Полтора Полторака

Рассказ

Заведующий отделом поэзии управления литературы Министерства культуры Анатолий Полторак плохо разбирался в стихах и не считал это проблемой.

Для чиновника «А» класса не имеет значения, чем руководить.

Управление и отдел были созданы недавно – задачи и функции службы ещё только предстояло определить самому Полтораку.

После разведшколы Анатолий прошёл несколько горячих точек, занимался стратегическим планированием в генеральном штабе.

Через две недели после назначения в отдел поэзии кадровый профессионал Полторак знал наизусть три тысячи страниц литературной критики, пятьсот поэтических текстов и сотни биографий.

Художественную ценность стихов Анатолий Полторак понимал, как величину загадочную и вникать в эту область не собирался.

Гражданская позиция автора – вот, что должно занимать созданный отдел и его шефа.

Что сразу бросилось в глаза, это гибкость поэтов относительно извилистой генеральной лини Родины.

Одни и те же авторы свободно и качественно славили Сталина, приветствовали оттепель, восторгались воинами-интернационалистами, демократией, Беловежской пущей и русской весной.

В отдел зачастили главные редакторы, замы, модераторы, проходимцы. Полторак осторожно охаживал каждого, ничего не обещая. В творческое не вмешивался – все рифмы казались ему одинаковыми.

Что касается гражданской позиции поэтов, здесь Полторак хорошо понимал, что каждой твари должно быть по паре.

Уничтожать врагов поодиночке хлопотно и бесславно. Нужно выявлять скопления силы противника, бить по площадям. Если противник сам не организуется в группы, нужны специальные меры – создать журнальчик или сайт, приманить, затеять дискуссию, выявить всех и одним разом как говорится.

Однажды вечером в пятницу, когда поток посетителей иссяк, и Полторак уже собирался домой, случилось то, что опытный штабист-разведчик ждал давно.
В дверь кабинета протиснулся крупный человек с красным лицом: «Я с жалобой», – с порога объявил он.

Слушаю вас.

– Мне снизили гонорар. Без объяснений, без претензий. Совершенно перестало хватать на жизнь. Вот…

Посетитель положил на стол заявление.

– Вы где у нас числитесь?, – стал уточнять Полторак, развернув для вида блокнот.

– Я непосредственно по Министерству, – важно объяснил поэт.

Полторак не выказал удивления.

– По какому адресу получаете зарплату?

– Третий проезд 5, полуподвал, дверь направо, в третью среду каждого месяца, в 14-00, – сказал крупный человек.

Никаких объектов Минкульта по данному адресу не числилось. Никакой зарплаты поэтам Министерство не платило и не имело на это статьи в бюджете.

Дело запахло шпионажем, тайной, новыми погонами – настоящей работой.

Полторак установил слежку за полуподвалом.

Выяснилось, что ежедневно к 11-00 правую дверь открывал своим ключом махонький старичок. С 12-00 к старичку начинали приходить люди. Очередей не было, но поток клиентов был стабилен.

Выяснилось, что все гости старичка были поэтами и поэтессами, все они, включая старичка, были быстро идентифицированы по домашним адресам и месту основной работы.

Агентурное внедрение не прояснило ситуацию. Никто из поэтов не распространялся среди знакомых о полуподвале и происходящих там событиях.

Охраны у старичка не было, посторонней слежки не обнаруживалось.

Иностранные разведки так не работают. Полторак решил побеседовать со старичком по душам.

Встретил на выходе из двора. Обратился по имени отчеству, предъявил удостоверение, «отдел поэзии управление литературы министерство культуры», – представился вслух.

Яков Моисеевич обрадовался, засуетился, но не стал, как это обычно бывает от страха ниже ростом, а наоборот – выпрямился, хотя и остался на две головы ниже самого Полторака.

– Яков Моисеевич, мы всё знаем. Откуда деньги? Кто платит? За какие стихи или заслуги?

– А я давно вас жду, – сказал старичок. Я у Жданова служил бухгалтером по ведомству поэзии. Выдавал гонорары поэтам. Здесь же, в подвальчике. Деньги и списки подвозили регулярно. Моё дело было аккуратно выдать, учесть, в ведомости подпись отследить.
 
Когда Сталин умер, из ЦК приехали в последний раз. Привезли тонну слитков – золото партии очевидно. Сказали: «Яков Моисеевич, списков больше не будет. Вам самому придётся решать, кто из поэтов достоин зарплаты и в каком размере».

Я решил заочно окончить литинститут, стал вникать. Естественно поощрял тех, чьи стихи полнее отражали линию партии на данный момент. За шестьдесят лет много воды утекло, мне было двадцать, теперь восемьдесят, но я внука обучил всему. Так что дело Жданова живёт и будет жить. Передовицы газеты «Правда» меняли тон и смысл, во время перестройки совсем было ушли в ревизионизм, но я всегда чётко следовал линии партии. Все выступления и речи наших Президентов внимательно изучал.

Платёжные ведомости подшиты, разложены по разделам: лирика, пейзаж, эзотерика, верлибр. Всё представлю в отдел. Давно вас жду, – повторил старичок.

– Надолго хватит золота?, – спросил задумчиво Полторак.

– Я экономлю, лет на сто хватит запасов. Золото дорожает. Себе много не беру. Эквивалент сто двадцать советских рублей.

– Можете себе поднять до ста сорока, – скомандовал Полторак.

– Благодарю, – скромно, но с достоинством ответил старик.

– Вы, кстати, почему дылду этого с красным лицом подрезали?

– Лучше может писать. Невнятно как-то у него пошло. Веру теряет.

– Веру терять нельзя, – твёрдо сказал Полторак, но вы поощрите дылду, пожалуйста. Вера подпитки требует.

– Будет исполнено, – по-военному отчеканил старичок. Я давно вас жду, – в который раз добавил.

«Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей». Всплыли в мощной памяти Анатолия Полторака ясные строки.

«Тихонов Николай Семёнович, 1896-1979, место рождения: Санкт-Петербург, Российская империя, место смерти: Москва, СССР. Поэт, прозаик, публицист, социалистический реализм, язык творчества русский».

Память хранила ненужное.