Джадиз

Одинокий старик Абу Бакр. С отрешенной душой.
Жил в оазисе дальнем в покое, почти без печали.
У арабов семья словно - солнце, для жизни - начало.
Этот нет. Не поехал к своей бесконечной родне -
Нянчить внуков крикливых, ворчливо даруя заветы.
Жить остался в пустыне,  укрывшись от сУеты - света.
Но гостям благодарным хозяином  душу  являл.

В те нелегкие  дни по селеньям носило меня очень часто. - В пустыню.
Оазис стоял на дороге.
Там, забыв о заботах и прочей ненужной тревоге, я душой отдыхал.

Разливая коричневый чай - он расспрашивал важно о деле, семье и работе.
Соблюдая обычай царивший в арабском народе.
После, - дабы не мокнуть от пота,
свой старый мишлах - перевив на тюрбан, уходил в бесконечность рассказов.
В речь вплетая порой знатных  воинов - мудрые фразы.
Или просто пословицу - острой приправой к уму.
 Запивая янтарь сладких фиников - терпким напитком,  я тихонечко слушал,
как тот - с чуть лукавой улыбкой рассуждал о проблемах родни и делах государств.

Часто шли к нему - люди.
Хоть многие правда боялись в гости  так  приходить.
Говорили. Мол  - что то осталось в этих старых песках...
- Что пугало  нечистых - душой.
Я же в это не веря - как гость изначально зашел.
Да и другом остался,  пустыни бесплодной - эмиру.

Иногда приходили к шатру и бродяги из мира.
В униженье прося - что нибудь, или просто поесть.
Абу Бакр не перечил.
В шатре из под старого хлама, доставал сундучок.
Открывал и монетой - устало, одарял бедолаг, равнодушно признанье - приняв.
С тем - они уходили.

Мне стало тогда любопытно, - Может быть Абу Бакр мелкой хитрости нищих не видит?
И они приходя - лицемерят с наивной душой?

- Нет мой друг!  Лицемер бы сюда не вошел..
Он мне тихо ответил.
- Пески не допустят такого.
Только тот, кто в нужде, кто управится с даром толково - может быть у шатра. Остальным за границами быть!
Я конечно поверить ему в этом всем не спешил.
Признавая однако  -  в оазисе было спокойно.

Но с недавнего времени, мучимый недуга - болью,
он просить меня стал, быть почаще.. - в хозяйстве помочь.
Говорил - что не хочет расстраивать добрую дочь.
При которой крепился, - мол силой по прежнему полон.
Не хотел уезжать..
Говорил - Здесь Джадизова доля. - Быть с песками,
 в которых жил прадеда - род.
 Женщин очень легко - говорил, опечалить.
Будут звать, умолять.
Но  достойный мужчина в начале должен выполнить то - что дано..
что лежит - по судьбе.

Чаще вышло - бывать.
Иногда оставался - ночевать у него.
Хоть немного пугался по ночам странных звуков из теплых песков.

Абу Бакр же - съедаемые тихой тоской спать почти не ложился
и сидя на коврике старом у костра,
на наречии древнем устало - говорил в темноту.
Та как будто внимала ему.
Затихали  в пустыне неясные шорохи - звуки ..

Он не слишком страдал от недуговой муки.
Просто силы иссякли к тяжелым трудам, из которых лишь пара ушастых верблюдов..
В прочем в мелочи быта вдаваться не буду, лишь к итогу приду.
Абу Бакр - умирал.

Так открылось ему в посиделках бессонных.
Как араб он любил и пустыню и волю.
Как Джадиз - благородный, над смертью парил.
Человеком же просто и тихо излил
 все свои пожелания.

Мол - в традициях предков, при ясном и полном сознании,
в мир иной отойти под покровом высоких небес.
А не в душном шатре,в круге близких - снедаемых горем.
- Посиди - попросил в час последний, урочный со мною.
- Проследи за костром, освещающим путь для души.
Так в великом покое отправлюсь я к свету вершин,
не терзаемый плачем детей своих бедных и внуков.

