь
Россией, нашим отчим домом.

Того,  кто Родину предаст,
За семь диковинных  узорцев.
Но сбереги тончайший пласт
Твоих, навеки,  духоборцев.-


Уже жолнежские полки
Поднялись на последний приступ.
И как капустные вилки
Летят их головы за Вислу.

Кто миром дело не решит
На верхней свалится октаве.
Война дворы опустошит
И приведёт к условной "славе".
 
Война и кровь, как хлеб и соль.
Войну хулят и превозносят.
И сытый любит хлеб и голь,
И с хлебом соль войне выносят.

Война – чума людских умов.
Война – затрава неимущих.
Война – прорехи закромов,
Война – закланье лет грядущих.

Ужели Лжец не смог понять,
Что движет разумом народа?
Святыни наши осквернять
Желает праздная свобода.

Ужель, так скоро, свет угас
В умах, в сердцах дворян и черни?
Россию снова Господь спас?
В шипах и розы куст, что тернии.

Война есть зло. Уймём войну!
Народ и царь не знают страха.

Борису, всё вменят в вину;
За то, что поднял Русь  из праха.