Поэт и чекисты

От автора. Помните, несколько лет назад был неприятный случай, когда один зарубежный экстремал забрался на крышу сталинской высотки в Москве и покрасил нижнюю часть венчающей шпиль позолоченной звезды в синий цвет? Сам он после этого благополучно уехал к себе на родину, зато полиция задержала четырёх российских парашютистов-бейсджамперов, по случайному совпадению прыгнувших с этой же высотки в то утро (экстремалов в Москве много, а высотных объектов - гораздо меньше). В конце-концов суд ребят оправдал, но до этого целый год следствие упорно пыталось вменить им пособничество заграничному крышелазу и осудить по статье "Хулиганство". И тогда я подумал: а вот если бы следователь сам хоть раз прыгнул с парашютом, испытал страх перед прыжком и восторг, когда раскрывается купол?! И то чувство эйфории от высоты, которое долго потом не покидает тебя! И, возможно, сказал бы тогда этот суровый полицейский: позвольте, какие краски, какие кисти... Ребята пришли прыгать! Да нафига он им сдался, этот маляр?
И тогда у меня родился замысел...

Предисловие. Весной 2015-го года в старом, проданном здании Тамбовского аэроклуба было найдено стихотворение неизвестного поэта о его первом, и, видимо, единственном в жизни прыжке с парашютом. Рукопись датируется началом 20-х годов прошлого века. Как сообщил источник, пожелавший остаться неизвестным, большая часть экспертного сообщества сходится во мнении, что автором данного текста является Сергей Есенин. В стихотворении поэт описывает подлинный случай из своей жизни, о котором, по понятным причинам, он никогда и никому не рассказывал.

Поэт и чекисты

Не до шуток мне, не до шуток!
Я час от часу только злей.
Сигануть хотел с парашютом
Я в простор тамбовских полей.

Но от цен такого масштаба
Даже лошадь пришла бы в шок!
И меня задушила жаба
Две пятьсот отдать за прыжок.

Но зовут небеса поэта,
И не писан ему закон!
Я сегодня встал до рассвета
И ограбил почтовый вагон.

И спешил на лётное поле,
Чтобы взвиться под облака,
Но увидел на косогоре
Представителей Губчека

С пулемётом ручным в придачу...
И я понял - плохи дела!
Я так верил в свою удачу,
А она меня подвела!

Восторгаясь и холодея
Не слететь мне теперь с высот!..
Обыскали меня злодеи,
Но нашли только две пятьсот.

И начальник их крутолобый
Почему-то вдруг стал сердит
И сказал, бледнея от злобы:
"Куда денежки дел, бандит?!"

Ну а я на это с обидой:
"Убери, начальник, наган!
Не настолько я страшен с виду!
Не бандит я, а хулиган.

Но одно у меня несчастье -
Разговор откровенный коль -
Что всё чаще, увы, и чаще
Мне туманит мозги алкоголь.

А один мудрец из Багдада
Подсказал: излечишься ты,
Но хоть раз для этого надо
Прыгнуть вниз с большой высоты.

Потому не судите строго!
Сознаю я свою вину.
Денег взял на прыжки я много,
Но обратно потом верну".

А начальничек почему-то
Ухватился за свой наган:
"Значит, прыгаешь с парашютом?
Да к тому ж ещё хулиган?!"

И в улыбке губы застыли.
И мелькнула фикса во рту.
"Погоди-ка, да уж не ты ли
Разукрасил в Москве звезду?!"

И стволы воронёной стали
Вмиг нацелились на меня,
А копыта коней топтали
Перезревшие зеленя...

И вели на расстрел поэта
По простору русской земли.
И начальник с дланью воздетой
Уж хотел скомандовать "Пли!"

Но воскликнул я: "Не спешите!
Коль уж сгинуть мне суждено,
По обычаю разрешите
Вы желание мне одно.

Ни вина не хочу, ни хлеба,
И не надо мне покурить.
А хочу я подняться в небо
И прыжком его покорить!

Тем, кто в небе бывал когда-то
Помирать не так тяжело...
А за это я вам, ребята,
Расскажу, где спрятал бабло".

И ответил начальник строго:
"Ты не думай, я не злодей.
Но уж очень мало, Серёга,
Мне встречалось честных людей!

А тебе, поэт, я поверю!
Но и ты уж не обмани.
Мы, чекисты, вовсе не звери:
Раз так хочется - сигани!

Погляди небесные виды,
В небосвод нырни в голубой...
Только мы - уж ты без обиды -
Тоже прыгнем вместе с тобой".

И смешался запах мотора
С ароматом скошенных трав.
И вперёд, навстечу простору
Побежал "Фарман-Голиаф".

За бортом потоки свистели.
Пол фанерный мелко дрожал.
И чекисты рядом сидели,
Чтобы после я не сбежал.

Облака, как белые перья.
А в душе то страх, то задор.
Вот инструктор встал перед дверью,
И в салон ворвался простор.

И поднялся я, а за мною
Все чекисты, как на посту.
Прокатился ужас волною,
И я сделал шаг в пустоту.

И к земле понёсся навстречу,
А внутри всё сжалось комком,
Но рванули стропы за плечи,
И раскрылся купол с хлопком.

А потом - словно сказка-небыль
На меня неслышно сошла.
Я смотрел, как в лазури неба
Распускаются купола.

Горизонт лазорево-чистый
Наши лица ветром ожёг.
И вот так поэт и чекисты
Совершили свой первый прыжок.

Мы забыли про всё на свете,
Мы забыли про гнёт забот,
Мы смеялись, как будто дети
Рядом с ёлкой под Новый год.

Мы красивы были, как боги,
Не страшились мы ничего...
Но земля рванулась под ноги,
И окончилось волшебство.

Расстегнул я тогда обхваты,
Купол в сумку сложил, и вот:
"Принимай парашют, ребята!
Да меня выводи в расход."

Но слова мои прозвучали
И умолкли средь тишины,
А чекисты вокруг молчали,
Словно чем-то удручены.

И чему-то были не рады,
Иль сказать хотели чего,
Отводя старательно взгляды
От начальника своего.

И отстёгивая запаску,
Поглядел он в лица парням
И махнул рукой без опаски:
Мол, катись, поэт, к зеленям!

И пошёл я ельником мшистым...
А в душе рождались слова:
"Если будут парашютисты -
Значит, будет и Русь жива!"