Говорил. - Доверяю тебе, как последнему другу..

Был раскатан ковер, у поблизости - кварцевых скал.
На грядущую ночь саксаул для огня - отыскав, приготовил костер.
И привел на него - Абу Бакра.

Тот спокойно прилег на потертую временем ткань.

Чуть трещали - сгорая колючие ветви.
Тени мощь набирая  - последнего света не пугаясь уже
и тянулись в далекий простор.
Грусть - печаль разбавлял, разгораясь - костер.
Ночь пришла и рассыпала бусы созвездий.

Абу Бакр - опираясь на слабость руки, словно что то услышал.
Приподнятый с места - указал в темноту.

- Слышишь звуки далеких шагов?

Я взглянул в направлении руки Абу Бакра - на дальние, редкие скалы.
Что под пепелью звезд - серебрились холодным оскалом.

- Там лишь тени - отец,  да плакучий  ночной ветерок..

- Нет мой друг.
Это стражи окрестных дорог собрались - ощущая свободы грядущее время.
И бредут попрощаться со мной, не скрывая печаль.
- Три столетья хранили они поредевшее племя и оазис,
сиявший под властью - величия чар.
Охраняли нам счастье...
- Теперь же пора искупления.
- Род прервется Абана.
Забывшим завет - поколениям, не послушны тринадцать хранителей этих песков.
- Наконец то гонимые острою звездной тоской, они вырвутся к небу
из тел своих - светом лучистым..

- Ты же шутишь - Отец?

- Не шучу.., это скоро случится.
Как случается утро на смену вечерним теням.
 
- Будь со мной и увидишь.
- Придут - провожая меня легендарные воины, обликом - грозные звери.

Я хочу рассказать - что хранил в себе все это время.
Кочевавшее в роде моем от прадедов - к дедам.
От дедов - до отцов, к сыновьям после далее - внукам.

- Должен был я для сына поведать.. - да высшие духи
только женским потомством в семье одарили меня.
В  браках позже - развеяв. К мужьям - в города и селения..

- Азд, Самуд и Джадис..
- Имляков - непокорное племя, Тасм - свирепый....
ушли в никуда племена.
Полу кровью - остались иные умами и верой.
Где для женщин найдешь чистокровное прежнее племя -
дабы муж не разбавил потомство - сознанием чужим?

Им мешать я не стал.
-Все нашли себе нужных мужчин.
И как доля велит - за мужьями уехали в счастье.
Но заветы забыты.

- Хотя  проявляют  участие.
Навещают с подарками, внуками.
В гости зовут.
Что мол здесь одному? - Для тебя только тяжкая старость.
Иногда я в ответ говорил. - Мне никак не оставить
верных стражей дорог. Древней магией связаны мы...
Те не верят, смеются.
Я грустно лишь им улыбаюсь.
Так они уезжают - виня суеверную старость.
Чуть вздохнул Абу Бакр.
- Дал я что то в речах своих - блуду.
Больше скорбью свой омрачать твое время не буду.
 А к рассказу вернусь..

 - Прадед мой - прославленный Абан,
от кого это все началось, жил в трудах и заботах.
Небольшим родовым поселением - немногим народом.
Кочевал по пустыне. Верблюдов к продаже держал..

Тут прервался рассказ от тяжелых шагов.
Из пустыни, тени - темные шли.
Перейдя освещения линию, проявились - рождая в душе изумленье и страх.
Полу львы - полу волки, большие - размером с верблюда вышли звери.
Безмолвным  легли - полукругом.
Лишь дыханием тяжким тревожа прохладную ночь.

Так хотелось сбежать - раздираемый  ужасом - проч.
Но не бросить же так одного старика - Абу Бакра?
В прочем тот не боялся.
С какой то улыбкой яркой, любовался громадами, что то на древнем - шепча.
А  затем  обернулся ко мне.

- Я хранитель ручья!
- Это грозные стражи мои - войны древней пустыни.
Триста лет охраняли границы - безмерною силой.
Столько лет охранять, а сегодня уйдут навсегда.
- Кто они. И за что им такая судьба, я тебе расскажу не таясь,
без обмана.
-Тот который крупнее - зовут Сулейманом.
Остальные утратили память - имен.
Просто грозные стражи, делившие воина - долю.
В грабежах и разбоях себе отыскавшие - горе.

