Моим дочерям

Река времён всё унесёт.
И в бурном том течении
вдруг чей-то образ промелькнёт
с надеждой на прощение.

Вдруг захлебнётся чей-то крик
о помощи молящий.
И луч Надежды вспыхнет вновь,
и Свет животворящий
прольётся сверху…

Небеса в безмолвии и звёзды
напомнят вечность бытия.
И что совсем не поздно
в душе рождающийся крик и боль
бросить в ненастье:
– О Боже, вспомни обо мне!
Пошли мне Счастье!

Ведь я о многом не молю –
позволь Мечте свершиться.
Я светом жажду утолю
и воспарю, как птица,
над суетою бытия.
Позволь свершится Чуду!
Призрев обиды, не кляня –
Я буду, буду, буду!

Я буду светом в их очах,
я буду ветром в поле,
я буду страстью в их речах,
надеждой в горькой доле.

Я буду музыкой Любви,
звучащей в их сознании.
Я буду мыслью в голове,
дарующей им знание.

Я буду искрою костра,
в ночи тепло дарящем.
Я буду крыльями орла,
над скалами парящим.

Я буду доброй феей, в ночь
играющей на арфе.
Я буду – Радость и Любовь,
листвой, аллеей в парке.

Где, взявшись за руки, вдвоём
идут навстречу свету,
Любви навстречу и Весне,
грозе, ветрам и Лету.

А после – Осень, что дождём
былые беды смоет.
Зима коротким зимним днём
все страсти успокоит.

И лишь огонь, сожгя дрова
и искрами окутав,
напомнит, что ещё жива,
что – несмотря на путы,

на боль. На холоде – одна –
жива! И жить Надежде,
что сердце верное – сполна,
чрез край – стучит, как прежде.

И ангелы уже трубят,
настойчиво взывая:
– Зима. – Но будет и Весна,
и жизнь.
        Но вот какая?

Что, лишь испив бокал до дна,
ты понимаешь вновь:
– Верна лишь истина одна –
всё –
         Вера и Любовь.