Старые дома

В природе есть очарованье.
И во второй природе есть,
Представленной в машинах, зданьях,
Куда Кинг Конгу не залезть,

В рекламных вывесках-растяжках,
В афишах, в сетке проводов.
Так о моей пятиэтажке
Скажу я пару тёплых слов.

Живут в рогозе бобр и рыба,
Стрекозы синие трещат,
Рогоза корни есть могли бы
Вы без вреда хоть натощак,

Рогоз для всех — приют и пища.
По всем евоным этажам
Кто-то порхает, лазит, рыщет.
Я им готов питаться сам.

Так скромная моя хрущёвка
Среди осиновых болот,
Под небо маскируясь ловко,
Стоит. И кто в ней не живёт!

На вид она хоть неказиста,
Но пахнет вкусным из окон.
Метёт подъезд её нечисто
Гость из страны Таджикистон.

Не только люди — птицы, звери
И насекомые в щелях,
В шерсти животных, в птичьих перьях,
бактерии в недельных щах.

И люди — есть одни как птицы,
А есть как рыбы, жабы, клоп,
Есть львы, слоны и медуницы,
Есть милиционер и поп,

Есть в завитушках тётя Маша,
А есть в наколках бывший зэк,
Есть сионист-скрипач Аркаша
И коренной москвич узбек.

Женатые и холостые,
Принципиальные и нет,
Богатые и молодые
И экономящие «свет».

Я видел план по сносу зданий.
Там нет пока наших домов,
Но каждый пятиэтажанин
К memento mori будь готов.

Соседний дом косится хмуро -
Пятиэтажкин жалкий вид
Не соответствует гламуру
И в комильфе не состоит.

Всяк должен помнить о грядущем
Конце хрущёвкиных веков.
Что мы возьмём с собою в кущи
Лифтостремительных раёв?

Клопастый шкаф, диван скрипучий,
Размякший бабушкин буфет,
Стол без ноги, сервант без ручек?
Иль всё же нет? Иль всё же нет?

Или как в фильме про «Ворота»,
Мы бросим даже патефон,
И он сыграет нам чего-то,
Случайно к жизни пробуждён?

И как рогоз засохший старый,
Сметёт наш дом стальной кабан,
Чтоб дать дорогу новым зданьям,
Летящим к низким облакам?

В них будут плазмы в коридорах
И лифты в каждой из квартир,
В зеркальных окнах-мониторах
Предстанет дивный новый мир

Из силикона и пластмассы,
К балконам — аэротакси.
И заполняют эйрбасы
В воскресный день жилой массив.

Они везут на развлеченье
Людей в салоны-синема,
Где молодой какой-то гений
Снял фильм про старые дома.

Под стрёкот киноаппарата -
мельканье пятен и штрихов.
Вот вид лесной. Коровье стадо
Бредёт и щиплет. Вот коров

Прогнал пастух из кадра в вечность,
Вот долгий-долгий вид травы.
Рогоз шумит. Тумана млечность.
Рогоз шумит. Вид головы.

Подшлемник крупно. Взгляд усталый.
Небритость щёк. Теодолит.
Пятиэтажные. Начало.
Глава один. Рогоз шумит.

Нарезка хроники: генсеки,
Вот коммуналки, вот Хрущёв,
Переворачивают реки,
Летают в космос и ещё

Переселяются в квартиры
(Кадр: сносят коммунальный дом).
И все трудящиеся мира
Завидуют, как мы живём:

Разгон полицией мигрантов,
Вот на асфальте негр в крови.
Призыв к «советским оккупантам:
«Останови! Останови!»

И мы сжимали грозно руку,
Поднявшуюся негра бить.
Всяк школьник изучал науку
Как в мире зло остановить.

Вот школьница с бантом умильным
И «МИРУ МИР» по всей доске.
Но из-за власти той дебильной
Вдруг мир повис на волоске.

Вот в кадре крики «Ельцын! Ельцын!»
Вот рожа мерзкая его.
Парламент. Дым. Под танком тельце,
Но, к сожаленью, не его.

Вот, в картузах, косоворотках
Спортивных, лаковых туфлях
На мерседесах и тойотках
Амбалы ездят, все в угрях,

Преступными срослись корнями,
Златая цепь на тех дубах.
И завладели отраслями,
Страну повергнув в пыль и прах.

Но вот из пепла, словно Феникс,
Страна сияет и поёт.
А кое-кто из поколенья
В хрущёвке до сих пор живёт.

И я, сидящий где-то слева,
В ряду шестом или седьмом,
Узнаю в кадре милый дом,
Пятиэтажку-королеву,
Где мы пока ещё живём
И наслаждаемся уютом,
Теплом чугунных батарей,
Кирпичной кладки абсолютом
Без дыр, поддувов и щелей.
Что может быть тебя милей!

Вот двор показывают с липой,
Вот голубятня, вот хоккей
В «коробке». Я, болея гриппом,
В окошко наблюдал за ней.

И, хлюпая соседу в ухо,
Я извинюсь и выйду вон.
А, может, нет. Собравшись с духом,
Я досмотрю кино, как сон.

Пока бульдозер разровняет
Фундамент будущим домам.
Я был, я жил, я знаю сам,
Как человека жизнь меняет,

Как жизнь меняет человек,
Но то в душе он сохраняет,
Что дал ему чего-то век,
И он привычек не меняет,
Он что-то пишет, сочиняет,
Куря на кухне свой «Казбек»