Февраль

Февраль все так же хмур. На цинке крыш гряда
набухших облаков и тающего наста.
Культурные слои в руках энтузиаста
дают занятный срез. Что, впрочем, не всегда

вполне спасает речь от плоскости провала.
Затаскан твой товар, как ни ловчи хитро.
Не стоит уповать на прочность матерьяла.
Ах, если бы сменить компьютер на перо

гусиное, мессир... Чур, только не петушье!
Пусть все мы иногда пускаем петуха,
но в зазеркалье слов затурканные души
спешат найти себя. Все прочее - труха.

Что - голос? Вот Орфей. Он жег сердца глаголом.
А мог бы ваш Орфей пройти детектор лжи
и в стиле боди-арт на сцену выйти голым?
Вот то-то и оно. И слова не скажи

без виртуальных игр, приколов и подначек,
компьютерных сетей и театральных поз.
Заброшен в пустоту невероятный мячик.
У нынешних лолит миома и невроз.

Пророки на “игле”. Орфей в аду. Едва ли
на птичьем языке заговорит Москва.
Мы вышли из метро и к рынку зашагали.
Как жили, так живем. Без слез. Без божества.

Оставим мистицизм. Хотя как раз церквей
в России развелось, что кур на птицеферме,
и крестится дурак, как новый русский, в терме
(не в тереме пивном, а в бане, дуралей!).

То одолеет бес, то ведьма позвонит
пролетом с островов Сейшельских и Канарских
(весь мир на языке, а вертится - «канальских»);
им, впрочем, все равно. И мне не до обид.

Итак, куда нам плыть? Какой зацепим пласт?
Век нынче легконог. Хочу в круиз, и баста.
Мешает лишь одно: наличие балласта.
Балласт имеет вес. Так выпьем за балласт!

В России правды нет. Зато есть тишина.
И воздух высших сфер, бодрящий нас озоном,
не весь утек в дыру. Утешась сим резоном,
раскопки завершим. В провинции весна.