- В прочем горе ли это?
За эти седые  века изменились их души в служении.
Свыше - рука в них вложила раскаинья - светлую каплю...

Тут прервался старик, на мгновение - решив по порядку
изложить неспеша о судьбе древних стражей - рассказ.
Приподнялся - поправив подушку под телом.

Страх ушел.
 И уже как ребенок затейник с удивлением глядел я на облики грозных существ.

На могучие лапы с когтями из камня - кривыми.
На сплетения мышц - укрывавших безмерную силу.
На текучий песок,  что струился по серым телам.
Их глаза полыхали расплавленным золотом - ярко.
Даже в паре шагов их дыханием - веяло жарко.

Вновь повел Абу Бакр свой рассказ - возвращая меня,
к тем истокам чудесным, в забвение - канувшим дням.

- Дед Абан кочевал по пустыне тогда постоянно,
как уже говорил я.
И совесть храня от изьяна, род кормил свой незнатный.
Верблюдов к продаже держал.

- Но какою то силой светилась - Абана душа.
В век суровый, тогда для кочевников - крупная редкость.

- Вышло так, что расщедрилась к племени - бедность.
Разродились верблюдицы - дав четырех верблюжат.
Всех здоровых и крепких.

Кормами тогда - дорожа,
да и утварью разной в хозяйстве надеясь разжиться.
Дед Абан трех верблюдов своих пятилетних на рынок - решился,
отвести и продать, да купить что желалось давно.
- Как решил - так и сделал.
Связавши скотину в звено каравана пустого - поехал верхом на четвертом.
На базар прибыл в полдень, гудевший от шума - народа.

- Ты мой друг никогда не видал настоящий базар?
- Лишь арабы купцы и торговцы из разных сословий - могут так зазывать.
И упрямясь - давать себе волю, оглашая округу истошным крикливым враньем.
Да посулами выгод от купли продажи товара.
Там верблюды ревут.
Тут сдурев от тандырного жара - зазывают лепешкой горячей..
Корицей,  шелками, сукном..
Страсть племен и народов под магией алчною денег раздирает базар,
как в былом - так и в ныннее время.

- Въехал прадед Абан.- Отыскал для себя уголок.
Привязав трех верблюдов, чтоб видели все - на продажу.
И опять повезло, а иначе пожалуй не скажешь.
- Два купца из Египта купили верблюдов - спеша
 и почти не торгуясь.

- Светла у Абана душа.
И покупок - набрал и сберег целый день на дорогу.
Как учили отцы - дать для нищих решил он не много.
 Дабы в чем то свою благодарность воздать небесам.

- У базарных ворот к состраданью мозоля глаза, восседала толпа оборванцев
- прося подаяние.

Не хотелось Абану спешить, привлекая внимание попрошаек к себе.
Присмотреться в начале хотел - где действительно нужно
вложить милосердья удел.
Ну а кто - как работник, играет доверием в душах.

- Долго ждать не пришлось.
Звук трубы, голосов и оружия всполошили базар и умельцев - калек,
да мытарств.
- Во дворец возвращался  владыка тогдашнего царства.

Перед ним и охраной его - на нарядной повозке,
 два слуги мелким серебром в толпы швырялися хлестко.
Милосердье владыки и щедрость - народу явя.

Как верблюд языком щепоть соли - что сыплют маня скотоводы,
слизнет - не потративши время.
Звуком звонкой монеты - слизнуло убогое племя попрошаек калек.
Все помчались немедля - туда.
- Лишь один и остался - презрев зов манящий наживы.

- Вот пожалуй - достойный. Не рвет своей жадностью - жилы.
Так подумал Абан и сидевшему в тень подошел.

- Да продлятся твои благоденствием долго - года..
Обратился Абан.
- Я прошу утолить любопытство
Как я знаю не часто такому  для люда - случится,
что бы щедрость деньгами - владыка свою проявил.

