Больно...

«Больно, когда не мелькаю в свете»,
Люди твердят, погружаясь в мрак...
Больно, когда умираю дети,
Все остальное почти пустяк.
Маленькой ручкой рисуют солнце,
Души отчаянно рвутся ввысь.
Время такое: бояться поздно.
Шепчет им ангел с небес: «Борись!»
И они бьются со смертью вровень,
Силы остатки собрав в кулак.
Может быть, позже о боли вспомнят,
Гордо промолвив: «Повержен враг».
Ну, а сейчас, крепко стиснув зубы,
Чтоб не заплакать, идут вперед.
«Мама, не плачь» - не по-детски грубо,
«Рано сдаваться, не мой черед...»

Больно, когда, под дождем промокший,
Спит на асфальте забытый друг.
И пусть душа его нити тоньше,
Занята слишком толпа вокруг.
Лучше, когда пробегают мимо,
Хуже, когда отгоняют прочь.
Им бы поменьше на сердце грима,
Им бы ему лишь чуть-чуть помочь.
Но они слишком больны погодой,
Модой, деньгами, самим собой.
Тем, что опять нагрубил им кто-то,
Так же спешащий по мостовой.
Скрывшие душу под колпаками,
Пса огибают, спеша домой...
Ангел обнимет его руками,
И унесет, заслонив собой.
Ночью оденется город снегом
В память о верном забытом псе.
Новостью станет слепого века
В августе снег. Будут помнить все.
А о собаке, ушедшей в вечность,
Может быть, вспомнит один малыш.
И отодвинув на миг беспечность,
В небо шепнет: «Ты спокойно спишь?»

Больно, когда осторожно слишком
Денег копейки несет старик.
А пробегая толпой, мальчишки
Бедность его опорочат вмиг.
Им бы судить о чужих моментах,
Им бы играть на гитаре блюз.
Даже не нужно писать конспекты,
Чтобы окончить престижный Вуз.
Денег «на лапу» ведь это модно,
Деньги сегодня решают все.
Слишком привыкли смотреть притворно,
Слишком привыкли кричать: «Мое».
А старики доживают тихо
В старых квартирках свои года.
Пенсии крохи. И слишком лихо
Цены растут: пища, газ, вода.
Вновь набирают знакомый номер:
«Здравствуй. Пожалуйста, приезжай».
Только вот голос в сердцах проронит:
«Занят я слишком. Сама решай...»

Больно, когда в сотый раз ребенок
На запотевшем в мороз окне
Пишет, а почерк красив и тонок:
«Мама приди поскорей ко мне».
Мамы с детьми на аллее в парке
Там, за огромным двойным стеклом.
Он за забором, как зверь в зоопарке,
Надпись на здании «Детский дом».
Он одинок в этом страшном мире,
Много таких же, как он, чужих.
Громко и часто кричат в эфире,
Только вот снова забудут их.
Может случайно один из многих,
Маму найдет и прижмет к груди.
Больше останется одиноких,
Пишущих: «Жду. Ты меня найди...»

Больно, когда молодые парни
Грудью своей прикрывают тыл.
И когда взрывом срывает ставни,
Шепчут: «Каким же я глупым был».
Глупым, когда, улыбаясь нагло,
Деду сказал: «Ну, и что война,
Вышло, наверно, весьма накладно...»
И за слова заплатил сполна.
Афганистан. Грозовые тучи.
Смерть забирает себе лихих.
Делают мир этот чище, лучше,
Только вот много ребят седых.
Вновь похоронки и адресаты,
Рейс с грузом двести домой спешит.
Выпьют сегодня в ночи солдаты
За упокой молодой души.
Ну, а на завтра дыша едва ли,
Слезы глотая, скрывая взгляд,
Парня родные, друзья встречали.
Плакал украдкой над гробом брат.
Мать, обезумев, просила слезно
Сына забрать и ее с собой.
Только отец слишком уж серьезный
Тихо шепнул: «Ты прости, родной».
В платьице черном всплакнет девчонка,
«Милый, ты должен же был зимой
Целым вернуться в руке с иконкой.
Так для чего ж ты пришел весной?!»
И похоронят солдата тихо,
Без телекамер и громких слов.
Только напомнят, что дрался лихо,
Был умереть за страну готов...

Больно... Серьезное злое слово,
Трудно представить не тот момент.
Не означает оно иного
И оставляет на сердце след.
Только вот снова поправ наказы,
В мире, где правит парадом ложь,
Все позабыли, как ценна фраза,
Больше значение не ставят в грош.