Читаю Прозу

   Сижу, читаю.
   Прошлый год случилась промашка. Я это понял в поезде, возвращаясь из
Москвы. В руках - 150 финалистов, а в грудной клетке - спокойная радость. И от
того, что оказался в славной компании, и от того, сколько же у нас много
достойных поэтов. Но на донышке пряталась досада: "Что же ты, глупец ещё
и финалистов Прозы не приобрёл?"
   Сижу, читаю. Двухтомник. 100 писателей. Довольно непросто это делать. Не
роман, который в юности мог, да и сейчас могу за половину ночи проглотить.
Калейдоскоп. Стилей, географии, времён. Жанров: от сказки до очерка. Нет,
не все тексты одинаково хороши, где-то "Ах", а что-то недотянуто сюжетно.
Одно объединяет - во всех твёрдая рука и приличная русская речь. И читать
ещё долго. От двух до шести авторов за вечер, больше не осилишь. Надо
оторваться, подумать, посмотреть на повествования со стороны.
   Отрываешься, чтобы чаю попить, поговорить, своё что-то черкнуть.
И постепенно проявляется от этого двухтомника аромат саги. Да, да той самой
Саги, которой (IMHO) наша литература не ведает. Скажем, Война и Мир.
Энциклопедична? Да, без всяких сносок. Сага? Нет, срез нарождающегося
русского социума нового времени. Можно рассматривать в лупу книги Шолохова
и Булгакова, Толстого (другого). Это - мы, точнее, наши деды на переломе.
Эпоха. Но саги нет.
    Дальше будут (простите) 4 абзаца трюизмов, литератураведам будет
неинтересно. Четыре абзаца исключительно собственного мнения и наскоро.
О двух эпохах русской словесности.

                Первая.
   Пушкина ждали. Широкой публике не известно, ждал ли сам Гавриила
Романович, но то, как он встрепенулся, услышав звуки молодого сильного
голоса, говорит о многом. Наверняка предполагал. А вот, Никлолай Михайлович
(это хорошо известно) радовался взрослению будущего солнца. Обычно говорят
о влюблённости, как причине частых визитов юного Саши. В хозяйку дома.
Наверное, не без того, но главное - не это. Всякий пишущий скажет, что
покинуть дом, в котором живёт, пульсирует точная и красивая русская речь
очень трудно. Не говорю уж о Василие Андреевиче, этот и вовсе - опекун.
   Ожидание Пушкина говорит о характере первой эпохи современной русской
словесности. Это было соединение изящной культуры и учёности высшего
общества с культурой глубинной, народной. Соединение в одну общую основу
нашей цивилизации, в русский язык. Цензоры Гончаров и Лесков, исследователь
Даль, список можно продолжать долго. Суть одна. Становление русской речи.
Точку этой эпохе ставит поэт Гумилёв, ставит Бунин. Полностью совершенный
язык.

                Вторая.
   Улица безъязыкая - безусловно метафора. Всё не настолько печально. Уже
издана суворинская "Дешёвая бибиотека", а у культурного крестьянина
за божницей рядом с Библией хоронится и томик Пушкина. Уже Есенин живёт
в Москве, а скоро поедет на службу в госпиталь в Царском. Тамбовский
крестьянин выписывает в свой "отруб" (по Столыпину) журналы по коневодству.
Народ уже вполне готов взять в пользование тот самый общий для всех
русский язык. Притом, полуязыка хватает. И два класса церковноприходской -
считаешься грамотеем.
   Но ни Шолохов, ни Климентов - не дикари. Пусть незаконченные, гимназия и
реальное училище для нижних чинов - вполне образование. В настоящее же
образование за ними устремляется множество мальчишек и девчонок. В конце
этой эпохи, эпохи освоения народом всего полного русского языка мы видим
"шестидесятников" и "деревенщиков". Мажоров и мальчиков "от сохи". Но уже
со школой. И в одной, и в другой линии - писатели и поэты мирового класса.
Нет, про регалии не надо. Надо просто открывать книгу и читать. И видеть
главное - у нас к 70-ым сложилась неведомая ранее в России реальность:
читающий народ.

   Не один раз я слышал, да и сам так думал: ждём нового Пушкина. Нет ребята,
уже не будет. Не будет того символа становления языка нового времени. Потому,
что язык уже есть. Один на всех. Но осмысление нового нарождающегося мира
нам необходимо так же, как в начале 19-го века. И новая речь, новые тексты -
на подходе.
   Мы вступаем в новую эпоху. Нас ждёт обрушение авторской гордыни, и
появление невиданного в истории явления. Нас ждёт явление теперь уже
ПИШУЩЕГО НАРОДА.
   И пишем мы Сагу. О себе.