- Вот  собратья твои - за мгновение сидевшие рядом,
собирают поспешно монеты, удачи - награду.
- От чего же ты замер и в том им помочь  не спешишь?

- Мне в прохладе спокойней..
А утром какой то малыш положил мне монетку,
что значит - я с ужином буду.

Улыбнулся Абан. - Это просто и истинно мудро.
- Но не зря же даровано всякому с высей небес -
тяга к большему счастью..

- Взгляни ка на плеть винограда?
Только верхним листам в полноте  достается награда
 самых теплых лучей и обзоры бескрайней - земли...

- Это так.
Но  прожитые годы и дни для меня не листва,
 а скорее  как гроздь винограда.
- Пусть таятся в тени - настоящей и ценной усладой.

- Ах какой человек!  - Закачал головою Абан.
Вот тебе воздаянье за мудрость твою и терпение.
И со словом таким положил старику на колено золотую монетку,
остаток от сделки своей.
 
Собираясь уйти обернулся к верблюду с поклажей.

Старый дервиш вцепился руками в прадеда - мишлах.

- Не спеши милосердный, послушай пророчества - слово.
- Если мудрость свою не утратишь в скитаниях и горе.
- Если сердце твое не закроется  тяжестью зла.
- То за сильный твой дух, одаренным без мер и числа
ты и род твой великий в конце обязательно будет!

Улыбнулся Абан на такие чужие слова.
С грустью молвил.

- Седая моя голова принимает как есть труд пустыни,
кочевника - ношу.
- Мне б детей накормить,  да скотины здоровой - умножить.
- Это счастье уже.
- Так решила судьба. - Пусть побудут пустыни - дела
скуповаты на прибыль к арабу из клана - Джадизов.
- Но за доброе слово склоняюсь в почтении низко
и прощаюсь с тобой возжелав  тебе радостных  благ.

Год прошел с этих слов, как пра прадед  потом говорил.

Возвращался он  с сыном своим и с каким то там грузом.
В день весны и земли, что сейчас называют - Наврузом.
На верблюде  уставшем, в оазис - где жили тогда.
- Где и мы этот вечер с тобою, сегодня - проводим.

- Я добавлю еще.
В те далекие годы - народы очень часто враждою сходились в боях,
меж собой.
- И Джадизам с оружьем, как всем выходило - порой  воевать с чужаками
стремясь отстоять свои  земли.

Было племя одно, по названию краткому - Тасм.
И оно как никто - досаждало набегами злыми.
Долго люди терпели, копя для возмездия - силу.
Изучали повадки врага и места где живет.
И в решающий день совершили в их лагерь налет, истребивши под корень -
коварное, грозное племя.

- Далеко - далеко прогремела в пустыне молва - о победе Джадизов.
Но как часто бывает за счастьем - возмездие низко проползло
и согнуло булатом в кровавых руках.

- В ярость впал из Иемина - владыка  Хасан ибн Таба,
от шпионов своих про погибшее племя - проведав.
- То ли был им родней?
- То ли  дань собирал с них - монетой?
Но не медлил.
Собрал свое войско и  двинулся к нам.

Уничтожил - напав наше древнее славное племя.

И хоть прадед Абан со своими родными в то время,
был в кочевье далеком - не многий свой род - сохранив.
- Тот правитель на редкость жесток и злопамятный был - дабы просто оставить
в покое народ уцелевший.

- С ним по правую руку, в усердье и долге - поспешный
был всегда один воин - араб, Сулейман - душегуб.
- Вот ему то Хасан поручил тот безжалостный труд - истребить до последнего, древнее племя - Джадизов.
- И отправившись в Иемин - к владеньям своим, на границы.
Дал ему на подмогу 12 свирепых бойцов.

- А Абан возвращался беспечно на место кочевья.
Было позднее утро, а может и полудня - время.
Жарко мучило солнце, к концу подходила вода.
А еще целый день по сыпучим пескам добираться.

