Милая...

Ты лежишь в своём белом саване,
Ты чиста и прекрасна, милая.
На алтарь уложил я силою,
Но как в лодку к волшебной гавани.
Ты молчишь, а твой взгляд, не бегая,
Смотрит с ужасом в грех уныния:
Вижу всё в твоём лике ныне я,
Даже душу, как лошадь, пегую.
Всё я вижу, и всё – мне смех.
В этот раз я уже не смилуюсь,
И с тобой попрощавшись, милая,
Совершу позабытый грех.

Я ладонью поглажу волосы,
Я поправлю ткань платья белого.
«Что же ты со мной, прелесть, сделала?..»
Пальцы чертят артерий полосы.
Хватит медлить. Мечта не сбудется,
Пока колья бальзам не выпустят.
Вскоре рухнул храм тихой зыбкости,
Этот крик вряд ли здесь забудется.

И вот ты - голубых кровей,
Только кровь ни на что не годная:
С ней всю жизнь ты была холодная,
Может без ты станешь теплей.

Вот и всё, ты теперь незрячая….
Бархат кожи я тронул с трепетом -
В голове пронеслось мне щебетом
«Наконец-то она горячая…»
Мрачность глаз я сменил улыбкою,
И дрожит в моих пальцах лезвие.
Неприступна моя трапезная,
Ты не будешь моей ошибкою.

Рваной раной пронзит любовь
Твою грудь и внутри останется,
Пусть заменит что мне достанется,
И ты чувствовать станешь вновь.

Из молчанья душа рождается,
Пусть в молчанье и будет выпита.
Тьма окутает стан Антихриста
И проникнет в тебя, страдалица,
Да оставит в кровавом саване
Только тонкую суть распятия.
Уж прости, я твоё проклятие,
В своей нови ты мне желаннее.

Я пред Мраком тебя восхвалю.
Пусть мгновенье в тебе застылое,
Прошепчу тебе «Здравствуй, милая…
Я тебя будто снова люблю.»