Не думал, не любил

Ты что делал, Ганс, в 41 году,
В России, в чужой стороне,
Иль счастье обрёл в распроклятой войне,
Себе и другим на беду.

За что ты крестьянских детей расстрелял,
За то, что их не победил?
Ведь ты их в Германию, гад, отправлял –
Пустышка без сердца в груди.

Сбежали они, ну и что, ну и что.
Твой ум туповат, извини.
Мальчишки, наверное, жили мечтой,
Учиться хотели они.

А ты их в дерьмо, в вагон для скота,
Ты есть не давал им совсем.
В душе у тебя пустота, пустота.
Ты, Ганс, в самом деле был нем.

Ты всё говорил о честной войне,
А сам бесчестье творил.
Мальчишки сбежали - герои вдвойне,
Ведь голодом ты их морил.

Ты был старше их совсем на чуть-чуть,
Где ж доброе сердце твоё?
Ты детям сподобил горестный путь,
Но они ж не жульё, не ворьё.

И жили они – на родной стороне,
Учились, ходили в поход.
Ни о какой, даже малой войне.
Не думал ребячий народ.

И вот ты мальчишек ведёшь на расстрел
Со злобой в немецкой груди,
Ты что в них такое, фашист, усмотрел?
Они ж пацаны – погляди.

Ты их расстрелял, думал, будет он жить
Твой тысячелетний рейх.
Что воронам долго над местом кружить,
Где ты совершил свой грех.

А вот и неправда, и ты свой конец
Нашёл на чужой стороне.
Не всё в мире может коварный свинец,
Народ победил в войне.

Мальчишек тех помнят. И каждой весной
Гремит в честь мальчишек салют.
А ты, Ганс, лежишь под безвестной сосной -
Велик Божий, праведный суд.