Встал внезапно верблюд перед телом бесчувственным - старца.
Неизвестно откуда то взявшимся, в ложе тропы, посреди смертоносной
и жаркой в то время - пустыне.

Слез с верблюда Абан.
- Стал бесценной водой  ему лить в пересохшее горло остатки
из кожаной фляги.
Сын спустился к нему и присел помогающим - рядом.
Но тихонько промолвил.

- Отец, нам ему не помочь.
Слишком солнце уже  иссушило уставшее тело.
- Может воду сберечь - чтоб закончить походное дело..?

Встал сурово - Абан.
- Сын.. За юность прощаю тебя!
И твои - в неразумье жестокие, мелкие  речи.
- Помоги! - Придержав его тело за острые плечи посадить на верблюда.
- Его мы с собой заберем!
- Ну а так как не вынести груза втроем нашей старой скотине -
я пешим пойду по дороге.
 
- И запомни мой сын! - Недостойно, поддавшись тревоге,
бросить смерти под ноги - того, кто пока еще жив.
- Недостойна жестокость, для сына Абана - души.
- Знает кто? - Может волей случайной придется и тебе погибать под палящим
безжалостным солнцем.
Где в последний момент, чья то добрая сердцем - рука, жизнь подарит тебе
в виде точно такого глотка.

Устыдился ребенок. - Склонился виною краснея.
Потеплел взор Абана.

- Сынок - мы предложим спасение.
Ну а там - да свершится желание небесных владык.
 
Вновь пошел караван.
На верблюде - лежащий старик.
Рядом  сын - сторожа, дабы на земь  не рухнуло тело.
С боку - пеший Абан, подгоняя  себя то и дело.

Долог трудный поход был.
Но сколь не положишь в кольцо - самой длинной веревки,
закончишь веревку - концом.
- И Абан, хоть уставший но все же в оазис добрался.


Осторожно спасенного снял.
За водою собрался - опустевшие фляги свою и у сына забрав.
К роднику  подошел.
И наполнился горечью тяжкой.

Чуть сочилась вода. Еле - еле наполнилась фляжка.
Тут самим то на утро едва ли напиться воды, а еще вот старик.
Но Абан не страшася - беды, старика уложил под шатер
- напоив его в волю.

- Ночь пройдет.
Ранним утром поедем искать себе долю - на восток.
 Там пока не пропала вода...

И отправился к роду, решеньем своим - поделиться..
Был коротким совет.
И устало поникшие лица взрослых рода в согласье склонились к решенью его.

Ночь не долго продлилась - беду принеся по рассвету.
 
Сулейман - душегуб по следам и пустыни - приметам путь  в оазис нашел
и ворвался с отрядом своим.

Поджигая шатры и крутя всем в селении - руки.
По приказу его тех - для рабства, а этих для муки и
намеченной казни - разбойники выгнали всех
на средину селения.

- Под злобный, раскатистый  смех Сулейман пошутил,
 пожелав всем удачи в грядущем.
Объявил - обнажая свою бессердечную душу.

 - Повелитель Хасан был разгневанный сильно на вас.
И велел мне последних найти - уцелевшего рода.
Те кому повезет - я для рабства возьму из народа,
как уплатой за труд и тяжелый в пустыне  поход.
- Остальные умрете.
К чему мне мятежный народ, из мужчин и старух?
- Те опасны,  а эти обуза ..
 
- Сулейман - душегуб! Укроти своих верных собак! -Громкий голос раздался
над плачем испуганных женщин.

Вздрогнул в гневе разбойник. Взглянув - озираясь.
- На встречу,  из последней палатки к ним шел исцеленный старик.

- Укроти своих псов Сулейман!
- Это выбора миг,  а не прихоть бродяги каким меня видишь ты с виду.
- Эти люди за верность обычаев древних песков - обрели уважение мое
и навеки - защиту.
- Если ты и отряд твой,  исправите вашу беду - заплатив этим людям
и вымолив так же прощение.
То я вас пощажу и свое поменяю решение - покарать вас сурово,
как только лишь я и могу..!

Как  змея - Сулейман свился злобной гордыней в дугу.

- Что за жалкий бродяга взбесился - Эмиру дерзить?!!
- Встань ко всем - оборванец,  пока не отведал булата!
- В прочем сдохни - старик! - Ты уже за язык виноватый!

 И что мочи, с коня рубанул старика - Сулейман.

- Словно в глыбу гранита ударило лезвие - звонко головы старика  не коснувшись.
И брызгою колкой - разлетелся клинок на осколки и искры вокруг.

- Мраком - тень опустилась средь ясного полудня, вдруг.
- Сильный ветер рванул - сбив с коней перепуганных воинов.
- И неслыханно - грозный, склоняющий ужасом - голос зазвучал по округе
 дробясь отраженно от скал.
 
- Тот кто ищет усердно - найдет, что так долго искал.
- И по делу - судьею награда ему и расплата!
- Сулейман - душегуб!
- Как никто, ты сейчас - виноватый. - На меня - безоружного,
поднял булатный клинок!
- Как никто - оскорбил ты меня, среди долгих дорог, что сюда привели -
разорив у людей поселение.
- В рабство взяв их  детей
и собравшийся - вырезать племя что делилось со мной - умиравшим,
последней водой!

- Я отвечу тебе справедливо - суровой бедой!!

- Звери в вас укрывались - приняв человечьи обличья!
- Властью данной мне свыше - срываю я ваше двуличье,  обнажив наконец  настоящую страшную суть!
- Властью данной мне свыше - что силились вы обмануть,
обрекаю к бессмертному - каждого, делу в пустыне.
Охранять поселение это на веки - отныне, от воров и разбойников,
ровнею нынешним вам!
- И не будет  вам смерти от голода, жажды и ран!
- Плоть с песком переплавлю для дела - Чтоб денно и нощно вы округу хранили
своею неслыханной мощью.
Изгоняя случайных и явных злодеев разя!

- Это вам воздаяние на многие - многие годы.
- И пока благочестье и память не смеркнет в народе, а у вас - в ваших душах не будет уверенно жить.
Вы им преданно будете силами всеми - служить!

- Оборвется к покою - подобная ваша работа, лишь с уходом последних мужчин
из Абана - народа!

В страшных корчах упали разбойники - рыком и криком раздирая округу.
Меняясь лицом и в телах.
- Струи жгучих песков им впивались в податливый прах наполняя размером,
объемом и грозною мощью.
- Так, в свирепом оскале, на лапах когтистых и прочных,
перед магом  тринадцать чудовищ склонились - дрожа.
- Полу львы - полу волки.
Где частью змея, где гиена.
- Сотрясенные властью заклятья - песчаного плена.
- Запоздало пощаду глазами у мага - моля.

Тот прогнал их в пустыню - коротким,  властительным взмахом.

 Робко люди дрожали прижавшись к песчаному праху. - Избежали беды?
 - Или будет другая беда?

 - Успокойте сердца и скорее подойдите сюда.
 Их волшебник позвал.
-  Вы достойные дети пустыни.
- И за то вам дарован в оазис отныне  и покой и достаток.
Лишь сердце храните в любви.

Тут он поднял в руке - появившийся каменный посох.

- Властью данной мне свыше велю! - Что бы горькие слезы
обернулись водой и наполнили мертвый родник!

 Так сказав он - ударил о землю тем посохом тяжко.

- Застонала земля.
- Всколыхнулась песочным барашком.
- Разошлась глубоко черной трещиной - в месте ручья.
- И холодной водою веселой спеша и журча,
сильный - сильный поток побежал  по песку, пенясь - пеной.

- Мне пора вас покинуть.
- Но прежде хочу что бы племя не нуждалось ни в чем.
Не достойно оставить людей в разоренном селении и посреди головешек ..

Маг склонился к земле, в горсть - песка набирая неспешно.
Распрямился.
И что - то тихонько в ладонь прошептал.
После бросил на землю  с улыбкой, под ноги народу.

- Как ты думаешь - сколько песчинок в ладонь уместится способно?
Нить рассказа прервав - Абу Бакр обратился  ко мне.

- Видно  много отец.. Есть песчинки что носит и ветер.
 ,
- Очень много - мой друг.
- А они превратились в монеты - серебра половиной.
Другая же в золото - часть.
.
- Мой прапрадед стоял по колено - средь тяжести этой.
И на десять шагов - говорил, все лежали монеты.
Глаз лукаво дразня - ни когда не бывавши в руках.

- Как мой прадед не звал задержатся владыку на пир - тот ему отказал,
В грустной речи сославшись на время.
 Стукнул посохом оземь и вспыхнув - исчез за мгновение.

Так с тех пор дед Абан окруженный моею семьей
зажил в мире и счастье, в оазисе с речкою звонкой.
- Мой отец говорил, как купался в тех водах ребенком,
но теперь лишь остался спокойный и мелкий  ручей.

- Но какое то время считая оазис - ничей, или просто прослышав
о кладе богатом прадеда, наезжали разбойники..
- Мало кто к белому свету возвращался из них - перейдя за границы черту. 
Что отмерил волшебник вокруг - сторожам поселения.

- Только ужаса - крики звучали всего на мгновение, под  безжалостной карой песчаных, не спящих убиц.
- А потом прекратилось...
- Рассказов о стражах границ
суеверным соседям вполне к назиданью - хватило.
Позже стихли рассказы
и стали посланцы другие в поселении радуя добрых хозяев - бывать.

- Приходили купцы с дорогим и прекрасным товаром.
- Приходили - несчастные, так же их было не мало.
Много тех кто живет и мечтает лишь хлеба - поесть.
- Серебро для таких раздавалось порою - горстями.
Растекалось богатство тихонько в округу - ручьями.

- Мне отец с тех даров - лишь один сундучок подарил.
Что ушел как приданое к свадьбе для дочери младшей.
Все пришло к одному.
И точнее пожалуй не скажешь - время магии древней уходит..

- Как  звали его?.
Перебил осторожно я речь старика Абу Бакра.

- Я не знаю мой друг.. Видно скрыта об имени - правда.
Да и что говорить, это прошлое. - Разве понять?

- Предок тоже тогда не добился от мага - ответа.
- Тот сказал им не много.
- Что - ходит по свету очень очень давно - награжденье и кару - неся.

- И еще.
- Он, как помнил мой прадед - ответил.
- Что имен - он по белому свету, без счета - имеет.
- Тот великий волшебник - что стражей песков сотворил.
Где - тебе высшей властью даровано видеть их - чудо.
- Вот они - пред тобой!
Прожигают бесстрашным и мудрым взглядом древних веков..

Утомленно вздохнул - Абу Бакр.
Шевельнулись гиганты - следя за рассказчиком старым.


- Время магии древней уходит...
не много осталось.
Скоро нить оборвется, закончится действие - чар.

- Вот и мой Сулейман - не скрывает во взоре печаль.
Провожая меня - позабыл о прощании с миром.
- Он уже не такой как в былом - полный яростной силы.
- И его не назвать как в былом - Сулейман душегуб.
- Отгорела в песках за века - родовитая злоба.
- Просто преданный страж. Как и я, на земле - одинокий.
Посмотри. - Остальные, как - он, опечаленно - ждут.

Смерти я не боюсь... - тело временный, теплый сосуд - что хранит в себе душу
до срока с создателем - встречи.
- Он теперь наступил..
- Я тебе благодарен за вечер, ты со мною побыл - поддержав одинокий уход...

- Как сегодня сегодня сверкает огнями - ночной небосвод!
- Как прекрасна пустыня - прохладой своей освежая...

 Голос стих старика.

На ковре бездыханным лежало - тело, словно заснул крепким сном человек.
С болью в сердце я встал.

- Золотился далекий рассвет - удлиняя причудливых скал боязливые тени.

Оглянулся на стражей, что раньше безмолвно сидели за моею спиной.
- Но уже никого не нашел.

Окружая меня и того - кто навеки ушел одарив на последок
прекрасной легенды - дыханием.
 Осыпались тихонько тринадцать  песчаных  барханов...